му хотелось вернуться сюда живым!
Вы думаете, на этом фантастические предположения и конспирологические теории закончились? Отнюдь! Самая безумная версия — впереди, приготовьтесь.
Г. Куета:
Как рассказывал Н. Струтинский, в 1958 году на имя спасшейся от казни Вали Довгер пришло письмо:
«Здравствуй, Валя!!! С горячим и долгим молчанием к тебе твой верный друг Коля. Валя, сколько мы пережили, родимая. Я вспоминаю как-будто это происходило недавно, родная Валя. Я жив, здоров, пришлось побывать везде, Валя, и в последствии ты все узнаешь, но сам не знаю, ты жива или нет… этим я ничего не пишу. Они меня считают погибшим, но этот покойник народился на свет, как золотая звезда. Валя, я виноват во всем. О, я сильно подвихнулся в жизни, родная, попал в тяжелое положение, об этом никто не знает вообще… Документы наши пропали, но я остался жив и попал в лагерь, откуда бежал, меня обратно в лагерь отправили во Францию, я оттуда бежал, но заболел тифом, чуть не пропал, но меня подобрала одна женщина и отходила и я остался жив… Пиши мне все подробно, буду очень рад. До свидания, крепко целую, весь твой Н.И. Кузнецов. 10.XI.1958 года».
На всякий случай провели графологическую экспертизу, стало понятно, что это не Кузнецов никакой, но конспирологов это не остановило. Возницкий:
Косвенным подтверждением такого неожиданного предположения[37] является то, что брат Н. Кузнецова, Виктор, в начале 60-х будто бы получил письмо из-за границы, предположительно, от брата. Но, перепугавшись, он отдал письмо в отдел МГБ Свердловска, позже оно, вместе с многими другими документами по делу легендарного разведчика было засекречено, шансы узнать что-либо новое из этих документов имеем не раньше 2025 г.[38] А до того времени можем только гадать, что же случилось с Н. Кузнецовым: действительно ли он был убит на западе Украины в 1944 г., погиб позже или же прожил долгие годы под чужим именем и спокойно умер в какой-то далекой стране.
Неожиданно эта же версия излагается и в российском издании АПИ-Урал информационно-аналитический портал:
Под сомнение во Львове ставят и обстоятельства гибели разведчика. На Западной Украине существует мнение, что Кузнецов не был убит националистами, а только пленен и выдан сотрудникам Гестапо. Так Кузнецов, якобы, оказался в американской оккупационной зоне и позже работал на спецслужбы США.
Проверить любые версии о смерти разведчика, даже спустя полвека, не представляется возможным.
При этом все тот же академик Возницкий уверен, что Кузнецова (или того, кто носил эту фамилию) в Америке уничтожили агенты КГБ. Чтоб не сболтнул лишнего.
Доказательства? Никаких. Но версия о гибели Кузнецова от рук своих же достаточно живуча. Помните реальных героев разведки из Кракова? Чудом спаслись. Так что подобный сценарий мог быть вполне реален. Обвиняли Д. Медведева, за то что он не обеспечил ценному разведчику надлежащей охраны, ведь в группе сопровождения Зиберта были всего два человека. Чего только не наговорят люди, если никаких документов не имеется, все зиждется исключительно на рассказах, а те, в свою очередь, часто противоречат друг другу. Миф — он дело такое. Достаточно крохотной зацепки — и на этом выстроится гигантская теория заговора. Но мы-то с вами ищем не сенсацию, мы пытаемся найти истину. Так что пришло время поговорить о том, кем же на самом деле был Николай Иванович Кузнецов и его двойники. Итак…
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ВЕРСИЯ АВТОРА
Все, что изложено в этой книге, написано вовсе не для того, чтобы умалить достоинства человека, работавшего в тылу врага, был ли он Николаем Кузнецовым, Рудольфом Шмидтом или Паулем Зибертом. Честь и хвала ему за то, что он совершил, это в любом случае подвиг. То, что этот разведчик-диверсант рисковал жизнью, пусть «непрофессионально», но воевал — так какая разница, кем он был? Нет, друзья мои, разница есть. Ради установления истины и реальной личности героя, а не ради мифологического приукрашивания нам все же необходимо разобраться в том, что произошло на самом деле и кем был Николай Кузнецов.
Не устаю повторять, что в поисках истины важны, кроме фактов, конечно же, логика и психология. А психология наша такова, что мы видим мир бинарным: все, что в нем происходит, мы рассматриваем с точки зрения борьбы двух противоположных начал: хорошего с плохим, белого с черным, добра со злом. И это справедливо. Но только в том случае, если мы при этом отдаем себе отчет, что между черным и белым существуют «50 оттенков серого», что кроме ультрафиолетового и инфракрасного излучения есть целый спектр цветов, что количество звуков не укладывается в понятие «семь нот». Да, банально утверждать, что жизнь гораздо богаче наших о ней представлений, но банальное — не значит ложное.
Все эти изыскания объясняются не желанием объявить некоего человека, назовем его «Кузнецов», ангелом во плоти или исчадием ада, это как раз и было бы плоским и примитивным видением, но стремлением докопаться до крохотного жемчужного зерна истины в навозной куче грубой лжи и дилетантских фальсификаций. Вот единственное, что заставляет вновь и вновь перелопачивать горы информации, находящейся в открытом доступе — до закрытого-то все одно не допустят — и отделять зерна от плевел. Плевел много. Даже слишком. Но что же делать, раз уж взялись за этот гуж, давайте попробуем сдюжить.
Объявлять Кузнецова только диверсантом-убийцей, хоть и почетно (да и правильно), но все же коль идет речь о гении разведки, то чекисты должны были бы приписать ему передачу в Центр уникальных сведений. И приписали. Куда там Штирлицу!
Информация о дислокации немецких аэродромов, о разработках самолетов-снарядов ФАУ, о полевой ставке Гитлера «Вервольф», о готовящемся покушении на лидеров союзников во время Тегеранской конференции, о готовящемся наступлении под Курском — все эти данные некий пехотный обер-лейтенант — снабженец! — получает от неимоверно болтливых немецких офицеров, готовых сообщить обаятельному знакомому сверхсекретные сведения. Чудовищно, неимоверно словоохотливы не только армейские офицеры, но и профессиональные разведчики, типа того же Ортеля (если таковой существовал в действительности). Язык без костей и у рейхскомиссара Украины и обер-президента Восточной Пруссии Эриха Коха. При встрече с «молодцеватым обер-лейтенантом» всех собеседников Пауля Зиберта безостановочно несет, остается только применить «феноменальную память» разведчика — и дело в шляпе. Какая-то загадка.
Давайте же попытаемся найти разгадку. Вернемся к началу нашего повествования, когда мы с недоумением рассматривали версии о необычайных лингвистических талантах деревенского парня с Урала. Вряд ли в совершенстве выучить «пять или шесть диалектов» под силу даже носителю языка. Впрочем, я допускаю, что могу ошибаться, и тот, у кого немецкий родной, способен выучить несколько диалектов, хотя для этого тоже надо быть уникумом, типа, профессора Хиггинса из пьесы Б.Шоу «Пигмалион». Но даже профессор, который «мог с точностью до шести миль определить место рождения любого англичанина. Если это в Лондоне, то даже с точностью до двух миль. Иногда можно указать даже улицу», — понимал, что мало просто выучить язык в совершенстве.
Первый же выход Элизы Дулитл в общество становится ее крахом в качестве леди: «Вот и я говорю, кто шляпку спер, тот и тетку укокошил», — произношение девушки безупреч но, но это не тот язык, на котором говорят леди и джентльмены. До тех пор, пока Элиза не станет жить — именно жить! — жизнью этого общества, она никогда не сможет стать настоящей леди, ведь язык тут всего лишь один из факторов, к нему должно прибавить воспитание, культурные коды, с детства вошедшие в плоть и кровь правила поведения и многое, многое другое. Другими словами, с Чебурашкой надо вырасти вместе. Можно посмотреть этот мультик в зрелом возрасте, но так и не понять, почему все вокруг начинают смеяться, услышав «Хорошими делами прославиться нельзя» или «Мы его строили, строили и наконец построили!» Это — культурный код, которому научить можно, но только вкупе с целым комплексом других кодовых знаний. Именно поэтому разведчики — реальные, а не литературные — как правило, выдавали себя за иностранцев, чтобы не попасть впросак, даже не с акцентом — с Чебурашкой.
Даже если уральский парень высок, красив, строен и белокур как истинный ариец, но не рос на тех же книжках, что и другие офицеры, или мама в детстве не пела ему древнюю колыбельную на старогерманском, то опасность провала становится просто неизбежной. Примеров можно привести множество: да хотя бы детские считалочки, когда от тебя ждут продолжения какого-нибудь «На золотом крыльце сидели…», а ты не понимаешь, чего им нужно. Особенно в условиях войны, особенно на чужой территории, особенно в о враждебном окружении.
Еще одна немаловажная деталь — знаки различия и традиции вермахта, как оставшиеся от рейхсвера, так и совсем новые, недавние, которые фронтовик должен знать непременно. Цветовые подкладки под погоны, нарукавные шевроны и нагрудные знаки выучить, безусловно, можно. Но ведь не только в этом заключается знание армейских реалий. Это и сленг, и аббревиатуры, которые появляются в армии с регулярной частотой, да мало ли что! Это целый комплекс понятий, которые настоящего вояку даже задумываться не заставляют, а вот рядящегося под такого вояку могут выдать с головой.
Документы обер-лейтенанта Пауля Зиберта проверяли за полтора года его активной деятельности десятки раз, где-то даже мелькнула цифра 70. И ни разу не усомнились в их подлинности. Что ж, и это вполне реально, однако и в таком простом деле, как действия при требовании предъявить солдатскую книжку, есть свои особенности — наверняка! Где обычно носят документы, как реагировать на требование младшего по званию, какой рукой их обычно достают, подают ли в раскрытом виде или в закрытом, каким образом отдают честь патрулю фронтовики, а каким тыловики — все это идет автоматом для немца, и требует собранности — которую сразу отметят фельджандармы — от разведчика. Пауля Зиберта готовили, наверное, очень хорошо, но и он, по рассказам, чуть не попался на простой детали: приехал в Ровно в пилотке, а офицеры в тылу ходили обычно в фуражках. Такие вещи даются не знанием — только практикой.