Чем больше наблюдал за ними Федя, тем больше крепли его сомнения: что-то в поведении этих милиционеров неладно.
Теперь юноша почти не спускал с них глаз. Один из милиционеров нагнулся к костру прикурить. Короткая стеганка его приподнялась, и Федя приметил новенькую желтую кобуру. Из нее торчала надраенная до блеска рукоятка пистолета с глубокими темными раковинами. Наташа закончила укладку рюкзака, наскоро ополоснула в реке котелок и протянула его Феде.
— Отдай Володьке, — сказал он, туго стягивая свой рюкзак.
Покончив с ним, Федя скатал плащ-палатку и тоже передал ее товарищу.
Поведение его удивило Володю. Сильный и выносливый, Федя обычно брал груза больше всех. А сейчас он явно старался облегчить свою ношу. Но такова уж была сила давнего дружеского доверия, что Володя не счел нужным даже спросить, почему Федя отказался от котелка и плащ-палатки…
— Собрались? — спросил Сазонов. — Проходите вперед.
— Как арестантов! — Наташа хотела улыбнуться, но у нее получилась только жалкая гримаска.
— Разговорчики! — Сазонов строго посмотрел на Наташу. — Поговорим на месте. Будем составлять акт, тогда и поговорим.
— Поговорим! — сердито блеснула глазами Наташа. — Подумаешь!
— А где Петька? — вспомнил Сазонов.
Наташа отвернулась, не желая отвечать ему. Володя осмотрелся, но ответить не успел.
— В поселок ушел, — опередил его Федя.
— В поселок? — удивился Сазонов. — Один?
— Вы же приказали отправить его обратно? — не глядя на него, напомнил Федя. — Мы выполнили.
— Додумались! — Сазонов укоризненно покачал головой. — Отправить мальчонку одного. Наслушались болтуна и поверили, что он все знает и все может.
— Ничего, — Федя вскинул за спину рюкзак и спокойно добавил: — По ручью пойдет — не заблудится.
Володя быстро переглянулся с Наташей. Если Федя счел нужным укрыть Петьку от Сазонова, значит, так надо. Наташа с самой откровенной неприязнью посмотрела на непрошеных попутчиков и незаметно поддержала Федю:
— Что ж мы стоим? Петьку все равно уже не догнать, — и первой направилась к горам.
Глава десятаяПРЫЖОК
Небольшая группа поднялась ложбинкой, прорезавшей кряж, и спустилась на знакомый карниз, нависший над пропастью. Задержанные шли молча. Притихла даже Наташа. Все случившееся казалось ей непоправимой бедой. Страшно было подумать, что ждет их в поселке. Девушка никогда не бывала в милиции, а о суде имела самое слабое представление — по газетным заметкам да случайным чужим рассказам. И вдруг — акт, допросы, быть может, и суд…
В поселке никто не знал трех друзей, никто не мог сказать о них ни хорошего, ни плохого. Но зато там могли поверить всему, что скажет участковый. Сазонов, конечно, представит дело так, будто они и не искали пропавшего мальчишку, а отправились хищничать в государственный заповедник. Как опровергнуть это постыдное обвинение? Хранившиеся в нагрудном кармане Наташи клочок тетрадной обертки и грязный носовой платок Васьки Калабухова потеряли теперь в ее глазах всякую ценность. Кто поверит, что следы мальчишки вели на Семужью? Как доказать это? А вдруг мальчишка погиб? От одной мысли об этом лоб Наташи покрылся холодной испариной. Мигом вылетели из головы думы об акте, допросах, неизбежном и тяжком объяснении в комитете комсомола. Все это вытеснило из сознания одно короткое грозное слово: «ПОГИБ!..»
— Шевели ногами! — подогнал девушку сзади сорванный голос. — Спишь на ходу.
Беспечный по натуре Володя не так остро переживал задержание. Он все еще старался найти объяснение странному поведению Феди. Почему тот перед выходом в обратный путь облегчил свою ношу? Неспроста это. Федя не из тех, кто сваливает на плечи товарища побольше, а на свои берет поменьше…
Занятые нерадующими размышлениями, они не замечали, как бежало время. У снежного моста Наташа остановилась и выжидающе посмотрела на Сазонова.
— Дальше, дальше! — Он махнул рукой вперед.
— Нам же туда идти. — Наташа показала посохом на снежный мост.
— Здесь не пройдем, — ответил Сазонов. — Шею сломаем на спуске.
— Мы прошли… — поддержал Наташу Володя.
— Не указывайте мне! — оборвал его Сазонов. — Я вас задержал, я и доставлю по назначению.
— Куда вы нас ведете? — не выдержала Наташа.
— Куда надо, туда и ведем! — отрезал Сазонов. — Ведем задержанных за нарушение статьи восемьдесят шестой уголовного кодекса, предусматривающей за браконьерство в государственном заповеднике до двух лет лишения свободы, без наличия отягчающих обстоятельств.
Произнес он это так, чтобы Наташа поняла, что в поведении задержанных имеются отягчающие обстоятельства. И снова мысль девушки вернулась к пропавшему Ваське и предстоящему в поселке объяснению. Беспокойство ее все нарастало. Особенно тяжело было Наташе оттого, что она не могла даже перемолвиться с шагавшим впереди Володей. Сазонов не отставал от девушки ни на шаг и, конечно, услышал бы каждое слово.
За спиной у Наташи конвоиры о чем-то тихо переговаривались. Но как ни напрягала она слух, ей ничего не удалось разобрать.
— Федя! — тихо шепнул Володя товарищу, шедшему головным. — Думал я, думал… Тут что-то нечисто.
— Дошло наконец, — так же тихо ответил Федя, не поворачивая головы. — Присмотрись к милиционерам и вспомни тайну Васьки Калабухова. Один из них Барбос, другой Козел. Только бородку сбрил.
«Но если ты думаешь, что тут нечисто, так надо же что-то предпринимать? — думал Володя. — Нельзя же позволять гнать себя как баранов?»
Постепенно мысли его становились все более гневными, а планы освобождения отчаянными, даже фантастическими. Вместе с гневом пришла и решимость. Надо бороться. Скорее бы в поселок, что ли! Как ни странно, но после того как Федя поделился своим открытием, Володе стало легче. Что-то в приглушенном голосе Феди, в его опасениях, чтобы конвоиры не заметили, как они переговариваются, подсказало Володе, что у товарища уже есть план действий. Оставалось ждать привала. Быть может, отдыхая, друзья сумеют потолковать и найти общую линию поведения. А пока надо идти, беречь силы и не вызывать подозрений конвоиров…
Все дальше удалялась маленькая группа от снежного моста, а вместе с ним и от ручья, ведущего к поселку. Знакомая седловина, надломившая за пропастью гору, оставалась левее. Карниз шел на север, постепенно снижаясь к пропасти с белевшим в глубине снегом.
Скоро гранитный наплыв сжал карниз настолько, что идти стало нелегко даже по одному. Прижимаясь к шершавой серой стене, Федя, Наташа и Володя все чаще опирались на посохи. Конвоиры, менее нагруженные и более привычные к местным условиям, в таких предосторожностях не нуждались. Но и они двигались с опаской. Стоило здесь сделать неверный шаг — и легко было сорваться.
Неожиданно Федя легко оттолкнулся от карниза и… прыгнул в пропасть. Не успел еще никто понять, что произошло, как юноша исчез в снегу, оставив на ровной белой пелене лишь рваное голубоватое пятно.
— Паразит! — Барбос выхватил из-за пазухи пистолет.
— Не стрелять! — Наташа подскочила к Барбосу и замахнулась посохом. — Гадина!
— Полегче с гадиной! — прикрикнул на нее Сазонов и схватил Барбоса за руку. — Совсем разучились уважать Советскую власть. Молодежь!
Первым движением Володи было прыгнуть вслед за Федей. Остановила его мерзкая площадная ругань за спиной. Он обернулся и увидел небритое лицо Барбоса, неохотно убирающего пистолет в кобуру. Побледневшая Наташа с грозно приподнятым посохом вся подалась к Сазонову. Казалось, она сейчас бросится на него, не думая о последствиях своего отчаянного поступка.
Володя сдержал себя. Оставить Наташу одну, во власти людей, поведение которых вызывало у него уже не только подозрения, но и опасения, он не мог.
— Наташа! — голос Володи прозвучал неестественно спокойно. — Пошли! Советская власть разберется, кто из нас прав, кто виноват. Каждый получит свое, что заработал.
— Получите, получите! — пригрозил Сазонов. — Этот прыжок мы в акте запишем.
Если бы Володя не был так взволнован, он заметил бы мелькнувшую в глазах Сазонова еле приметную растерянность. Но юноша стремился лишь к одному: не выдавать охватившего его смятения. Он слегка пожал плечами и с напускным равнодушием бросил:
— Пишите! У нас тоже найдется, что сказать о ваших делах.
Володя твердо решил до поры до времени не выдавать Сазонову свои подозрения, держаться с ним как с работником милиции, допустившим служебный промах. Но, сам того не понимая, он болезненно задел Сазонова и его спутников, заставил их насторожиться.
Барбос не выдержал, подошел вплотную к Сазонову и горячо зашептал:
— Говорил я тебе? Знают гады всё. Успели порыться в яме.
— Знают? — переспросил Сазонов, внешне ничем не выдавая растущей в нем тревоги. — Неважно. Сделаем так… Забудут, что знали.
Наташа и Володя не обратили внимания на этот короткий диалог. Они не могли отвести взгляда от рваного голубоватого пятна на снегу. Казалось, что вот-вот снег шевельнется и Федя подаст знак, что он жив…
Глава одиннадцатаяЗАРОК НАРУШЕН
Человек, знакомившийся с анкетой Сазонова, ненадолго запоминал прочитанное. Очень уж походила она на многие и многие анкеты, рассказывающие сухим языком фактов о честной трудовой жизни своих владельцев.
С шестнадцати лет он начал работать по найму. Восемнадцатилетним пареньком ушел на фронт. Воевал в конной разведке стрелкового полка. За форсирование Днепра был награжден орденом Отечественной войны; за Житомир, Казатин, Львов, Кишинев, Балатон и Альпы — медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги». Да и после войны Сазонов всегда находился на переднем крае напряженной жизни страны. В трудовом списке его значились: прославленный на всю страну совхоз, ленинградское метро и строительство крупной гидроэлектростанции.
Но в жизни Сазонова было и нечто такое, что не предусматривается короткими вопросами анкет, не укладывается в привычные требования к автобиографиям.