еханика. А дюжий механик потрясал своими огромными кулачищами и басил:
— Сейчас же пропустите меня, сукины дети, а то все паровые котлы взлетят на воздух!..
Вспомнил тут мой приятель, чем солили сегодняшний обед, и сразу понял, какую злую шутку сыграл с ними злополучный заливчик. На берегах его отлагалась не поваренная соль, а минерал мирабилит, известный более под названием глауберовой соли, которая продается во всех аптеках как сильное слабительное средство…
Наташа смущенно отвернулась, а Валерий так смеялся, что чуть не свалился с плота в воду.
— Ой! Не могу! Неужели это правда? Вся команда… Вот потеха! — восклицал он, корчась от смеха. — Это почище наших червяков! Представляю, что там творилось!..
Наконец он утихомирился и, вытирая рукавом слезы, спросил:
— Неужели эта глауберова соль так прямо на берегу и валяется?
— Да. В некоторых заливах Каспийского моря, в частности в заливе Кара-Богаз-Гол, в зимние месяцы, когда температура воды снижается до шести градусов, мирабилит выпадает из нее на дно и сильными штормами выбрасывается на берег, образуя огромные белые валы. Причем по внешнему виду и свойствам — цвету, блеску, твердости[10] — мирабилит действительно чрезвычайно похож на поваренную соль. Правда, вкус у него несколько иной, горько-соленый. Но боцман, видимо, плохо его распробовал… Вот какие удивительные минералы встречаются в природе. Между прочим, и название свое этот минерал получил от латинского слова «мирабилис», что значит — удивительный.
Он подмигнул Валерию и добавил:
— Ну, а теперь поднажмем немного! А то я смотрю, ты только держишься за шест-то…
Валерий крепче уперся ногой в бревно и с силой опустил шест в воду. Плот снова поплыл вниз по реке…
На следующий день, после полудня, правый берег Ваи начал заметно повышаться. Вдали показались заросшие лесом холмы. Течение реки стало более быстрым. Теперь нужно было лишь управлять плотом. Андрей Иванович повеселел.
— Ну, друзья, смотрите в оба! Может, встретится что-нибудь интересное.
Ребята насторожились. Но прошел час, другой. Ничего интересного не было, хотя лесистые холмы приблизились почти вплотную к реке. Валерий начал клевать носом. Наташа тоже не прочь была вздремнуть. Тихое журчание воды убаюкивало, как колыбельная песня.
Вдруг плот резко остановился. Андрей Иванович уперся шестом в дно.
— А ну-ка, посмотрите вон туда, направо! Что вы там видите?
Наташа взглянула на зеленые холмы. На склоне одного из них ярко белело какое-то большое пятно.
— Ой, что это? Неужели снег?
Валерий фыркнул:
— Скажет тоже… Снег! В такую-то жару…
— А что же это?
Валерий подумал:
— Может быть, стена? Андрей Иванович, как по-вашему?
— По-моему, это просто обнажение. И нам надо обязательно его осмотреть. — Андрей Иванович вынул компас и взял азимут.[11]
Плот причалил к берегу.
— Одному из вас придется побыть здесь. Оставайся, Валерий. А мы пройдем туда, посмотрим.
Андрей Иванович и Наташа двинулись в путь. Над головами их сейчас же сомкнулись ветви могучих кедров. За три дня, проведенные на воде, Наташа отвыкла от мрака таежного леса и теперь опять чувствовала себя не совсем уверенно среди угрюмых молчаливых деревьев.
Но вот лес расступился, и она невольно остановилась, пораженная изумительным зрелищем, открывшимся перед ее глазами. Темная толща каких-то рассланцованных пород[12] прорезалась широкой полосой белоснежного камня. Эта полоса проходила высоко над их головами, под большим уклоном к поверхности земли, а внизу, под обнажением, громоздилась огромная куча белых, чуть зеленоватых обломков, по-видимому, недавно обрушившихся сверху.
Наташа подняла один из них.
— И здесь мрамор?
Андрей Иванович покачал головой:
— Нет, это не мрамор. У мрамора поверхность скола совсем другая. А главное… Смотри!.. — Он чуточку повернул камень в руках Наташи. И произошло чудо. Где-то в глубине минерала вспыхнули яркие синие огоньки. Наташа повернула камень обратно. Огоньки погасли. Небольшое движение руки — и снова в глубине камня побежали синие искорки.
Это было поразительно. Совершенно белый, почти непрозрачный камень озарялся вдруг странным мерцающим светом, идущим откуда-то изнутри его, словно там были запрятаны крохотные светильники.
Наташа подняла глаза на геолога:
— Андрей Иванович! Это же просто чудо. Никогда я не думала, что камни могут быть такими интересными.
— Ну, что ты! В природе встречаются и более интересные образования. Помню, когда я был студентом, на меня произвел огромное впечатление один минерал, так называемый благородный опал. Образец его был прислан в наш музей из Бразилии. На первый взгляд это был небольшой светло-серый камень, настолько невзрачный, что, встреть его на дороге, поленишься нагнуться. И вот в этом-то камне, где-то в глубине его, вдруг загорались яркие чистые огоньки. Красные, синие, зеленые… Камень не просто светился. Он именно горел разноцветными огнями. Иллюзия была настолько сильной, что каждый, кто брал его в руки, невольно прикасался пальцами к тому месту, откуда прорывались огоньки, чтобы удостовериться, что оно не нагрето.
Позднее я видел много благородных опалов и в природе, и в виде различных поделок. Все они светились изнутри различными огоньками. Но такого камня, какой хранился в нашем музее, я не видел больше никогда.
Впрочем, был в моей жизни еще один незабываемый день, связанный с этим замечательным минералом, — продолжал Андрей Иванович. — В этот день я в первый раз увидел его на пуговицах пальто одной девушки. Опал этот был, пожалуй, далеко не самым лучшим. Но никогда ни один камень не казался мне таким прекрасным, как тот, что вспыхивал маленькими искорками на пальто голубоглазой незнакомки. С тех пор прошло более двадцати лет. Каких только камней ни повидал я за это время: и сверкающих бриллиантов, и кроваво-красных рубинов, и нежно-зеленых изумрудов. Но ни один из них не запал мне в душу так, как тот благородный опал…
Андрей Иванович помолчал и закончил совсем тихо:
— Девушка с голубыми глазами стала моей женой, а потом матерью моего Юрки… — Он опустил голову и вздохнул, а глаза его потеплели, и Наташа впервые увидела перед собой не сурового властного геолога, которого она, признаться, здорово побаивалась, а просто хорошего, по-домашнему близкого и доброго человека.
Она доверчиво улыбнулась ему:
— Где же он теперь, ваш Юрочка, Андрей Иванович?
— Его, наверное, нет в живых, Наташенька. Ни его, ни его матери. Война…
Андрей Иванович замолчал…
— Ну, а это что за камень? — проговорила она, стараясь хоть и не совсем умело, переменить тему разговора.
— Это лабрадор. Довольно распространенный минерал из группы полевых шпатов. Впрочем, в виде таких жил он встречается не часто. Обычно он входит в состав различных магматических пород.[13] Из него состоит, например, черный украинский лабрадорит, которым облицован цоколь мавзолея Ленина.
— Черный? Почему черный? Он же совсем белый, как мрамор.
— Ну мрамор, положим, тоже не всегда белый. И вообще между этими минералами нет ничего общего. Лабрадор — это сложно построенный алюмосиликат. А мрамор состоит из кальцита, представляющего собой простую соль металла кальция и угольной кислоты. Да они и внешне мало похожи друг на друга. Ты присмотрись внимательнее к этому камню. Я уже не говорю о синем отливе, которого никогда не бывает в мраморе. Но и другие свойства полевых шпатов совершенно иные. Все они значительно тверже кальцита, абсолютно не реагируют с соляной кислотой и хорошо раскалываются только по двум направлениям. На них ты никогда не найдешь тех ромбиков, которые так характерны для кальцита. А главное, они имеют абсолютно различное происхождение.
Лабрадор, как и все полевые шпаты, — продукт застывания самой магмы. До сих пор ничего подобного мы здесь еще не видели. Все породы, которые встречались нам до этого, в том числе и мраморы, и эти вот кристаллические сланцы, — он указал на темно-бурую листоватую породу, в которую была заключена лабрадоровая жила, — не имели прямого отношения к магме. Они образовались на поверхности земли как осадки различных водных бассейнов. Магма только косвенно влияла на некоторые из них своим теплом или газами.
Лабрадор же образовался за счет самой магмы. И то, что мы нашли его здесь, — очень важно, Наташа. Это означает, что где-то поблизости располагается застывший магматический очаг. Мы приближаемся к контактовой зоне[14] осадочных[15] и магматических пород. А эта зона особенно интересна для геологов, так как она является источником самых разнообразных минералов и руд.
Андрей Иванович вынул свою тетрадь и начал описывать обнажение. А Наташа направилась вдоль каменистой осыпи, отбирая себе наиболее красивые камни. Их нежное голубое мерцание почему-то странно волновало ее, невольно заставляя вспоминать все то, что только что рассказал Андрей Иванович.
Мысли Наташи снова и снова возвращались к голубоглазой девушке с пуговицами из благородного опала. Какая же она, наверное, была красивая и умная, эта девушка, ставшая подругой такого замечательного человека, как Андрей Иванович, И какой прекрасной, должно быть, была их любовь, если даже теперь, много лет спустя, при воспоминании о ней у него теплеют глаза и меняется голос.
Наташа невольно подумала о Валерии. Будет ли он вспоминать о ней так же лет через двадцать? Едва ли… Он слишком не похож на Андрея Ивановича. А Саша?
Саша… Но ведь она и не имеет права на то, чтобы он вспоминал о ней. Наташа живо представила себе красивого самоуверенного Валерия. Разве она когда-нибудь давала ему понять, что ей неприятно его стремление быть только с ней? Разве у него хоть раз был повод сомневаться в том, что он ей нравится? Нет. Ей никогда и в голову не приходило скрывать свои симпатии к Валерию. Ей было скучно без него. Ей было до слез обидно, когда он оставлял ее одну и отходил к другим девочкам. Она прощала ему многое такое, что не простила бы никому другому.