Но в последние годы положение совершенно изменилось. Работами наших геологов в суровой Якутской тайге было открыто второе в мире коренное месторождение алмазов. Причем, интересно отметить, что возможность нахождения алмазов на Сибирской платформе была еще за несколько лет до этого теоретически предсказана нашим ученым Соболевым, который установил общность геологического строения Сибири и Южной Африки. Впрочем, об алмазах можно говорить всю ночь. А у меня уже глаза слипаются.
Андрей Иванович спрятал алмаз в карман и сладко потянулся.
— А что у тебя с рукой? — вдруг обратился он к Саше.
Тот снова помрачнел:
— Зашиб о дерево…
— Да что ты с ним, дрался, что ли?
Саша только вздохнул.
— И что ты все вздыхаешь? Что с тобой? Поцапался с Валерием, наверное?
— Да…
— Ну и что? Подумаешь, горе! Тюкнул ты его, что ли?
Саша махнул рукой:
— Хотел тюкнуть, да рука сорвалась. Вот и ободрал ее о дерево…
Андрей Иванович неожиданно рассмеялся.
— Сорвалась, говоришь? Жаль… Такого хлюста не грех и проучить немного. — Он чуть помолчал. — А у Наташи вот не сорвалась.
Он снова рассмеялся:
— Как она его трахнула!
— Что?! — Саша впился глазами в Андрея Ивановича. — Что вы сказали? Наташа его стукнула?
— А тебя это удивляет?
— Да нет, не то чтобы удивляет, но… за что же она его стукнула? Вы сами видели?
— Да, случилось так, что я стал нечаянным свидетелем их «теплой» беседы.
— Ну?
— Что ну?
— О чем же они говорили?
— Ишь, любопытный какой! Мало ли о чем они говорили…
— Андрей Иванович!.. — Саша с мольбой посмотрел ему в глаза.
— Ну хорошо. Я скажу тебе об этом. Валерий начал рассказывать какие-то пакости о твоем погибшем отце, и Наташа влепила ему за это такую пощечину, что только звон по реке пошел.
— Не может быть…
— Что не может быть?
— Вы понимаете, Андрей Иванович, а ведь он мне совсем наоборот все это рассказал.
— Это на него похоже. Уж если у него хватило подлости похоронить нас раньше времени, то чего же ты от него хочешь…
Мысли Саши снова завертелись в стремительном вихре.
— Андрей Иванович, но ведь я в самом деле ничего не знаю о своем отце… А что, если…
— Никаких если! Твой отец погиб за счастье людей. И никому не позволяй глумиться над его светлой памятью. Понял?
— Спасибо, Андрей Иванович… Я… В общем, спасибо вам.
— Ну, вот и хорошо.
Геолог ласково привлек к себе Сашу.
— Спокойной ночи, мой мальчик. А отец… отец не может быть плохим. Никогда!
— Спокойной ночи, Андрей Иванович. Я знаю, что это так. Я всегда это знал.
Геолог встал и медленно направился к палаткам. Но вдруг он обернулся:
— Да, я забыл тебя спросить, как чувствует себя Наташа?
Саша покраснел:
— Я… я не разговаривал с ней сегодня.
— Не разговаривал с ней весь день?
— Да…
— И тебе не стыдно?
Саша молчал. Ему было очень стыдно.
— Иди и сейчас же узнай, как она себя чувствует.
Саша замялся:
— Так она уже спит, наверное.
— А ты окликни ее, может быть и не спит.
— Да как же так, ночью… неудобно…
— Иди, иди! А мне пора спать.
Андрей Иванович поднялся на пригорок и скрылся в своей палатке. Саша проводил его долгим взглядом. Что же теперь делать? Пойти к Наташе? Но ведь он так обидел ее сегодня. И из-за кого! Из-за этого брехуна! Саша даже зубами скрипнул от злости. Как он мог ему поверить? Ведь знал, лучше всех знал что он брехун, и так глупо попался ему на удочку. А еще предупреждал Наташу!.. И что она подумала о нем?.. Саша чуть не застонал, вспомнив, как грубо оборвал он ее сегодня вечером. Дурак! Какой же он дурак! Ну что же, так он ей сейчас и скажет.
Саша решительно поднялся к лагерю и подошел К Наташиной палатке. Там было тихо. Он осторожно перевел дыхание и огляделся по сторонам.
Большая яркая луна плыла теперь над самой головой, и все вокруг будто тонуло в ее холодном свете. Ночная тайга словно погрузилась вдруг на дно огромного седого океана, и оттого и лес, и лагерь, и тихая. уснувшая река, казалось, стали частью какого-то подводного царства, где все было таинственным и неподвижным. В глубоком сне, будто навечно, застыли белесые ели, точно покрытые морозным инеем. Густые клубы голубоватого тумана надвинулись на Ваю и повисли над водой, подобно хлопьям пены. Резкие черные тени протянулись от ослепительно сверкающих, будто посеребренных, палаток и прибрежных кустов, которые казались сейчас скоплением невиданных чудовищ.
Саша чуть помедлил, а затем робко, вполголоса позвал:
— Наташа…
В палатке послышался слабый шорох, и снова все смолкло. Саша затаил дыхание. Неужели не откликнется?.. Прошла минута, две… Из палатки не доносилось ни звука. Саша провел языком по пересохшим губам.
— Наташа… — опять позвал он. Стенка палатки чуть дрогнула. Полог ее неслышно приподнялся. И тонкая фигурка девушки выскользнула на лунную поляну.
Саша шагнул ей навстречу. Лицо Наташи было бледным. Она молча остановилась и вздохнула. Глаза ее были опущены.
— Наташа… — голос Саши прервался. — Наташа… Мне… Я… Я хотел сказать тебе, что я… что я самый глупый осел на свете…
— Саша…
Она протянула к нему руки и неловко застегнула пуговку на его рубашке.
— Ты… наверное есть хочешь?
— А ты?..
Она подняла наконец глаза и, не отнимая руки от ворота рубашки, прошептала:
— Очень, Я ведь почти не обедала сегодня.
— И я тоже.
Он легонько прижал ее пальцы к своей груди, но тут же испугался этой дерзости и, сильно покраснев, добавил:
— Пойдем, поищем чего-нибудь!
— Пойдем, Саша.
Они взялись за руки и побежали к потухшему костру.
Глава восемнадцатаяУ ИСТОКОВ ЛЕГЕНДЫ
С бешеной скоростью, точно разъяренный зверь, вырывался водопад из пролома кварцевой жилы. В лютой злобе бросался он на каменные глыбы, угрюмо торчащие из вспененной воды. Грозным, леденящим душу ревом оглашал окрестные леса и горы.
— Так вот они какие, ворота в царство духов! — невольно воскликнул Саша, глядя на это дикое захватывающее зрелище. Он стоял почти на самом краю широкой каменной стены, оглушенный грохотом и потрясенный величием разгневанной стихии.
Прошло уже несколько часов с тех пор, как плоты второй экспедиции подошли к развалинам древней крепости. Но занятый разгрузкой багажа и переноской его на другую сторону жилы, мальчик не мог еще как следует рассмотреть громадный водопад. И вот теперь он был прямо под ним. С замирающим сердцем смотрел Саша на эту свирепую схватку воды и камня. Ничего подобного он не видел ни разу в жизни.
День догорал. Солнце давно уже скрылось за лесом. Но и в сгустившихся сумерках было видно, как ярился бурный поток. Будто ревущая гора опрокидывалась в бурлящую бездну, откуда с грохотом взлетали гигантские столбы воды и где все клокотало и пенилось в неистовом водовороте.
Взгляд мальчика перешел на кварцевую жилу. Широкой каменной громадой поднималась она к высокому правому берегу, где виднелись развалины сторожевой башни. Развалины эти, как и дальний конец жилы, уже тонули в сумерках. Но у самых ног Саши еще можно было рассмотреть большие гнезда блестящего молибденита.
Саша нагнулся ниже. Теперь он знал, как образовалась эта стена белоснежного камня с включениями ценного рудного минерала. Он словно видел перед собой глубокую зияющую трещину, в которой так же, наверное, как сейчас в водопаде, клокотал первозданный четырехсотградусный кипяток, насыщенный самыми различными металлами. Он кипел в ней многие сотни лет. Но вот температура его начала снижаться, и тысячи кристалликов кварца замелькали в бурлящей жидкости. Их становилось все больше и больше. Они теснили друг друга, как льдины в реке. И так же, как льдины, срастались, наконец, в сплошную зернистую массу молочно-белого камня.
Но не только кристаллы кварца выпадали из перегретого раствора в этой трещине. Вместе с ними образовывались и чешуйки бесценного молибденита. Они нарастали друг на друга в виде тончайших лепестков и листочков и создавали те чудесные металлические розочки, которые сверкали теперь в теле жилы.
А сколько таких жил образовалось вокруг гранитного массива, лежащего по ту сторону Ваи! Там был основной магматический очаг, в котором бушевала раскаленная огненно-жидкая магма. Там она медленно застывала, образуя прочный зернистый камень. Там скапливались ее подвижные, насыщенные газом остатки, давшие начало пегматитам. А сюда двигались но трещинам в известняках и сланцах потоки горячих гидротерм. Они несли с собой огромную массу цветных, благородных и радиоактивных металлов. Они набрасывались на окружающие их породы и нацело изменяли их внешний вид и внутреннюю структуру. Они создавали богатейшие месторождения серебра, меди, свинца, сурьмы, никеля и много другого, без чего немыслима жизнь современного человеческого общества.
Саша вспомнил первую найденную им гидротермальную жилу с минералами серебра. Потом, уже по пути сюда, Андрей Иванович познакомил их с другой жилой, содержащей никелевые минералы. Затем он показал им низкотемпературную жилу с аурипигментом, реальгаром и антимонитом. Вскоре после этого плоты их остановились возле выходов гидротермального флюорита. А затем они целых два дня описывали заброшенный древний рудник, в котором жившие здесь люди добывали самородную медь. Но не только металлической медью был богат этот рудник. Выкопав несколько шурфов, они нашли в них и другие минералы меди: красный куприт, мягкий бархатисто-синий ковеллин, пестрый, будто залитый фиолетовыми чернилами, борнит и тяжелый свинцово-серый халькозин, который ничем не отличался от найденного Сашей аргентита. Только яркие пятна малахита и азурита, покрывавшие его с поверхности, показывали, что в нем содержится не серебро, а медь.
Но главным рудным минералом этой жилы был халькопирит, тот самый халькопирит, или медный колчедан, которым славилось и Урбекское месторождение, куда вылетели они месяц назад и где все сейчас, наверное, было брошено на их поиски. Халькопирит и был в ней тем первичным минералом, который образовался прямо из кипящих гидротерм, тогда как все остальные минералы появились там позднее, в результате изменения халькопирита или взаимодействия его с кислородом, углекислым газом, водой и другими реагентами. Поэтому залегал халькопирит так же, как и этот молибденит, в виде включений и гнезд в сплошной массе кварца, только было там. его значительно больше, да и сама та жила была, по-видимому, во много раз шире, чем эта. Они вскрыли ее несколькими шурфами, и в каждом шурфе кварц был переполнен медным колчеданом.