И Джеральд понял, что в жизни этого человека были и лучшие времена. К тому же его одежда, сейчас потертая и заношенная, когда-то явно была дорогой.
— Сколько вы просите жалованья? — спросил Джеральд, прищурив глаза.
Мистер Хенч назвал сумму вполне приемлемую.
— Ну что ж, мистер Хенч, я почти согласен. Когда вы сможете приступить к работе?
— Я могу приступить к работе сейчас, сию же минуту, сэр. Ведь меня в городе ничто не держит и честно признаться, дел у меня нет никаких. Я очень рад, что вы предложили мне службу.
Джеральд уже пожалел, что согласился на сумму, названную Хенчем. Она хоть и была невелика, но можно было сбить ее еще ниже.
И Джеральд вспомнил о том, как его брат Джеймс описывал ему мистера Хенча.
Джеймс тогда говорил:
— Этот человек простоял много дней на углах улиц, засунув руки в карманы. Даже плечи его куртки выцвели на солнце и позеленели как лохмотья огородного пугала. И я, постоянно наблюдая за мистером Хенчем на рынке, взвесил и досконально изучил его. И одно, что могу сказать тебе, Джеральд, он не мошенник.
— А я помню вас, мистер О’Хара, я часто видел вас в Саване. Вы деловой человек.
— Да, — ответил Джеральд, это замечание польстило его самолюбию.
— А я даже родился в Саване, — не унимался мистер Хенч.
Было видно, что с ним не так уже часто разговаривают такие состоятельные люди, как Джеральд О’Хара. — Я ездил по делам в Чарльстон, в Новый Орлеан и частенько вас там встречал, только вы, мистер О’Хара, не обращали на меня внимания.
— Вот как! — сказал Джеральд. — Тогда прекрасно, значит, решено. Какие рекомендации вы можете мне предоставить?
Мистер Хенч немного замялся, потом полез в карман своей куртки и вытащил несколько сложенных пополам бумаг.
— Вот это рекомендации от моих прежних работодателей.
Джеральд О’Хара внимательно прочитал рекомендательные письма. Подписаны они были вполне пристойными людьми, имевшими вес и значение в Саване.
— Так вы большую часть своей карьеры провели на плантациях, мистер Хенч?
— Да, я знаю сельское хозяйство досконально и надеюсь, мои советы окажутся не лишними.
Но Джеральд О’Хара не зря подозревал, что в нужде характер иногда у людей портится. А мистер Хенч, сказав, «благодарю вас, сэр», уже почувствовал себя твердо стоящим на ногах, лишь только при одной мысли о том, что теперь он официально связан с настоящим делом.
— Мистер Хенч, я хочу вас предупредить, что нам придется заниматься не только сельским хозяйством, но и торговлей.
— Прекрасно, мистер О’Хара, ведь я досконально знаю и то и другое дело. Но если вы, мистер О’Хара, решили заниматься торговлей, то не должны выпускать из внимания, что в Саване очень много перекупщиков зерна и хлопка, поэтому нужно придумать какой-нибудь способ, чтобы опередить их.
— Кто, ты думаешь, самый большой наш соперник? — спросил Джеральд О’Хара.
— Шотландец, мистер Джапп, — ответил мистер Хенч. — Его нужно вытеснить с рынка, ведь он дерзко забирает в свои руки всю городскую торговлю. Слышите, мистер О’Хара, мы с ним не сможем ужиться, это ясно и понятно. Он не позволит, чтобы кто-нибудь становился у него на пути.
Джеральд О’Хара задумался.
Он прекрасно знал мистера Джаппа, торговца хлопком и фуражом. Это был немолодой шотландец, очень упорный и очень богатый. Он сколотил свое состояние на умелой торговле хлопком и зерном. У него было прямо-таки какое-то шестое чувство на урожай, и он абсолютно безошибочно предвидел, будет в этом году хороший урожай или нет.
И пользуясь этим своим шестым чувством, он заключал сделки с плантаторами еще до того, как урожай был убран — и всегда оставался в выигрыше.
— Я все уже понял, — сказал мистер Хенч. — Мы должны, мистер О’Хара, действовать его же методами.
— Само собой, мистер Хенч, но я имею в виду честную конкуренцию.
— Конечно, я и не предлагаю вам недозволенных методов, — сказал мистер Хенч.
Джеральд предупредительно поднял палец.
— Но, мистер Хенч, борьба должна быть такой же беспощадной, изобретательной и непреклонной, как и честной, если не более. Мы должны начать бороться с ним за клиентуру самыми крайними ценами, как высокими, так и низкими. Мы должны заставить его потерять часть состояния.
— Но для этого нужны большие деньги, — заметил мистер Хенч, — чтобы для начала, оказавшись в проигрыше, потом вновь вернуть истраченное. Я боюсь, мы не в силах будем потягаться с мистером Джаппом.
— У меня есть капитал, — немного самоуверенно заверил его Джеральд О’Хара, — и это в моих силах.
Правда, он не стал уточнять, что все его свободные капиталы не в состоянии перекрыть банковский долг и деньги, взятые взаймы у его братьев.
— Я с вами вполне согласен, — согласился новый управляющий.
Джеральд О’Хара и не подозревал, что неприязнь мистера Хенча к мистеру Джаппу продиктована тем, что тот некогда лишил его места.
А это делало мистера Хенча в деловом отношении самым ненадежным сотрудником, какого только мог себе выбрать Джеральд О’Хара.
— Так вы говорите, мистер Джапп? — спросил Джеральд.
— Я иной раз думаю, нет ли у этого шотландца волшебного зеркальца. Поглядит он туда и увидит, как сложится будущий год, каким будет урожай. До чего же ловко у него это выходит, прямо зависть берет. Все на свете приносит ему счастье. Боюсь, мистер О’Хара, мы не сможем с ним совладать, хотя мне бы этого очень хотелось.
— Да, он хитер, — согласился Джеральд, — и хитер так, что честному человеку его не раскусить.
Мистер Хенч лукаво улыбнулся.
— Да, честному человеку с ним придется туго.
— Да, — согласился Джеральд, — но мы постараемся его перехитрить.
Мистер Хенч задумался.
— Перехитрить — это хорошо сказано, мистер О’Хара, но нужно сперва придумать, как. Давайте разработаем план.
— Единственный способ, — сказал Джеральд, — это продавать дешевле, чем он, я покупать дороже.
Мистер Хенч согласился со своим хозяином.
— Да, мистер О’Хара, это идеальный способ, таким манером мы выкурим его из норы. Этот мистер Джапп еще попомнит нас.
Они перешли к обсуждению будущей кампании против мистера Джаппа и засиделись допоздна.
Потом, придя к общему мнению, они выпили полбутылки виски и расстались очень довольные друг другом.
Приехав в Тару, мистер Хенч сразу же взялся за дело. Он перемерил все поля, посоветовал Джеральду О’Хара изменить структуру посевных.
В общем, это был довольно толковый человек, если бы не его пристрастие к спиртному. Правда, он избегал пить на людях, но такое пьянство еще страшнее открытого.
По вечерам мистер Хенч, оставшись один в маленьком домике у подножия холма, садился за стол в полном одиночестве и пил до тех пор, пока уже не мог самостоятельно подняться со стула.
Но на удивление, по утрам он был свеж, чисто выбрит и всегда энергичен.
Правда, лакей Порк докладывал своему хозяину о пьянстве нового управляющего, но тот лишь досадливо отмахивался рукой.
— Порк, неужели ты не понимаешь, что мне неважно, что делает управляющий в свободное время. Главное, чтобы он занимался плантацией, чтобы он помогал мне вести торговлю.
— Но я предупреждал вас, сэр, нет ничего тайного, что бы не становилось явным, и я боюсь, что когда-нибудь мистер Хенч доставит вам много неприятностей.
— Это деловой человек, — успокаивал скорее самого себя, чем Порка, Джеральд О’Хара. — Он придумал такую комбинацию, которая позволит мне разбогатеть.
Погода как будто благоприятствовала кампании, затеянной Джеральдом О’Хара и его управляющим против мистера Джаппа.
В те годы, до того как конкуренция с другими странами произвела революцию в торговле хлопком, так же как и в древние времена колебания цен на хлопок из месяца в месяц зависели исключительно от урожая в самой Америке.
Плохой урожай или хотя бы только его перспектива, удваивали цены на хлопок в течение нескольких недель.
Надежда на хороший урожай столь же быстро понижала их.
Подобно дорогам той эпохи, неустроенным и следующим за изгибами местности, колебания цен подчинялись только влиянию местных условий.
В те времена еще не было никакого выравнивания их или нормирования правительством. Ведь искусственные колебания цен на продукцию плантаций могли оказать только войны, запрет на вывоз в другие страны, а до этого было еще далеко.
Пока юг жил своей привычной жизнью, используя на плантациях труд рабов и имея с этого колоссальные прибыли.
Никто и не подозревал, что через дюжину лет начнется упадок юга.
Доходы плантаторов зависели только от урожая хлопка в пределах его плантаторского горизонта. А сам урожай зависел от погоды, и управляющие и их хозяева сделались чем-то вроде барометров из плоти и крови с органами чувств, вечно обращенными к небу и ветрам.
Атмосфера и состояние неба над его плантацией всегда поглощало все внимание плантатора, не говоря уж об управляющих. Они часами могли говорить о погоде, о видах на урожай, а к атмосфере в чужих странах они оставались абсолютно равнодушными.
Если бы у жителей юга был собственный бог, то они бы выбрали им бога погоды, настолько важной персоной сделался бы тот, кто мог управлять состоянием небес.
И если жителей городов абсолютно не интересовало, какая погода стоит на дворе, лишь бы на ярмарочные дни не пошел дождь, то для жителей плантаций не было ничего важнее погоды.
Она так сильно волновала плантаторов, что их переживания невозможно понять в наши уравновешенные дни. Они просто готовы были, плача, падать ниц перед несвоевременными дождями, засухами, бурями, которые угрожали их хозяйствам. Казалось, они готовы были отдать все, что у них есть, лишь за то, чтобы погода способствовала большому урожаю.
Если в начале весны плантаторы молили небеса о дождях, то ко второй половине лета их взгляды пристально следили за флюгерами — откуда дует ветер. Они следили за флюгерами, как просители, ожидающие в передней, следят за лакеями.