— Кто ты такой? — встряхнув его за плечи, заорал Мигель Кастильо. — Кто ты такой? Говори.
— Я…
— Говори, кто ты такой?
— Я… сержант Билл Карлсон.
— К черту! Хорошо, я понял, что ты Билл Карлсон. Откуда у тебя деньги?
— Двести тысяч золотом… — Билл Карлсон вновь потерял сознание.
Мигель Кастильо задергался.
С одной стороны, ему хотелось броситься как можно скорее за флягой, чтобы дать воды сержанту, но он прекрасно понимал, что как только тот выпьет, то придет в себя и больше ничего не скажет.
Мигель приложил ухо к груди сержанта и услышал, как слабо бьется у того сердце.
— Э, приятель, не спеши умирать. Вначале, ты должен сказать, где деньги.
— Двести тысяч долларов… — прошептал сержант.
— Где они?
— Двести тысяч…
— Да где они? — закричал Мигель Кастильо.
Ему страстно захотелось заехать кулаком в лицо умирающему сержанту.
— Где деньги?
Он начал трясти сержанта за лацканы мундира.
— Это деньги кавалерии. Это жалование — и все золотом. Воды…
— Где они? — кричал в лицо умирающему Кастильо. — Где они?
— Воды… Меня зовут Карлсон…
— Карлсон. Карлсон. Хорошо, а меня зовут Мигель Кастильо. Приятно познакомиться в таком хорошем месте.
Мигель принялся ладонью бить по щекам сержанта.
— Где золото?
— Я спрятал его в надежном месте, — едва шевеля губами, промолвил сержант и его глаз вновь закрылся.
— Где? Где это место? — продолжая трясти, кричал Мигель, понимая, что сейчас сержант скажет.
Но тот, едва придя в сознание, вновь терял его.
— Где ты спрятал золото, сволочь? — Мигель начинал выходить из себя.
— Воды… — просил сержант, — воды… И я скажу.
Рэтт Батлер, приподнявшись, смотрел на фургон, видел и то, как Мигель Кастильо обшаривал карманы мертвецов, потом увидел, как тот тряс за плечи человека, наверное, еще живого.
До него долетали обрывки фраз.
Рэтт понял, что надо ползти туда.
Доползти до фургона во что бы то ни стало, там его спасение.
Хотя, как оно придет и в чем оно заключается, он не понимал, но чувствовал, надо ползти.
И собрав в кулак остаток воли, из последних сил пополз к фургону.
Мигель Кастильо, занятый допросом Билла Карлсона, совершенно забыл о Батлере.
Скорее всего он считал, что его враг давным-давно отдал Богу душу.
Но Рэтт Батлер все-таки дополз до фургона.
Как раз в тот момент, когда Мигель Кастильо в очередной раз встряхнул сержанта.
— Где деньги? Отвечай! — кричал он умирающему.
Тот с усилием раскрыл единственный глаз.
— Я спрятал их на кладбище, — и голова сержанта вновь поникла.
— На каком кладбище? Ну же, погоди, не умирай, — причитал Мигель и чуть не наотмашь бил умирающего по щекам. — Где?
— Сент-Хилл, — выдавил сержант.
— Ого, там же огромное кладбище, говори, где? Они что, в могиле?
— Да, в могиле…
— Говори номер. Какой номер могилы? — спешил разузнать все у пока еще живого сержанта.
— Там нет номера… Воды…
— Как нет номера? Ну, что там написано? — настаивал на своем Мигель.
— Только имя…
— Какое имя? — Мигель сильно встряхнул сержанта, пытаясь привести его в чувство.
Но это произвело обратный эффект. Сержант начал хрипеть и жадно хватать раскаленный воздух широко раскрытым ртом.
— Воды… — прохрипел он.
— Хорошо, я сейчас, — Мигель понял, что тот ничего не скажет, пока не получит воды.
Да и сам он так же поступил на месте умирающего.
— Подожди, только не умирай. Я бегом туда и обратно. Ты получишь воды и скажешь мне все.
Мигель Кастильо сломя голову бросился прочь от фургона.
Он даже не заметил, что Рэтт Батлер уже подполз к коням и Пытается подняться, уцепившись руками за ступицу колеса.
Мигель бежал, что было сил, но ему казалось, что расстояние между ним и лошадью сокращается неимоверно медленно, ему казалось, что он просто ползет. В голове стучали слова:
«Двести тысяч. Двести тысяч золотом, Сент-Хилл, в могиле».
Он дрожащими руками попытался отвязать флягу, но поняв, что сейчас не время распутывать узлы, перерезал ремни ножом и обнимая флягу, как самое дорогое, что было у него в жизни, побежал назад.
Он даже не догадался сесть на лошадь. Тогда он доскакал бы вдвое быстрей.
«Двести тысяч, — стучало у него в висках. — Двести тысяч! Боже мой, я никогда не видел таких денег. И все золотом».
Когда Мигель Кастильо подбежал к фургону, то закричал от негодования.
До половины взобравшись внутрь, с подножки фургона свисал Рэтт Батлер.
А сержант сидел, прислонившись к стенке фургона с широко открытым ртом. Его единственный глаз закатился так, что был виден только желтоватый белок.
Мигель Кастильо, предчувствуя самое недоброе, заревел, как раненный бык, и размахнувшись, запустил флягу внутрь фургона. Затем схватил Рэтта Батлера за плечи и отбросил в сторону.
— Катись отсюда, сволочь, скотина! Ты уже должен быть мертвым.
Мигель схватил сержанта и принялся его трясти.
— Не умирай, не умирай.
Но голова сержанта безвольно болталась из стороны в сторону.
— Он мертв, — прохрипел Рэтт Батлер, — и разжав руки, упал на землю.
— Как мертв? — взревел Мигель. — Это ты скотина, ты все испортил, ты убил его!
— Нет, он сам умер, — и Рэтт Батлер закрыл глаза, — ты пожалел ему воды, как мне.
— Скотина, я тебя сейчас убью!
— Нет, ты меня не убьешь, — улыбка появилась на пересохших губах Рэтта Батлера.
Мигель Кастильо выхватил револьвер и всунул его в рот Рэтту.
— Я тебя сейчас застрелю.
— Нет, ты меня не убьешь, — Рэтт отвернул голову и улыбнулся еще шире, — потому что если ты это сделаешь, то навсегда останешься таким же нищим, каков ты сейчас и таким же жадным и глупым.
— Почему это я не убью тебя? — насторожился Мигель Кастильо.
— Потому что я кое-что знаю.
Мигель вцепился в плечи Рэтта.
— Он успел тебе сказать? А, Рэтт?
— Да, он сказал мне.
— Что? Что ты от него услышал? — Мигель Кастильо тряс Рэтта Батлера.
Но тот лишь отрицательно качал головой.
— Я тебе ничего не скажу.
— А я тебя убью, — уже неуверенным голосом сказал Мигель.
— Нет, ты оставишь меня в живых, и тогда может быть, я тебе кое в чем помогу.
— Что он тебе сказал?
— Имя.
— Он назвался?
— Нет, Мигель, он сказал имя, написанное на могиле, в которой лежат деньги.
— О, дьявол! — завопил Мигель и выстрелил в воздух.
А Рэтт Батлер смеялся, но силы быстро покидали его, он уже не мог даже подняться.
— Имя, имя! — размахивая револьвером, требовал Мигель, — и я дам тебе воды.
— Нет, ты и так дашь мне воды.
— Назови, я дам тебе напиться, и мы вместе отправимся искать деньги.
— Нет, ты дашь мне воды и доставишь в город, а там посмотрим…
Глаза Рэтта Батлера закатились, голова бессильно упала на грудь.
— Ты сволочь! — выкрикнул Мигель Кастильо. — Ты самая грязная свинья, которых я только знал.
Он, не разбирая на что наступает, влез в середину фургона, подхватил флягу и тут же склонился над Рэттом Батлером.
Мигель набирал в пригоршню воды и растирал ею грудь Рэтта Батлера, но тот только мотал головой и никак не приходил в чувство. Мигель стал плескать ему водой в лицо.
— Не умирай, Рэтт, слышишь? Не умирай! Я прошу тебя, не умирай, приятель, ты мне очень нужен.
— Воды… — прошептал Рэтт.
— Вот вода, она здесь, ты мой лучший друг, пей сколько хочешь, — и Мигель уже занес флягу над приоткрытым ртом Рэтта, но тут же спохватился.
— Тебе нельзя пить, ты умрешь, тебе только можно смочить губы. Видишь, я не жалею тебе воды, но тебе, в самом деле, нельзя пить.
Мигель смачивал губы Рэтта Батлера, а тот жадно слизывал с них влагу.
— Потерпи, сейчас ты придешь в себя, я отвезу тебя в город. Только не умирай, тут всего сорок миль, это пара часов езды. У нас есть фургон, лошади отличные, только не умирай, — Мигель набрал полный рот воды и прыснул ею на Батлера.
Тот приоткрыл глаза, но тут же вновь опустил голову и потерял сознание.
Мигель засуетился, вытаскивая из фургона трупы. Он свалил их прямо на дороге и затащил внутрь Рэтта Батлера, подложив ему под голову свернутые плащи, оставшиеся от предыдущих пассажиров.
— Только не умирай! — склонился он над Рэттом. — Только не умирай!
Рэтт беззвучно шептал что-то.
Мигель склонился над ним, прислушиваясь, в надежде, что тот произнесет имя, услышанное им от Билла Карлсона.
Но губы Батлера шептали что-то совсем несвязное:
— Отец… Каролина… Гарольд…
— Тьфу ты, — выругался Мигель, — даже сказать ничего путного не может. Ну что ж, придется его везти в город, ничего не поделаешь, хотя я бы с удовольствием пристрелил эту сволочь на месте.
Он вскочил на козлы, натянул вожжи. Кнут, описав в воздухе дугу, засвистел над спинами коней. Те рванули с места, и фургон, грохоча, понесся по каменистой пустыне.
Мигель Кастильо, не жалея лошадей, хлестал их. Ему было важно домчаться до города раньше, чем Рэтт Батлер умрет.
«Может, его еще можно спасти, — думал мексиканец, — может, я еще узнаю имя, написанное на могиле».
И задрав голову вверх, Мигель Кастильо принялся молиться, чтобы всевышний сохранил жизнь Рэтту Батлеру, его заклятому врагу.
— Боже, сделай так, чтобы он выжил, чтобы он не потерял рассудок, — молил Бога Мигель Кастильо.
И тут в наивной надежде, что Бог не расслышит его слов:
— Будь он проклят, этот Рэтт Батлер! Ему всегда везет.
И вновь свистел кнут, вновь неслись кони. С их губ уже сыпались клочья белой пены.
А Мигель Кастильо настегивал их вновь и вновь, хотя те мчались уже на пределе своих сил.
То и дело мексиканец оглядывался на открытое окно фургона. Голова Рэтта Батлера моталась из стороны в сторону, и Мигель борол в себе искушение остановить фургон и проверить, жив ли еще Рэтт. Он смотрел, пытаясь уловить, вдыхает ли тот воздух.