Они зашли в лифт, и Смирнов подал Вертиго старенький рабочий планшет и наушник.
– Тайгин уже набедокурил? – спросила она, бегло просматривая списки задач и нераскрытых дел. В ухо бубнил голосовой помощник, но Вертиго убавила громкость до минимума – она все-таки предпочитала слушать отчеты Смирнова.
– Вроде и не набедокурил, – ответил он. Двери лифта раскрылись, один из сотрудников хотел войти, но, увидев Вертиго, так и остолбенел. Смирнов, впрочем, не упустил возможности пожать ему руку.
Двери закрылись, и Смирнов, как ни в чем не бывало, продолжал: – За контакт с Тайгиным сняли соцбаллы одному из учеников «Авроры». Система квалифицировала происшествие как драку, но я просмотрел видеозаписи: Тайгин там ни в чем не провинился. Смех какой-то, они просто столкнулись в дверях. Я подумал, что решение этого вопроса лучше поставить на ручное управление и подготовил для вас материалы. В отделе социальных взаимодействий уже ждут вашей отмашки.
– Сам почему отмашку не дал? Я ведь наделила тебя необходимыми полномочиями.
– С чего-то же надо начинать рабочий день, верно?
– Смирнов, – сузила глаза Вертиго. – Давай по делу. Что тебя смутило?
– Неблагонадежный же. Да и странно, что Система в такой мелочи сбой дала. Может, есть еще что-то. Поглядите вы. Не рискну я с ним.
– Ладно, – сказала Вертиго. – Еще научишься. Надо увереннее быть, активнее!
Лифт качнулся, и Вертиго, почувствовав очередной рвотный позыв, поднесла руку ко рту. Смирнов зашуршал в кармане припасенным на этот случай пакетом.
– Не надо. Нормально все.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он.
– Нормально. – Вертиго стало жарко. Если щеки Смирнова пылали, как неоновая вывеска в темном переулке, когда он испытывал неловкость, то Вертиго начинала потеть. Она поймала себя на мысли, что никак не привыкнет к нему, к Управлению, к этим мобилям, лифтам – да всему в городе. Порой ей казалось, что сам воздух Излучинска подтравливает ее изо дня в день.
Смирнов вот и теперь раскраснелся. Его губы чуть подрагивали, словно он все не решался задать какой-то вопрос. Слишком много раздумывает о субординации, несмотря на все эти годы, что они работают вместе. Лифт остановился – Вертиго это почувствовала, потому как все ее внутренности подобрались. Когда двери лифта раскрылись, она шагнула в просторные залы самого верхнего этажа Башни – отдел расследований.
Вертиго старалась выбивать каблуками бодрый, уверенный ритм, который бы сразу разнесся по всем отделам. Да, год от года в Управлении работало все меньше людей – их постепенно замещали искусственным интеллектом и тонко настроенными алгоритмами – но тем, кто остался в строю, этот ритм должен был напоминать о присутствии начальства. Начальства, которое вполне еще может дать порядочный нагоняй, если кто вздумает прохлаждаться на рабочем месте.
Едва Смирнов завел Вертиго в приемную, ее взгляд наткнулся на темный силуэт на белом фоне пасмурного неба в панорамном окне. Знакомый силуэт. Мужчина в сером костюме, стоявший у окна и задумчиво глядевший в затянутую белой пеленой даль, тотчас обернулся на звук шагов.
– Елисей Алексеевич! – выдавила улыбку Верти-го. Главного врача имплантологического госпиталя она знала давно. Все работники Управления были обязаны регулярно проходить у него проверку.
«Неужели уже пора?» – с испугом подумала Вертиго.
Ей, как дирижеру оркестра, такую проверку надлежало проходить дважды в год.
Филонин поприветствовал ее вежливой улыбкой. Стоит ли говорить, что при виде этой улыбки любого в Управлении начинало трясти почище фруктового желе. Причина была проста: после излишне откровенной беседы с Филониным работник мог получить уведомление о досрочном выходе в резерв.
– Мне казалось, что наша встреча назначена на следующий месяц. – Вертиго понимала, что тревогу в голосе ей скрыть не удается.
– О, я назначил встречу по личному вопросу, – отвечал главврач.
«Значит, по поводу Тайгина», – решила Вертиго.
– А у вас, похоже, дел невпроворот! – Он кивнул в угол, и только теперь Вертиго заметила стройную и элегантную, как орхидея на выставке, активистку Элоизу Блин. Вертиго жуть как не любила эту напыщенную особу, а сталкиваться с ней иногда приходилось – на мероприятиях, где собиралась городская элита, в которую Вертиго входила разве что по долгу службы.
Рядом с царственно-спокойной Элоизой съежились двое подростков, встрепанных как воробьи, выкупавшиеся в луже. Все трое сидели на сером длинном диване у самого входа в кабинет Вертиго, но двумя группами: Элоиза положила ладонь на плечо крупного круглолицего паренька в огромных очках, а на другом конце дивана ютилась рыжеволосая девушка в розовой толстовке с милым пуделем на груди. Толстовка была натянута поверх школьной формы, на вороте которой виднелись пятна крови. Взглянув в лицо Вертиго, девушка сжалась сильнее и попыталась спрятать подбородок в ворот толстовки.
У Вертиго чуть не вырвалось удивленное «о-о-о!». Она уже видела это бледное веснушчатое личико, узнала взгляд, блуждавший по комнате так, будто девушке сложно сконцентрироваться на чем-то одном. Но когда они встретились впервые, та выглядела немного иначе.
– Госпожа главный следователь! – Элоиза широко улыбнулась и поднялась навстречу Вертиго. Вертиго была рада, что она ограничилась рукопожатием, а не полезла целоваться, прижимая щечку к щечке, как делали все светские цацы. – Мы так давно не встречались! Полагаю, вы вернулись из отпуска? Надеюсь, вы хорошо отдохнули? Вы так много работаете!
– Благодарю вас, отдохнула замечательно, – улыбнулась Вертиго, хоть внутри у нее все похолодело. Похоже, весь город знал о ее отпуске. Ходили ли сплетни о деталях? – Ваш сын?
– Каспер.
Парень встал и тоже пожал руку Вертиго.
– А это… Лиситея Пуделькова. – Вертиго сверилась с данными в планшете и пристально поглядела на девушку. Та, казалось, готова была провалиться сквозь землю. – А вы здесь зачем? В моем отчете ясно указано, что баллы списали только у Каспера Блина.
– Госпожа Пуделькова сопровождает одноклассника, – пояснил Смирнов. – К тому же она присутствовала в момент контакта с профессором Тайгиным и готова дать показания.
– Ах, это глупости! Подростки порой неверно трактуют поведение окружающих. У госпожи Пудельковой с этим особенные трудности… – елейным голосом произнесла Элоиза.
– Нет у меня трудностей! – парировала девочка. – Каспер просил меня помочь, вот я и здесь.
– Госпожа главный следователь, возможно, мое присутствие будет более уместно при беседе с моим сыном?
– Нет нужды, Элоиза Николаевна. Мы сейчас быстро разберемся. Прошу! – Вертиго поманила за собой подростков и коротко кивнула Филонину, тоже приглашая войти.
– Смирнов, ты бы Элоизе Николаевне кофейку сделал…
– Я сделал. Вон стоит. Пригубила и скривилась.
Элоиза не обратила внимания на его колкость, она по-прежнему жалобно смотрела на Вертиго.
«Боится сыночка отпускать». – Вертиго поспешила отвернуться и подошла к дверям кабинета, сканер считал биометрию, двери разъехались в стороны. Загорелся свет.
Все четверо направились в кабинет. Вертиго прошла за белый длинный стол и опустилась на жесткое кресло, биопластик грустно скрипнул – не иначе как в вынужденном отпуске Вертиго набрала пяток лишних килограммов. Над столом вспыхнуло инфоокно. Филонин отошел и снова уставился на город, скрытый молочно-серой завесой. Подростки, продрогшие и будто недавно побитые, сели напротив Вертиго в обтянутые белой экокожей кресла с процарапанными подлокотниками – многие посетители Вертиго волновались. И у некоторых, в отличие от этих детей, действительно был повод.
Парень немного нервничал, но девушка особенно раскраснелась. Она спрятала ладони в рукава толстовки, явно стараясь сдержать дрожь.
Лиситея Пуделькова. Ученица «Авроры». Вот так-так!
«С другой стороны, откуда же ей еще взяться?» – подумала Вертиго.
Полгода назад Вертиго случайно разбила роботауборщика. Хорошо-хорошо: разбила не совсем случайно, а во время приступа неконтролируемой ярости. Вдребезги. Кажется, при этом участвовал каблук одной из туфель, в которых она сейчас. Ей стоило просто сдать поломанного робота в автоматическую службу ремонта и утилизации. Но при проверке памяти робота можно было с легкостью узнать причину поломки, которой послужило нежелательное поведение госпожи главного следователя. Подобные вспышки ярости могли детально проанализировать и подать рапорт.
Чтобы выйти из ситуации, Вертиго решила воспользоваться услугами одной из компаний, работающих на теневом рынке с привлечением людского труда. Из тех, что рады получить оплату сразу. Такие не станут анализировать характер повреждений и задавать лишних вопросов.
Вертиго ожидала увидеть эникейщика с немытыми волосами, или простоватого на-все-руки-мастера, или прыщавого самоучку из трущоб в крайнем случае. Не тут-то было. Приехала девушка. Она, конечно, пыталась закосить под первого, второго и третьего. На ней был черный парик, ничуть не прибавивший ей возраста или солидности, а тонкая розоватая веснушчатая кожа выдавала в ней рыжеволосую. При этом девочка держалась как настоящий профессионал и даже нацепила на себя комбинезон и кепку с фирменным логотипом «Лучшие роботические решения».
К моменту, когда она приехала, Вертиго довела себя до точки: такие повреждения починить нельзя, ее карьера закончена. Девочка-эникей посмотрела на робота, на туфли Вертиго, не повела и бровью. Затем она постелила на стол клеенку, достала суперклей и принялась за работу. Вертиго быстро успокоилась и, конечно, не смогла удержаться от того, чтобы не разговорить ее.
Та отвечала неохотно, осторожно. Еще тогда у Вертиго сложилось впечатление, что девочке сложно говорить. Работа руками будто ее успокаивала. Сначала она возилась с корпусом, потом с начинкой (когда она достала паяльник, Вертиго едва удержалась он смеха, но девочка ловко им пользовалась). Разговор так и не наладился, и Вертиго молча наблюдала за работой. Когда девочка закончила с телом робота, она взялась за его мозги.