– Я готова, – сказала Леда, протягивая профессору планшет.
– Хорошо, – произнес тот, немного грассируя. Он заглянул в планшет, нахмурился. Снял очки и потер нос указательным пальцем. – Прошу вывести результаты теста.
Теперь Тамара поняла, для чего в основной части зала погасили свет. На пустой стене вдруг ярко вспыхнул прямоугольник проектора.
Информационная справка, блоки вопросов, результаты по каждому из заданий и общий результат: «100 % правильных ответов».
Кто-то в зале охнул, но большинство ученых остались невозмутимы.
– Леда, вы прекрасно справились с тестом высшего уровня сложности. Таких результатов нет даже у моих лингвистов, получающих магистерскую шапочку, – похвалил ее профессор. – Там было несколько вопросов с подвохом. Что вы о них скажете?
Леда ничего не ответила, только глупо ему улыбнулась. Профессор снова потер нос.
– Я бы хотел удостовериться, что вы понимаете и устную речь, если вы не против.
И они заговорили. Бегло, с кибериканской зубодробительной четкостью и быстротой. Произношение Леды, конечно, хромало, пару раз она оговорилась, но все же держалась уверенно.
После профессор замолк и какое-то время сидел молча, почесывая верхнюю губу.
– Спасибо, Леда, – сказал профессор и поднялся со стула. Он вышел из-за стеклянной перегородки и остановился в дверях, оставив их приоткрытыми. Леда так и осталась на месте. Она казалась красивой рыбкой в аквариуме и недоуменно взирала на темноту за стеклом.
– Боюсь, коллеги, я не смог составить план обучения наиболее эффективно, – произнес профессор, наклоняясь к сидящим в первых рядах. – Испытуемая могла бы справиться с материалом быстрее, если бы он был подан компактнее. Также у меня сложилось впечатление, что скорость восприятия визуальной и аудиальной информации несколько раздражала ее.
– Согласен, низкая скорость аудиального и визуального сигналов явно тормозила процесс обучения, – поддержал профессора один из ассистентов, следивших за тестом на мониторе компьютера.
– Михаил Геннадьевич! – Голос профессора задрожал от волнения. – Прошу разрешения на обучение шуньтенскому диалекту при помощи нейро-интерфейса.
– Даю добро, – ответил Михаил. Тамара привстала на носочки, силясь увидеть мужа. – Господин Коффе, у вас все готово?
За стеклянную стену вместе с профессором-лингвистом тотчас прошагал невысокий темнокожий мужчина. Он подошел к переоборудованной капсуле, взял в руки резиновую шапочку и принялся перебирать провода. Проверив все соединения, он подозвал Леду.
Она выглядела напуганной, когда на нее надели шлем.
Темнокожий – Коффе – вернулся в зал и с комичным акцентом выговорил:
– Коллеги, все готово. Нажимайте.
– Нажимайте, – повторил Михаил.
Леда повернула голову к стоящему рядом профессору-лингвисту, словно ища поддержки. Тот пребывал в глубокой задумчивости, все так же натирая нос и верхнюю губу. Леда, поглядев на него, поморщилась и сняла шлем.
– Я готова, – сказала она.
– Вам нехорошо? – обеспокоился профессор. – Вы плохо себя чувствуете?
– Нет.
– Тогда наденьте шлем, он необходим для подключения. Уверяю, для вас это безопасно…
– Вы не поняли. – Леда снова глупо улыбнулась. – Я готова. Шуньтеньский диалект. Я получила все необходимые данные. Кхм. Знания.
Кто-то в темноте дормитория снова охнул. На этот раз волнение передалось и остальным. Профессор-лингвист снова вышел из-за стены и обратился к залу:
– Коллеги, прошу ваши записочки!
В дормитории включили свет. Ученые засуетились, стали доставать из нагрудных карманов готовые записки. Некоторые доставали блокноты и выдирали листы, кое-кто уже строчил на колене. По рядам пустили лыжную шапку.
Леде тем временем снова вручили планшет, и она принялась за еще один тест, на этот раз – на знание шуньтенского. Подумать только, два совершенно новых языка! За один день – нет, меньше: насколько поняла Тамара, кибериканский Леда освоила по учебникам всего за пару часов!
В общей суете и Тамаре захотелось что-то написать. Она поняла, что «записочки» – еще один, более неформальный способ покрасоваться перед иногородними коллегами. Если ответы на тестовые вопросы и можно подгадать, то перевод случайных записок из зала – никак!
Тамара тоже присоединилась. Она выпросила блокнот и ручку у стоявшего поблизости аспиранта. Шапка с записками уже была близко, вот-вот ее передадут дальше.
В пылу момента Тамара не смогла придумать ничего лучше, чем написать: «Леда – дурочка!»
Она скомкала записку и бросила в шапку, и та заскользила дальше, назад к первым рядам. Снова погасили свет и включили проектор. Леда успела пройти тест на владение диалектом. Результат и на этот раз был стопроцентным.
– Невозможно! – закричал один из ученых шуньтенской делегации. – Она не может за несколько секунд овладеть языком на уровне носителя! Как вы докажете, что результаты не сфальсифицированы?
– Профессор Сонг Цзы, вашу записочку… – Ученый-лингвист протянул ему лыжную шапку, переполненную и скомканными, и аккуратно сложенными записками.
– Я иду говорить с ней сам! – воскликнул профессор и, высоко задрав подбородок, прошел за стекло. Остановившись напротив Леды, он обрушился на нее потоком быстрой, свистяще-шипящей речи. Леда отвечала с извиняющимся видом, постоянно заикаясь и оговариваясь.
Спустя пару минут профессор Сонг Цзы сел на пол рядом с ней и обхватил голову руками.
– Невозможно, – простонал он, начиная покачиваться из стороны в сторону. – Она жила в Шуньтене, она изучала наш диалект ранее…
По залу прокатился ропот.
– Ранее, – сказала Тамара громко, чтобы ее услышали впереди, – Леда совала печенье мне в глаз, если я просила откусить кусочек!
И ученые «Роксколла» поддержали ее одобрительными возгласами.
– Профессор Сонг Цзы, мы и сами не ожидали такого результата, – послышался спокойный голос Михаила. – Давайте начнем чтения. Как раз для исключения фальсификации результатов мы ввели элемент случайности. Записки – от членов всех присутствующих делегаций, на разных языках…
Он продолжал объясняться с профессором, а Тамара услышала, как шепчутся аспиранты:
– Имплантат с доступом к этому компьютеру и впрямь может взломать все наши базы? – спросил один.
– Михаил Геннадьевич, похоже, не исключает такой возможности, – отвечал другой.
Тамара потерла воротничок рубашки. Духота усиливалась. Она чувствовала, как пылают от волнения щеки.
Лингвист начал по одной передавать записки Леде. Она зачитывала их, а затем переводила.
– Да-да-да, – так же сидя на полу и раскачиваясь, отзывался профессор Сонг Цзы.
Казалось, он оскорблен необходимостью подтверждать правильность перевода, потому делал это небрежно.
– История о поедании арбузов у бабушки на даче, да… Цитата из Ницше, да… Инструкция по сборке холодильника. Верно, верно!
Леда вдруг осеклась, взяв очередную записку.
– Ну, Тамара! – сказала она, усмехнувшись. И протянула записку ученому-лингвисту. – Это я зачитывать не буду.
Тот поглядел на записку и улыбнулся:
– Я бы поспорил с этим утверждением!
Самой интересной фигурой из всей делегации Тамаре казался Лариус Коффе – инженер нейронного подключения. И вовсе не потому, что он хорошо себя проявил во время подготовки теста Леды, а потому, что задержался в «Роксколле» на целую неделю дольше остальных членов делегации.
«Странно, – размышляла Тамара. – И зачем же? Зачем?»
Тайком пробравшись в кабинет Филонина, Тамара сумела выкрасть копии файлов по настройке нейронного подключения. Но до конца разобраться в них так и не смогла.
Как она завидовала Леде! Какие-то ничтожные секунды – и вот ты уже в совершенстве знаешь сложнейший язык.
Возможности, которые открывались перед Ледой, очаровывали Тамару, как новогодняя елка очаровывает ребенка. И она желала заполучить эту елку. Беззаветно, бескомпромиссно. Так рьяно, что оступалась на каждом шагу в попытках достигнуть желаемого.
– Господин Коффе, я не помешаю? – Тамара робко постучала по стеклянной двери «аквариума». Кибериканец сидел спиной ко входу, работал, низко склонившись над монитором капсулы, и подпрыгнул от неожиданности, услышав Тамару.
– А вы кто? – спросил Коффе. Даже киберийский акцент, который всем обитателям «Роксколла» казался смешным, не сгладил грубости в его голосе.
– Я? Никто. Просто хотела выразить вам благодарность за проделанную работу. Вы нас всех поразили! Зовите меня Тамара.
– Тамара… А, вы Тамара Тайгина! – складка на переносице инженера тотчас разгладилась. Он вскочил с места и пожал Тамаре руку. – Чтоб меня! Я вас знаю!
– Неужели? – Тамара осеклась. Бурная реакция выбила ее из колеи.
– Это вы выступали на экологической конференции! Ну и дали вы жару, надо сказать!
– Прошу, не напоминайте. Это разрушило мою карьеру. Теперь я и впрямь никто. Или хуже – изгой.
– Вы смелая женщина! В Киберике ваше имя до сих пор на слуху. Новостные порталы регулярно о вас пишут. Больше плохого, конечно, но знающих людей этим не проведешь. Мы с коллегами уважаем вашу позицию и ваш поступок.
– Это приятно слышать.
– Только в карман это «приятно» не положишь, верно? – хохотнул Коффе. – Если я чем-то могу помочь…
– Можете, – оборвала его Тамара. Она сделала шаг назад, выдвинула стул из-за стола, за которым совсем недавно проходила испытание Леда, и жестом пригласила инженера присесть. Коффе смутила такая прямота, но он кивнул.
Они сели рядом в свете прожектора, совсем как актеры на сцене. Темнота зала давила на Тамару, ей все казалось, что кто-нибудь вот-вот войдет и прервет их разговор, потому поспешила перейти к сути.
– Карта подключения нейроинтерфейса очень сложна, – заговорила она вполголоса. – Но и в «Роксколле» есть специалисты, способные справиться с разработкой такой сложности. Почему пригласили именно вас?