– Тома, перестань…
– Нет, Петю я не подозреваю. С одного взгляда видно – не такой он человек. Но я все же заглянула в материалы твоего дела. На тебя напали на улице, в Междустенье. Ты возвращалась из магазина в новенькой шубке, которую тебе подарил твой небогатый, но очень любящий муж. Не бог весть какая шубка, но из-за нее тебя и огрели, раздели догола и бросили умирать. Если бы ты не была тогда уже на значительном сроке, прохожие приняли бы тебя за продажную девку, и вряд ли кто-то остановился бы и позвонил в скорую.
– Тома! Я не хочу!..
– Нет, послушай. Может, я себе чего-то и придумала, но я больше не хочу жить в мире, где люди готовы убивать за теплую одежду. Сомневайся в моем плане, сомневайся в моей логике, моих расчетах, пожалуйста! Я всеми руками «за», лишь бы это помогло мне добиться желаемого.
Леда молчала.
– Ты хочешь, чтобы твоя дочь боялась выйти на улицу? Стыдилась своего пола, своего положения, тех крох благосостояния, что выпали ей на счастье?
Тамара надеялась, что ее слова произведут впечатление, но Леда в ответ фыркнула.
– Плевать тебе на жирующих и голодающих, – сказала она прямо. Тамара прикусила губу. – Не рассказывай мне про социальное расслоение и справедливость. Я знаю тебя. Ты не любишь людей, ты – форменная социопатка. Тебя просто бесят пластиковые крышечки для стаканчиков навынос и гребаные золоулавливатели, которые не работают как надо. – Голос Леды сорвался. – И не делай вид, что тебе есть дело до моей дочери или до меня.
Сердце Тамары, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Она не ожидала, что Леда выскажет все, что так давно между ними копилось. И хоть с тех пор, как Тамара начала эту игру, ее отношение к Леде изменилось, она не видела смысла отрицать сказанное.
– Разве это вообще важно? – мрачно проговорила она. – Я лишь хочу предложить Систему, где будет больше порядка и меньше насилия.
– И правда, неважно, – сдалась после очередной паузы Леда. – Будь я такой же жестокосердной, я бы развернулась и ушла. Но я останусь при одном условии: не получится – забудь о своих планах, они слишком эфемерны. Обещай мне.
Тамара на собственной шкуре уже ощутила, сколь эфемерны любые надежды. Но сказала:
– Обещаю.
В одной ночнушке, босая, с нечесаными волосами, Тамара прокралась в кабинет Филонина.
Конечно, ей следовало одеться. Вот смеху будет, если ее увидят, разгуливающей ночью по коридорам «Роксколла»! Но Михаил снова допоздна засиделся в лаборатории и спал тревожно, так что выскользнуть из их комнаты она постаралась без лишнего шума.
В кабинете было темно. Тихо тикали на стене антикварные часы, гудел блок вечно работающего компьютера. Тамара на носочках скользнула к директорскому столу и, опустившись в мягкое кресло, принялась за работу.
В компьютере Филонина царил хаос. Пока Тамара просматривала файлы и программы на одном только рабочем столе, кабинет озарился первым утренним светом. Один из стеклянных оленей, что Елисей Алексеевич держал на столе, заблестел, ловя отсвет из небольшого окошка.
Тамара подстегивала себя работать быстрее, но к тому моменту, когда она нашла нужные таблицы, поправила данные по поставкам и расходам, рассвело. И едва она закончила, как отворилась входная дверь.
Елисей Алексеевич был в пижаме, тапках и халате. Но, видно, успел побриться и причесаться. Даже очки надел. Едва войдя, он так поглядел на Тамару, словно ждал, что она будет здесь. Тяжело вздохнул. Шаркая, прошел к столу и сел напротив.
– У меня система оповещения настроена, если кто в кабинет входит без меня, – сказал он, снимая очки. – А вы в последнее время зачастили.
Он достал замшевый платочек и стал протирать стекла очков.
– Елисей Алексеевич, – начала было Тамара, но Филонин жестом прервал ее.
– Увольте! Вы сейчас отговоритесь. Придумаете что-то. И даже переубедите меня. Я ведь поверю, потому что хочу вам верить, Тамара Николаевна. Вы красивы, умны. И слишком легко подбираете ключи к чужим сердцам. Это, знаете, мешает. Мешает видеть, кто вы есть на самом деле.
Все это он говорил, даже не глядя на Тамару. Тер очки, грустно склонив голову. Только и было слышно, как тикают часы и скрипит о стекло замшевый платочек.
– И кто же я? – спросила тогда Тамара.
– Черт вас знает, Тамара Николаевна! Выгнать я вас не могу – меня Миша не поймет, а я его уважаю. Хотя не стану скрывать, насчет вас я его предупредил. Не знаю, что вы там сделали… – Он указал дужками очков на экран компьютера. – Но проверю. И прослежу, чтобы это исправили.
Филонин снова вздохнул, будто набираясь смелости открыто взглянуть на нее. Губы Тамары против воли растянулись в улыбке.
– Не знаю, нужен ли вам Миша теперь, когда вы в Леду так крепко впились… Но пока я в «Роксколле» директор, имплантата вы не получите ни при каких обстоятельствах.
Мгновение они сидели, строго глядя друг на друга.
– Я вас услышала, Елисей Алексеевич. Мне Михаил дорог. И Леда, – сказала Тамара, поднимаясь с директорского кресла. – Она с меня обещание взяла, чтобы я оставила свои попытки, если вы меня поймаете.
Она подошла вплотную к двери и оглянулась на Филонина. Тот так и сидел, не шелохнувшись, только смотрел теперь в стену.
– Вот. Поймали. И я сдаюсь.
Она закрыла за собой дверь, но прежде чем раздался щелчок, Тамара услышала, как Филонин грустно усмехнулся. Поверил Филонин в эту ложь или нет – не имело значения. Ее план неотвратимо воплощался в жизнь и подпитывался ее силами и уверенностью.
Даже если бы Тамара и впрямь решила сдержать свое обещание или директор сообразил бы, что происходит на самом деле, ничто уже не изменило бы грядущего.
Глава 16Давление общественности
Спустя пару дней после разговора со Смирновым Лиси казалось, что она выспросила недостаточно и слушала невнимательно. Она множество раз прокрутила в голове их диалог.
– Серьезно? И трех дней не прошло, – удивлялся тогда Смирнов. Помощник следователя позвонил почти сразу после того, как Лиси отправила ему найденный оригинал записи с места преступления. – Наши дольше возятся и ничего не нашли. Я говорил, что ты гений?
Но Лиси ни за что бы не разобралась с этим так быстро, не имея ключей доступа, которые предоставил ей Смирнов. Призрак же вломился в базу играючи, словно ему не было необходимости изучать ее структуру. И судя по тому, как он запрятал оригинал видеозаписи с Тайгиным, действовал нагло, напролом. Словно рассчитывал на быструю победу и полное бессилие следствия.
– Кто-то пытается подставить профессора, это очевидно, – сказал Смирнов, когда Лиси поделилась с ним этими мыслями. – Я продолжу копать.
– А что насчет моего отца? – поинтересовалась Лиси.
– Его арестовали, когда он пытался покинуть город на транскате без номеров. Не волнуйся ни о чем, он в безопасности.
– Не волноваться? – Лиси стоило немалых усилий сдержать вспышку гнева. – Его геочип отключен!
– Это стандартная процедура для всех, кто попадает под следствие, – успокаивающе сказал Смирнов. Но Лиси это не помогло.
– Выезд за пределы города не запрещен – это ведь не очень серьезно? Его надолго задержат? Могу ли я оплатить штраф, чтобы его выпустили?
– Не все так просто, – вздохнул Смирнов. – Видишь ли, он явно находился в состоянии аффекта и болтал всякое. Насколько мне удалось узнать, именно из-за своих слов он до сих пор под арестом. Системе что-то не понравилось, но что конкретно – я не знаю. У меня больше нет доступа к этим файлам.
– Это как-то связано с Тайгиным и Касом?
– Я не знаю. Твой отец что-нибудь о них говорил, когда вы виделись в последний раз?
– Нет. Но вел он себя очень странно…
– Лиситея… – Голос Смирнова смягчился. – Мне тоже не нравится все, что происходит. Скоро это закончится, обещаю. Тебе нужна помощь?
– Я достаточно самостоятельна, благодарю, – холодно ответила Лиси. О, помощь ей была необходима. Ее трясло как осиновый лист.
– Выговорись кому-нибудь. Друзьям. Мадам Мятной, вы ведь достаточно близки? Старайся жить так же, как жила до всего случившегося. А я постараюсь устроить вам с отцом встречу.
– Что насчет Тайгина? – не унималась Лиси. – Сколько у вас с главным следователем осталось времени, чтобы доказать его невиновность? Она вообще видела запись?
– Запись сейчас на проверке. Осталось только доказать, что она не поддельная, и тогда дело в шляпе. Но я думаю сделать больше – обнародовать ее. Это подстегнет специалистов Управления. Долго ковыряются – оно и понятно. Чтобы спорить с заключением Системы, нужно проверить каждую мелочь.
– А под давлением общественности они быстрее заявят о ее подлинности, – закончила за него Лиси. – Но проверку продолжат, и если все-таки окажутся не правы, то хотя бы сдвинут сроки приговора.
– Верно. Ответственность за это я возьму…
Смирнов явно не договорил. Связь оборвалась. С того разговора прошло два дня, но помощник следователя больше не выходил на связь.
Лиси честно хотела последовать его совету и продолжать будничную рутину. Но стресс наложился на резко усилившиеся побочки «Ноодона». Обычная дозировка ее уже не спасала: внимание ослабло настолько, что случались «затмения» – провалы в памяти, которые длились от нескольких минут до получаса. Такого не было даже летом! А тремор усилился так, что Лиси не могла даже застегнуть на запястье браслет хроно.
Хроно она смогла застегнуть ближе к вечеру, естественно не потому, что собиралась в школу – она прогуляла почти неделю и, как ни странно, ее это не беспокоило.
У нее появился план. Непродуманный, даже безрассудный. Но Лиси решила, что стоит взять инициативу в собственные руки, особенно теперь, когда висели на волоске не только жизни Каса и Тайгина, но еще свобода ее собственного отца, чей побег, как смутно подозревала Лиси, как-то был связан со всем происходящим.
Лиси сгребла Беню в рюкзак, натянула розовую толстовку с пуделем и теплую парку с капюшоном. Перед выходом она выпила еще несколько капсул «Ноодона» и выбросила пустую баночку.