– Они думают, мы совсем овцы тупые!
– Так вон Ленка с Машкой подмахнули и ушли, даже в ус не дунули!
– А он ласково так говорит, мол, вы подпишите, тут все стандартно, – вставила девушка с глазами лани.
Прибежали двое охранников. За поясами у них висели дубинки, Тамара знала, что они вооружены и шокерами. Но перед воинством в лисьих халатиках те заробели.
Женщины же схватили лавку.
– Ну-ка, девочки, расступись!
И девочки тотчас отхлынули от двери кабинета. Держа лавку как таран, несколько женщин уже начали отсчет, готовые броситься на дверь, но Тамара перегородила им дорогу.
– Стойте! Это неумно и не поможет, – прошипела она.
– Тамарочка, отойдите! Пусть ответит! Червяк!
– Бумаги сделал юротдел, а им велел кто? – Тамара старалась говорить спокойно, но голос ее звенел от напряжения.
– Какая разница, кто велел, он вон уговаривает, как будто так и должно быть!
– Кто велел? – повторила Тамара. Разгоряченные, женщины не могли воспринимать ее слова и тем более связно отвечать. Тамара прекрасно понимала, что ее до сих пор не отпихнули в сторону только из-за огромного живота. – Филонин! Филонин велел. Послушайте меня: сейчас вы выместите гнев, но вас только осудят и, чего доброго, утилизируют. Мы на стратегическом объекте, не забывайте это. Любое неповиновение в «Роксколле» – это как бунт на корабле. Если капитан после этого не сменится, то бунтовщиков ждет смерть.
– Послушайте ее! – выкрикнула девушка с глазами лани, хватая одну из своих товарок за плечо. – Брось лавку, Ань. Ну!
Все слушали.
– У меня есть план, – сказала тихо Тамара. – Филонин немного заигрался здесь в бога, вдали от вышестоящего руководства. Он не может творить с нами все, что пожелает. Объект исследований? Мы – объекты исследований? Я это так не оставлю.
Аня дышала как разъяренный бык, но потом отпустила лавку, и та грохнула по кафельному полу.
– Не люблю я таких, как ты. Но уж лучше тебе доверюсь, чем вот этим! – Она указала на дверь кабинета. Женщины вокруг закивали, и лавка, и дверь были забыты. Тамара пригладила волосы и вышла из толпы к охранникам, так и не решившимся что-либо предпринять.
– Саша, Сережа, – сказала она, – идите прямо к Филонину. Мы тут документами недовольны. Собраться бы в актовом зале или хоть в холле и обсудить по-человечески. У нас вопросы.
Филонин немедленно явился на собрание. Все собрались в холле, поеживаясь от холода возле высоких окон, за которыми чернела ночь. Филонин спустился из кабинета по главной лестнице и остановился на последних ее ступенях. Там он и остался отвечать на вопросы. Волновался он куда больше, чем положено мужчине.
Тамару вообще всегда забавлял стереотип об эмоциональной несдержанности женщин. В жизни она часто встречала женщин, образованных и совсем глупеньких, которые владели собой лучше и были куда рациональнее большинства мужчин. Мужчины же, напротив, по ее опыту чаще сводили вопросы, на которые сложно было отвечать, к эмоциям.
«Откуда вы взяли эту цифру?» – спрашивала Тамара своего аспиранта-эколога. «Вы что, мне не доверяете?» – отвечал тот обиженно.
«Скажи мне точно, во сколько ты приедешь. Мне нужно спланировать дела», – просила она когда-то своего бывшего возлюбленного. «Ой, если ты будешь так давить – вообще не приеду!»
– Елисей Алексеевич, мы что, теперь УЗИ без бумажек пройти не можем? – спрашивала высокая, крепко сбитая Аня. Спрашивала спокойно, и это спокойствие совсем не вязалось с тем образом, который запечатлелся в сознании Тамары, когда Аня держала в руках лавку, как солдат, штурмующий ворота замка. – У меня вот беременность не подтверждена. Что, мне институт теперь в медицинском обслуживании откажет, если я не соглашусь передать ребенка, которого, может быть, и нет?
– Ну это не по-человечески как-то! – отвечал Филонин, вскидывая руки. – Мы к вам со всей душой, а вы!..
Тамара хищно улыбнулась. Душа и исследования – великолепная связка!
– А если мы и правда забеременеем, вы нас тут запрете и детишек наших отберете?
– У Леды дочку отобрать хотели!
Филонин тотчас нашарил взглядом ярко-красную голову Леды. Та теперь была красна не только волосами, но и лицом и ушами. Тамара нарочно встала подальше от нее, спрятавшись за спинами женщин повыше. Она не хотела, чтобы Филонин увидел ее на этом собрании. Он все еще не понимал, что происходит. На лбу у него выступал пот, и он то и дело отирал его носовым платком.
Ему передали документы, где пункты, зачитанные Тамарой у кабинета УЗИ, теперь были выделены маркером.
– С юротделом я переговорю, как это сюда попало, – сказал он, задыхаясь. – Но послушайте, вы ведь эти пункты согласовали и подписали еще в договоре на исследование. Когда только поступали на отделение.
– Мелким шрифтом!
– Запрятать от нас хотели, а теперь всплыло.
Волна праведного гнева постепенно раскатывалась по толпе. Тамара видела, что взгляд Филонина мечется от лица к лицу, как у волка, которого травят гончие.
Стоя там, за спинами, у черного окна, Тамара упивалась переполнявшей ее жестокой радостью.
Глава 19Сага Красивый
– Не бей меня, пожалуйста, – попросил Сага Красивый, когда Вертиго втолкнула его в кабинку мужского туалета. Он опустил крышку унитаза, уселся на нее сверху и уставился на Вертиго жалобными глазками.
В холле играл оркестр, да так, что барабанные перепонки разрывало, но здесь, в уборной, оказалось слишком тихо. Вертиго отметила этот факт с досадой: она рассчитывала на приватный разговор.
Благотворительный вечер в культурном центре Пиков начался еще до шоу дронов, здесь собралась вся городская элита, а Сага Красивый не пропускал ни одного мероприятия, где собирались богатые, ухоженные, немного подвыпившие женщины.
Он и впрямь был очень хорош собой. Высокий, спортивный. Волнистые темные волосы едва касались плеч, и когда он откидывал их небрежным движением, чуть пониже уха виднелась татуировка: стрела с наконечником в виде крохотного сердечка.
– Ладно, бей, – добавил Сага, чуть приподняв уголок тонких, четко очерченных губ. – Но только не по лицу.
Весь вечер Вертиго окучивала его, надеясь вытянуть нужную информацию без конфронтации. Но Сага не поддавался ее женским чарам. Тащить его в безлюдный уголок Вертиго рассчитывала лишь в крайнем случае. Но и к уголкам Сага не приближался. Так что ситуация немного вышла из-под контроля, и вот они оказались в туалетной кабинке.
– Я не собираюсь бить тебя, – ответила Вертиго, чувствуя, что краснеет. – С чего ты взял?
– Ах, Вертиго, мурлыкай мне на ухо сколько угодно, но я нутром чувствую, что женщине от меня нужно. Выкладывай.
Работать и впрямь стоило быстро, пока никто не вошел.
– Во-первых, не называй меня Вертиго. Во-вторых, ты – единственный, кто остался в Излучинске после смены элит семнадцать лет назад. Так что я рада твоей готовности сотрудничать.
– Про смену элит я ничего не понял, но про «единственного и неповторимого» мне понравилось.
– Я не говорила про «неповторимого». Что ты знаешь о новой Системе? Той, что внедрили семнадцать лет назад.
Сага только похлопал ресницами.
– Знать ничего не знаю. Я никогда не интересовался информатикой или как это…
Вертиго прищурилась. Сага мастерски играл роль полного тупицы. И ему легко поверить, если поддаться стереотипу, что красавчики редко бывают сообразительными.
– Тебе тогда было двадцать два, – проговорила она, – и ты уже занимал пост советника по транспорту.
– Я просто удачно женился! – отмахнулся Сага.
– И все же твое ведомство должны были предупреждать о нововведениях. Такие проекты не делаются в одночасье. И не рассказывай мне, что занимал свой пост лишь номинально. Даже если это и так, хоть что-то ты слышал.
– Ничего не слышал.
– Твой отец возглавлял департамент реализации инфраструктурных проектов. Уж он-то должен был хоть словцом обмолвиться о грядущих изменениях.
– Самодур и тиран. Мы не общались много лет. Пусть земля ему будет пухом.
Вертиго покачала головой.
– Сага-сага… Столько влиятельных друзей и родственников! Как же так вышло, что в один прекрасный день ты оказался на мусороперерабатывающем заводе и стал сортировать отходы?
– У меня, между прочим, моральная травма на всю жизнь. И если ты собралась сыпать мне соль на рану, то кликни-ка официанта. На трезвую голову я такое обсуждать не собираюсь.
– Не драматизируй. К тому же подробности с завода меня не интересуют. Просто расскажи, как ты там оказался. Ты же понимаешь, это дружеская беседа: мы не в допросной камере, и я весь вечер мурлыкала тебе на ухо.
– Слушай, я не знаю ни-че-го! – Он раскинул руки, на мгновенье выйдя из себя, и ударился кистями о стенки кабинки. Поморщившись от боли, продолжил: – Просто когда моего тестя арестовали…
– Тестя – генерального советника по энергетике?
– Да, – уязвленно ответил Сага. – Так вот, когда его арестовали, я тоже решил дать деру. Но меня скрутили. Без объяснения причин. Привезли на завод и поселили в каком-то гетто. Вот и вся история.
– Ты быстро выбрался оттуда – и года не проработал. И снова катаешься как сыр в масле. Как? Тебе помог кто-то из старых знакомых? Новый советник по транспорту?
Сага хохотнул.
– Еще чего! Я этого павлина знать не знаю. Я выбрался из ада исключительно благодаря тому, что коллектив на заводе подобрался преимущественно женский.
«Ну конечно, – мысленно заключила Вертиго, – пожелай доброго утра одинокой женщине, застрявшей в безнадежной ситуации, и пара соцбаллов за положительное взаимодействие тебе обеспечено. А если ты красив и женщин вокруг много…»
Но зацепило внимание Вертиго совсем другое.
– Подумай хорошенько, точно ли ты не знал человека, которым тебя заместили? Вы ведь варитесь в одной тусовке. Наверняка где-нибудь да встречались.
– Нет. Не встречались.
– Чтобы занять такой ответственный пост, нужен опыт. Связи. Хорошие мозги. Не может человек с бухты-барахты стать советником по транспорту.