Так она и лежала, не зная, сколько прошло времени: минута-две или, может быть, час. Вдруг рядом кто-то громко крякнул и заскрипел.
Лиси в испуге открыла глаза и тотчас увидела отца. Видимо, он уже давно сидел в ее рабочем кресле, подлокотники сдавили его тучные бока, и высвободиться бесшумно из этих тисков он не смог.
– Я разбудил тебя? – спросил он.
– Нет, я просто дремала, – сказала Лиси, пряча лицо под край одеяла. – Как кулинарные курсы?
Отец оставил попытки выбраться из кресла.
– Все хорошо. Еще рано, у нас есть время поговорить. Багира прислала сообщение. По ее словам, ты вчера сбежала с занятий. Тебе стало плохо?
Лиси и вовсе нырнула с головой под одеяло.
– Нет, пап. Все хорошо, правда, – простонала она.
– Что случилось?
Лиси не видела смысла лгать ему. Она любила отца, а он умел поддержать ее даже в самые трудные минуты. Рано или поздно он вытянет из нее вкрадчивыми и тактичными расспросами все что угодно.
– Кас выбрал Багиру, – выдохнула Лиси, все-таки выглядывая на свет. – И еще этот проклятый тест! Я все завалила, расстроилась и… Если честно, не вижу смысла возвращаться в школу.
Отец улыбнулся.
– Смысл всегда есть, Лиси. Мне очень жаль, что Кас не выбрал тебя. Но, признаться, я мало знаю пар, у которых сложились отношения с первого взгляда, так сказать. Взять меня с твоей мамой. Она два года волочилась за мной! Да еще и выстроила такую интригу!
– Мама бегала за тобой? – с сомнением спросила Лиси. Ее мать пропала без вести вскоре после того, как Лиси родилась. Лиси знала лишь то, что мама участвовала в эксперименте в «Роксколле», но всякий раз, когда она решалась задать отцу прямые вопросы об этом, тот жутко расстраивался. Зато он охотно показывал фотографии. Судя по ним, это за мамой поклонники бегали толпами.
– Между прочим, я был очень видным мужчиной!
– Дядя Петя, вы и сейчас очень видный мужчина, – вмешался Беня. Маленький пудель-ассист, лежавший в отключке в ногах у Лиси, активировался согласно протоколу ровно в семь утра. Как белое облако, он снизошел на пол и потопал к креслу, где сидел отец. – Ваши габариты и вес, который превышает норму в два раза, не соответствуют современным представлениям о здоровье и красоте. Вас сложно не заметить.
– Вот язва, разболтался! – нахмурился отец. – Ты опять подкрутила его социальные настройки?
– Не только социальные, – сказала Лиси, глядя, как голова ассиста откидывается и из нее выдвигается телескопическая отвертка. Заводить собственного ассиста папа отказывался, сколько бы Лиси его ни уговаривала. Он, как и большинство граждан Излучинска, довольствовался функционалом своего хроно. А ведь отец часто где-нибудь застревает, так что Лиси доработала Беню, чтобы тот помог отцу, если ее не будет рядом. Сейчас пудель-отвертка занялся подлокотниками кресла.
Самой же Лиси не хватало ни хроно, ни приложений-органайзеров. Потому она снабдила Беню самым мощным процессором и отдала в его ведение все остальные свои устройства. Где бы она ни находилась, Беня везде был с ней, даже если его белая пушистая оболочка пылилась под кроватью.
– Беня, ты сбил весь настрой на доверительную беседу, – сокрушенно покачал головой отец и поглядел на Лиси. – Я лишь хотел сказать, что надо держать хвост пистолетом, Лиси. Сегодня ты не видишь смысла идти в школу, а завтра тебе будет казаться, что… Ох, спасибо, Беня!
Один из подлокотников поддался, и отец смог выбраться из кресла.
– Я поняла, пап. Сейчас встану. У нас есть яблоки? Или что-нибудь с твоих курсов?
– Нет, к сожалению, нет. Но я приготовлю тебе глазунью, идет?
Лиси кивнула, и отец уже почти вышел из комнаты, как вдруг обернулся и добавил:
– Ты ведь не забываешь пить «Ноодон»? С ним легче?
– Да, с ним легче.
Отец закрыл за собой дверь, а Лиси будто парализовало. Жили они небогато, но почти всегда отец умудрялся доставать настоящую еду. Он не работал, как и большинство горожан, а социальное пособие было не то чтобы королевским. Потеря целого пузырька «Ноодона» сильно ударит по карману отца.
«Я должна вернуть таблетки», – сказала себе Лиси, откидывая одеяло.
Пока Беня приходил в себя, втягивая отвертку под обманчиво пушистый корпус, Лиси пришлось вручную открывать Хранилище. На первый взгляд ее комната казалась обычной: лишь стол, ворсистый ковер, кровать и рабочий стул, теперь без подлокотника. Но в шкафу – в Хранилище – таился целый мир.
Лиси нырнула в ряды вешалок и полок, прошла пару шагов между стеллажом с книгами и полкой с кистями и красками, которыми пользовалась когда-то ее мать. Все вещи из своей комнаты Лиси спрятала сюда. Хаос, когда он распространялся за пределы Хранилища, пугал ее. Поэтому даже маленький розовый комод с нижним бельем был здесь. Лиси охапкой выгребла вещи из нижнего ящика и, извернувшись, нащупала в самом дальнем уголке пару маленьких капсул.
Их Лиси запрятала на черный день еще до того, как начала принимать более сильный «Ноодон». Черный день настал, вот только теперь Лиси не могла припомнить, вышел ли у этих таблеток срок годности. Она загибала пальцы, прикидывая. И где-то на задворках сознания тлело воспоминание (настоящее или выдуманное?) о том, что вроде как со временем таблетка просто теряет свои свойства и вреда никакого причинить не может.
«Ну что со мной случится в худшем случае? Отравление? – раздумывала Лиси. – Отец вызовет скорую, меня откачают. Страховка это покроет. А если выпью ее сейчас и таблетка подействует, то до вечера успею вернуть пузырек без всяких драм».
Капсулы, которые Лиси взвешивала на руке, значили больше, чем выбор между реальностью и миром грез.
– Лиситея! Господин Каспер отметил 90 % вероятности посетить вас перед школой. – Беня уже топал в глубины Хранилища. – Напоминаю, его социальный балл резко понизился. Я бы рекомендовал воздержаться от взаимодействий.
– Да заткнись ты.
Она позволила ярости, вскипевшей в мгновенье ока, вырваться из лабиринта нейронных связей. Лиси наслаждалась этим – ее гормональный фон, как у любого подростка, еще не пришел в норму, и порой Лиси перегибала палку. Но она любила свои эмоции – не только положительные, но даже страх и обиду, боль и гнев.
Есть два варианта: первый – принимать таблетки, и тогда ее руки будут ходить ходуном, а потом и плечи, и все тело, и главное – самая интересная, эмоциональная часть ее жизни будет похоронена; второй – не принимать таблетки, жить полутенью своих несвершившихся достижений, перестать мыслить и путаться в самых простых задачах. Но зато чувствовать. Да, в основном разочарование и смятение.
«Прими таблетку».
Лиси уже не хотелось ничего, только лечь и глядеть в потолок. Наплевать, что снаружи бушует жизнь и светит солнце – ей все равно. Нет смысла бороться ни за друзей, ни за любовь, ни даже за хорошие оценки. Потому что с ее особенностями никакого будущего быть не может.
«Просто прими таблетку».
Как только Лиси окончит школу, ее связь с Каспером и Багирой прервется. Она не поступит в университет даже с лучшими оценками – ее отсеют на первом же этапе когнитивного тестирования, точно такого же, какое провел новый профессор.
«Прими таблетку, и эти мысли уйдут».
Ее не ждет ни интересная работа, ни новые знакомства. Она никогда не увидит Киберики или Розанды, где, по слухам, раз в пару-тройку лет выдается такая погода, что можно купаться в море.
Зеленые капсулы будто светились в темноте.
Мыслить или чувствовать?
– Лиситея, это очень старая таблетка.
Лиси и не заметила, как Беня уселся у ее ног. Она поглядела вниз, ассист напоминал одновременно и живого пса, и игрушку. Отец рассказывал, что живых пуделей, которых было полным-полно в городах до Эвакуации, невозможно было отличить от игрушечных, если они сидели неподвижно.
– Не стоит это пить. Боюсь, эффект может быть непредсказуемым.
Лиси была не готова к непредсказуемым эффектам, но не хотела больше молчать и хлопать глазами, когда ей грубят в поездах. Или когда лучшие подруги уводят… лучших друзей. Лиси страстно желала жить и мыслить без заглушек и вязкой пелены в голове.
Она проглотила таблетку. Снова поглядела на Беню и задумалась. Пытался ли он заставить ее отказаться от просроченного лекарства или, напротив, просчитав риски, подзуживал принять его?
Уже через несколько часов стало ясно, что Беня пытался уберечь ее.
Лиси начала подозревать неладное еще в поезде, когда ей пришлось дважды за время пути сбегать в туалет. «Съела чего-то не того?» – удивился Кас.
Теперь, не успели уроки начаться, Лиси сидела в туалете уже в четвертый раз с момента пробуждения и исторгала из себя невероятный поток мочи.
«Мне кажется, мне кажется, – уговаривала себя Лиси. Частенько бывало, что время растягивалось в ее голове, и она привыкла не доверять своему восприятию. – Не может быть во мне столько жидкости».
Но тут ручку кабинки подергали.
– Скоро там?
Лиси не ответила. Сердце у нее стучало как бешеное, и в такт ему в голове билась мысль: «Полиурия. Полиурия. Полиурия». Когда Лиси выскочила из кабинки, она саданула дверью свою одноклассницу.
– Эй! – возмутилась было та, но потом вдруг спросила: – Лиси? Ты чего такая бледная? Ты в порядке?
Лиси даже не могла вспомнить, как зовут эту девочку – ее круг общения замыкался на Касе и Багире (как ни странно, чем меньше круг общения, тем безопаснее копить соцбаллы), – и оттого вдвойне неловко было просить ее о помощи.
– Нет. Отведи меня к Касу, пожалуйста, – сказала она, хватая ртом воздух. Перед глазами вились кружева черных пятен.
Остальное было как в тумане. Лиси задыхалась, грудь сдавило, и вот она уже стоит перед Касом. Тот, как назло, в окружении других парней.
– Что случилось?
«Я умираю», – хотела сказать Лиси, но вместо этого выдала:
– Я пописала.
Парни вокруг прыснули со смеху.
– Лис-лис, тебе не надо мне об этом докладывать. – Кас смутился и наклонился к ней. – Что с тобой?