Лиси вдруг почувствовала что-то холодное спиной и поздно сообразила, что уже сидит на полу, привалившись к стене. Она показала четыре пальца, пытаясь объяснить суть проблемы, чтобы ее отвели в медпункт или… Лиси провела руками по внутренней стороне бедер – штаны вроде сухие. Демонически громкий хохот докатился до нее как маслянистая волна, лизнувшая береговой песок. Может, она ширинку не застегнула? Или они смеются просто над ней?
Лиси поняла, что что-то говорит, но звуки выходят нечеткими. Она вытянула ладонь, показывая Касу четыре пальца. В голове звенело.
– Чего ты только с этой психичкой носишься? – на удивление отчетливо расслышала Лиси.
Сквозь черную пелену, почти полностью застлавшую ее глаза, Лиси разглядела, что кто-то оттолкнул Каса и навис прямо над ней.
Нет. Неужели как в тот раз? Ее изобьют? Прямо здесь? Но школа, камеры, соцбаллы! Тугой обруч будто сжал грудь и голову Лиси. Она закрылась руками, готовая закричать.
– Что четыре? – спросил чей-то голос. – Ты пописала четыре раза?
– Да, – сказала Лиси.
– С утра?
– Да.
– У тебя диабет?
– Да.
– Нет у нее диабета, – послышался глухой голос Каса.
– Побочки! – возразила Лиси. – Полиурия.
– Разойдитесь, вы мешаете, – велел незнакомец окружающим. – Слушай меня, – снова обратился он к Лиси. – Полиурия, конечно, симптом диабета. И риск диабета при приеме всяких жестких веществ есть. Но не у тебя, не в твоем возрасте, не в этом районе. И до комы тебе далеко. Ты не умираешь, слышишь? Давай-ка подыши со мной. Только не торопись.
Лиси дышала, как ей велел незнакомец. Было глупо, но как только ей удалось успокоить дыхание, боль в груди отпустила и в глазах прояснилось. Перед ней на корточках сидел черноволосый парень, из-под воротничка формы выглядывала яркая татуировка. Лиси его лицо показалось странно знакомым. Она даже подумала, что он ей чудится, ведь ни одного ученика с татуировкой, тем более на шее, в «Аврору» бы не взяли. Тут подошла мадам Мятная и развеяла часть сомнений.
– Шона! – Лиси подумала поначалу, что директриса выругалась, но потом сообразила, что так мадам Мятная обратилась к парню с татуировкой. – Что тут происходит? Лиси, тебе плохо?
– Паническая атака, – сказал парень с татуировкой, поднимаясь.
– Не сомневаюсь в вашем умении ставить диагнозы, но я лучше отведу ее в медкапсулу, – хмыкнула мадам Мятная. – Лиси, ты можешь идти?
Мышцы у Лиси задеревенели, она чувствовала себя не грациознее жука, перевернутого на спину, и директрисе пришлось бы поднапрячься, чтобы поставить Лиси на ноги. Помог Кас: он подхватил Лиси с другого бока. Помощь окружающих резко окрасилась в тона жалости. Лиси чувствовала себя униженной. Особенно, когда потянулась бессильными пальцами к безымянной девочке, чтобы забрать свой рюкзак, а затем уронила его ей же на ногу. Девочка никак не отреагировала, даже не скривилась от боли, просто отпрянула. Все отступали от них, как от чумных.
Не в этом возрасте и не в этом районе можно быть больным, неуклюжим, слабым. Стоит раз получить негласное клеймо неблагополучной, общество исторгнет тебя из своего чрева как токсичный продукт.
В директорской, когда мадам Мятная закрыла рассохшуюся дубовую дверь, Лиси разрыдалась и долго сидела, закрыв лицо руками: «Решила, блин, мыслить без вязкой пелены. Тьфу, дура!»
Когда она успокоилась и все же рискнула взглянуть на директрису, та покручивалась в кресле и пристально смотрела на Лиси.
– Давно к твоим симптомам прибавились панические атаки? – спросила она мягким бессильным голосом, который так пугал Лиси. Ей нравилось думать о директрисе как о жесткой мегере, авторитетной и безоговорочно сильной. И хоть такой костюм сел бы на директрису как влитой, порой она являла миру совсем неожиданные качества. Особенно Лиси боялась, что однажды мадам Мятная покажет свою слабость. Тогда уж точно весь мир рухнет.
– Тут и медкапсулы никакой не надо, Шона прав, – сказала мадам Мятная, постучав пальцем по столу. – Когда он прошел вступительные тесты, я немало удивилась: этот парень стоит вас с Каспером и Багирой вместе взятых.
– Шона? – Лиси утерла рукавом формы лицо. Она надеялась, что мадам Мятная купится на ее интерес к новенькому и не станет продолжать разговор о симптомах. Но тут директриса поставила на стол пузырек с зелеными таблетками.
– Профессор Тайгин – неспроста профессор. Он понял, что это, и сказал, что сразу попытался вернуть их тебе. Твоя ложь его огорчила – глупо так врать, если твоя фамилия написана на этикетке.
Лиси потянулась к пузырьку. Мадам Мятная наклонилась, уперевшись ладонями в стол, и заглянула Лиси в лицо.
– Та Лиси Пуделькова, которую знала я, могла сплести грандиозную паутину лжи. Например, чтобы сбежать с Багирой в Междустенье под предлогом открытия мастерской по ремонту роботов. Заметь, и я, и твой отец этому поверили! Или тот случай на Новый год, когда все ассисты в нашем доме стали синхронно распевать похабные песенки. Ты с ходу привела дюжину аргументов в свое оправдание. И весь дом поверил. Я, конечно, должна порицать тебя за ложь. Но случай с Тайгиным, согласись, серьезное снижение планки.
– Вы прекрасно знаете, что теперь мне сложно приводить какие-либо аргументы, – сказала Лиси, касаясь пальцами пузырька. Вроде бы она его хотела. А на самом деле?
– Ты теряешь себя, Лиситея. Твой отец рассказал, как ты провела лето. Тебе семнадцать. Глупо давать жизни проходить мимо лишь из-за того, что ты думаешь, что как-то не так выглядишь. Багире тебя очень не хватало.
– Не хочу это слушать, – отрезала Лиси. Мадам Мятная предлагала Лиси отправиться на лето в Киберику вместе с Багирой. Оплатить все расходы. Лиси не понимала, чем она заслужила такие привилегии.
– Хорошо. Тогда я прошу тебя об одном: пойди и поговори с профессором Тайгиным. Он очень расстроился из-за всего случившегося.
– Мне что с того, что он расстроился?
Мадам Мятная покачала головой.
– Сначала Касперу списали слишком много баллов из-за их столкновения, потом ты не взяла таблетки. Если бы Система заметила, что он подобрал не свое на перроне, это могло бы расцениваться как кража. Знаешь, если на него повесят еще одно серьезное обвинение, его могут отправить на Утилизацию.
Багира и мадам Мятная жили этажом выше, и все детство, сколько Лиси себя помнила, отец мотался к ним за советом и помощью. Мадам Мятная научила Лиси считать: сначала на пальцах, потом на палочках, поразительно быстро они перешли к закону больших чисел. Это мадам Мятная объяснила, что такое месячные, научила сворачивать провода, чтобы они не путались, и первой заметила, как поведение Лиси изменилось. Прием психотерапевта, на котором Лиси диагностировали раннюю стадию болезни, устроила тоже она. Во сколько ей это обошлось – Лиси даже думать боялась. При всем этом Лиси никогда не считала мадам Мятную кем-то вроде крестной матери и не могла сказать: «Она мне как мать».
Но это не отменяло того факта, что мадам Мятная прекрасно знала, как надавить Лиси на болевую точку.
– Ты бы хотела, чтобы человека утилизировали из-за твоей лжи, Лиси?
На большой перемене, радуясь возможности сбежать от одноклассников, которые, несомненно, начали обсасывать случившееся утром, Лиси поспешила в лабораторию Тайгина.
Профессору выделили небольшую комнатку на подземном уровне, и Тайгин уже организовал свое пространство: приволок невесть откуда высокий стул с вращающимся сиденьем и, как волчок, крутился между двумя рабочими столами – один с допотопным ноутбуком, другой завален рукописными тетрадями. На обоих стояли кружки с недопитым кофе, они были из одного сервиза, все расписанные шуньтенскими драконами. В комнате витал густой аромат настоящего кофе. Старый кофейник был на угловом столике рядом с чахлой елочкой в горшке. Судя по надписи, елочку звали Тома.
Лиси немного постояла в дверях, боясь отвлечь профессора от работы.
– Михаил Геннадьевич, можно? – Она постучала по дверному косяку.
– А, Лиситея! Конечно, проходи. – Он сложил в ровную стопку несколько тетрадей, освобождая поверхность стола. Лиси села за него. – У меня тут несколько старых проектов, нужно поскорее их оцифровать…
– Я хотела извиниться за то, что наврала про таблетки. Мадам Мятная, м-м-м, то есть директриса, уже вернула мне пузырек. Спасибо, что подобрали, мне они и вправду очень нужны.
Тайгин, до того слушавший вполуха, вбил что-то на своем ноутбуке и крутанулся к Лиси.
– Вообще-то у меня к тебе есть несколько вопросов. Не возражаешь?
Лиси неуверенно кивнула, сердце снова учащенно забилось – чего он хочет-то?
– «Ноодон» – довольно сильное средство. И если его тебе выписали, то диагноз должен быть довольно серьезным. Я не ошибусь, если предположу, что это… я вынужден признаться, что не слишком силен в современных болезнях. Раньше это называли синдромом Пятницкого – Шелли, или просто «трясучкой», в основном из-за побочных эффектов лечения. Без приема лекарств у тебя случаются приступы тревожности по малейшему поводу, ухудшаются когнитивные способности и концентрация внимания.
– Порой настолько, что я не могу отличить единицу от нуля, – призналась Лиси. Выходит, раз сторонний человек так легко мог догадаться, несмотря на все ее усилия, то и впрямь скрывать нет смысла. Но к глазам все равно подступили слезы.
Тайгин не выказал никакой реакции. Наверное, потому, что и на нем самом стояло клеймо «неблагополучный».
– Не подумай, я не стал расспрашивать директрису – думаю, это дело только между вами. Но насколько я понял, диагноз поставлен полтора года назад. И все это время ты училась здесь, в «Авроре», и принимала «Ноодон», чтобы поддерживать когнитивные способности?
Лиси кивнула, Тайгин продолжил:
– Я взял на себя смелость заглянуть в твой профайл. У тебя очень хорошая успеваемость, ты понимаешь это?
– Ваш когнитивный тест я не прошла.
– Не прошла, но в твоем случае он ни о чем не говорит, – признал Тайгин. – Твои лекарства имеют накопительный эффект. Если бы ты пропустила одну-две таблетки, такого снижения когнитивных способностей не случилось бы. Ты не принимала их длительное время. Все лето, я прав?