Но вниз Тамара пока не собиралась. Сначала нужно было обеспечить свое пребывание в «Роксколле».
Она свернула на пожарную лестницу и поднялась выше.
Под самой вертолетной площадкой на крыше, на техническом этаже, устроили уютную каморку – ПУПУМ – пункт управления погодной установкой Морозова. Тамара любила здесь бывать. Потому что практиканты, дежурившие сменами, беззастенчиво пользовались обогревателем, а в остальной части института всегда было зябко. Сегодня дежурила Тася. Как удачно!
– Здравствуй, Тасенька! – Тамару всегда коробило, когда у людей не хватало самоуважения называть себя полным именем. Но приветствуя девушку, Тамара приобняла ее.
– Тамара Николаевна! Чаю? Попрощаться заглянули?
Тамара махнула рукой.
– Что ты, я тут уже пригрелась. А ты меня к отправке готовишь? – Она как бы невзначай поглядела на приборную панель.
– Так сказали, у вас поезд в город. Я и сбавила, чтобы не обморозились!
Панель показывала коэффициент влияния на погоду. Тамара сходу определила, что Тася вручную оптимизировала показатели влажности, давления и температуры. Тася умела превратить апокалипсис в зимнюю сказку, и Тамара уже прикидывала, как это можно использовать.
– Коэффициент слишком большой, Тась, – покачала головой Тамара и будто по-дружески посоветовала: – Смотри-ка, полтинник шпарит, а ты до минус пяти поднимаешь! Так случись проверка – накажут!
– Мне завлаб сказал, можно до нуля повысить. Еще и продуктовая поставка утром, чтобы теплее было ребятам разгружать, – залепетала Тася.
– Ты небось цифры по диапазону неправильно услышала. Я бы так не рисковала. Завлабу-то в случае чего только выговор сделают, а тебе всю карьеру загубить могут. Ты уж поверь, я сама теперь хлебнула…
Тася заколебалась.
– Ну раз вы, Тамара Николаевна, не едете… С поставкой и так справятся. Раньше же справлялись.
Тася отключила установку, позволив природе творить угодную ей погоду. Тамара, довольная результатом, осталась на чай.
Тася сохла по какому-то Васе. Тамара слушала ее внимательно. Смеялась, когда требовалось, выказала, пожалуй, чрезмерный энтузиазм в ответ на предложение вместе сходить на лыжах к водоразделу. Конечно, Тамаре не было никакого дела до Таси и ее Васи, до лыжных прогулок и чаепитий, а вот до погоды – было. Филонин, конечно, разрешил ей остаться. Но на случай, если он передумает, пусть будет мороз. Пока погода не переменилась, у Тамары есть время подумать, как задержаться в институте подольше.
За окном стемнело. Тамара распрощалась с Тасей и уже думала пойти в жилой корпус и чего-нибудь почитать, но, когда она спустилась на первый этаж, увидела в холле еще одну знакомую.
Леду.
Она была чуть младше Тамары, огненно-рыжая, с премилым личиком, усыпанным веснушками. Тамаре всегда хотелось быть вот такой: очаровательной, невинной, любимой. К Леде каждую неделю приезжал муж – толстый, жутко неухоженный. Любой нашел бы, что для Леды это не самая удачная партия. Но как он о ней заботился! Когда был рядом, Леда выходила из обычного апатичного состояния, оживлялась и охотнее занималась на сессиях восстановления.
По официальной версии, Леда попала в аварию и сильно ударилась головой. Шлем якобы спас ее от смерти, но она разучилась говорить и самостоятельно передвигаться. По мнению врачей, Леда потеряла контроль над собой не из-за физических повреждений мозга – такое Тайгин с Филониным умели лечить. Но вскрылось нарушение нейронных связей в мозге Леды: наследственное или приобретенное, спровоцированное травмой при аварии или незаметно развивавшееся долгие годы. Точно говорили одно: обычные методики восстановления не действуют. Ко всему прочему Леда была беременна.
Тамара слышала, что Леда – художница из довольно благополучной семьи. В целом простая девушка, никто. Но ей решили поставить мозговой имплант, который разрабатывали в институте, – «частицу бога». У Тамары вся эта история вызывала подозрения: с чего бы беременной рассекать по Излучинску на мотоцикле? Почему имплант решили ставить именно ей?
Медсестра как раз везла Леду в инвалидной коляске, та, увидев Тамару, повернула голову и приоткрыла рот.
– Подружку свою увидела, – проворковала медсестра.
– Конечно, – улыбнулась Тамара. – Чего ты разволновалась? Я бы не прошла мимо. Как дела?
Леда снова приоткрыла рот, пытаясь улыбнуться в ответ. Затем она вытащила из жестяной коробки на коленях печенье и протянула, чуть не угодив Тамаре в глаз. Тамара поблагодарила.
– Вы ведь в палату собирались? Идите, я ее отвезу, – кивнула она медсестре, взялась за ручки коляски и повезла Леду к дормиторию – части «Роксколла», больше всего похожей на больницу. Лаборатории, белые стены, люди в белых халатах, стерилизаторы повсюду. Тамаре нравилась такая обстановка. Абсолютный порядок.
В палате на прикроватном столике стоял свежий букет. Тамара помогла Леде перебраться из коляски в койку.
– Какой красивый! Твой муж тебе его принес?
Мысленно Тамара добавила: «Как же ты, увалень, его достал?»
Леда закивала, издала несколько гортанных звуков, пытаясь что-то сказать, но сдалась и просто протянула Тамаре жестянку с печеньем.
– Спасибо тебе, дорогая! – Тамара помогла ей залезть под одеяло и укрыться. Она частенько ловила себя на мысли, что разговаривает с Ледой как с ребенком, а ведь, судя по тестам, та отлично понимает, что происходит.
На выходе из палаты Тамара заметила в коридоре у кофейного автомата высокого худого мужчину: «Отлично. Ты-то мне и нужен».
– Добрый вечер, Тамара Николаевна, – поздоровался он, подходя. Тамара поняла, что мужчина немного стесняется: движения стали скованными, он запнулся и едва не расплескал кофе в бумажном стаканчике. – Я заметил, вы часто навещаете Леду.
– Да. Прозвучит глупо, но, кажется, мы подружились.
– Вовсе не глупо! Эта дружба способствует восстановлению ее способностей. Что повышает шансы на успех – я вскоре планирую установить ей имплантат последней версии.
– Не могу поверить своей удаче. Вы – Тайгин, верно? – Тамара медленно двинулась с места, как бы приглашая ученого на прогулку по коридору. Тот робко последовал за ней. – Вы ведь знаете о цели моего визита? Я бы тоже хотела получить «частицу бога».
Тайгин склонил голову и, не глядя на Тамару, ответил:
– Мы с Елисеем Алексеевичем обсуждали этот вопрос. Вряд ли я имею право оглашать решение…
– Я уже знаю. Ответ отрицательный. И все же, Михаил Геннадьевич, вы выдающийся ученый! Я рада возможности лично выразить свое восхищение. – Тайгин мельком взглянул на нее, тут же раскраснелся и снова уставился в пол. – Надеюсь, вы возьмете вторую премию Морозова!
– Тамара Николаевна, вы мне льстите.
– Ничуть! Не скрою, я огорчилась, когда мне отказали. Но это не умаляет моего интереса к эксперименту. Елисей Алексеевич разрешил еще немного побыть в «Роксколле». Надеюсь, вы позволите мне наблюдать за ходом имплантации и за Ледой? – Тамара оглянулась на палату Леды. – Мне теперь ее судьба совсем небезразлична.
Они остановились, Тайгин посмотрел на Тамару, еще сильнее раскраснелся и сказал:
– Буду только рад, Тамара Николаевна.
Стараясь придать лицу смущенное выражение, она ответила:
– Зовите меня просто – Тамара.
Глава 4Шансы
По атмосфере, царившей в школе, Лиси поняла, что на доске грантов вывесили результаты.
Словно подчиняясь какому-то негласному правилу, ученики разделились на две группы. По одну сторону от доски царило уныние: кто-то сжимал кулаки, стараясь сдержать слезы, кто-то в голос жаловался на несправедливость мира.
Кас, Багира стояли в противоположном конце холла, и на их лицах читалось облегчение. Они прошли.
Лиси, чувствуя, как ее сердце колотится с каждой секундой все быстрее, устремилась к доске.
Ее интересовали гранты двух преподавателей: по программированию и по системному анализу. Она пробежалась глазами по спискам, увидела имена Каспера и Багиры. Они уже светились как подтвержденные – оба согласились на предложенные гранты.
Но ее имя на доске грантов отсутствовало.
Лиси просмотрела списки еще раз. И еще. А потом ее затрясло, и колени подогнулись.
– Что? Нет! – выдохнула она.
И это все? Дальше – пустота? Никаких перспектив, больших проектов? Только жизнь под передачи ГосПортала?
– Нет, не может быть!
Лиси закрыла лицо руками, но тут на ее запястье легла чья-то теплая ладонь.
– Лис-лис, успокойся, все хорошо, – сказал Кас.
Лиси хотела ответить, но рыдания сдавили ее горло. И тут Кас добавил, явно начиная сердиться:
– И не думай реветь! Ты ведь прошла!
– Нет, меня там нет.
– Вот же ты!
Он оторвал ладони Лиси от лица и заставил взглянуть на доску. Несколько секунд до Лиси доходило, что Кас указывает в крайний столбец.
Гранты Тайгина.
Профессор выбрал всего троих: Багиру, но та, выходит, отказалась, Лиси и некоего Ш. Тайгина.
– К-как это возможно? Я ведь не биолог!
– Без понятия, Лис-лис. Просто подтверди, и все.
Лиси вскинула запястье с хроно, но ее руки так сильно дрожали, что она просто направила голосовую команду Бене. Ассист быстро справился – имя Лиси тотчас засветилось как подтвержденное.
Она все еще плакала, когда Кас повел ее в сторону. Багира пошла навстречу и крепко обняла.
– Это Багира увидела твое имя, – сказал Кас. – Я тоже удивился. К аналитикам тебя точно должны были взять!
– Я прогуляла в начале недели. И завалила когнитивный тест…
– Это уже неважно, – ответила Багира, пальцами утирая слезы Лиси. – Мы прошли. Мы все прошли.
– Спасибо! Спасибо! – пролепетала Лиси.
Они втроем обнялись. Сердце Каса колотилось как бешеное, Багира беззвучно плакала. Лиси едва держалась на ногах: ее колени тряслись, словно она только что побывала на краю бездны. И чудом не сорвалась вниз.
Любой, кто поступал в «Аврору», или делал это под давлением родителей, или лелеял в душе надежды на осуществление сложных глобальных проектов. И для всех, кто оказался в другой стороне холла, игра закончилась. Им позволят окончить выпускной класс, но после – лишь пособие по безработице. Из своего класса только Лиси, Кас и Багира получили гранты. Они так и стояли втроем, обнявшись, как команда, готовящаяся к состязанию, и не поднимали голов. Но на деле Лиси знала: они просто боялись посмотреть на тех, кто оказался по ту сторону от доски. Увидеть их отчаяние и обреченные взгляды.