Для реконструкции картины зарождения славян и первых шагов их эволюции нам предстоит решить три основных задачи:
1. Очертить ареал, на котором разворачивались события.
2. Выявить этнические компоненты, участвовавшие в данном процессе.
3. Установить последовательность актов этногенеза.
Все эти задачи не могут решаться раздельно, а лишь совместно. Кроме того, нам необходимо будет отказаться от двух царствующих в истории стереотипных представлений:
1. Полного отождествления археологической культуры и народа, допуская при этом определенную степень их соответствия (этому мы уделили достаточно внимания в разделе II).
2. Формирования народов в результате членения некой исходной общности, посредством почкования языковых консорций.
Летописные прародины «…где земля Угорска и земля Болгарска», «Новиетуны и озеро Мурсианское» являются достаточно поздними пластами информации, носящими фрагментарный характер. Они относится к периоду начала массовых миграций на юг.
Нестор был прав в одном: «…славяне сели по Дунаю», но до Венгрии и Болгарии надо было каким-то образом и откуда-то прийти. Вывод о формировании славян в условиях державы Атиллы в V веке н. э. в значительной мере основывается на свидетельствах римского посла Приска (см. раздел I), которые трудно считать достаточной доказательной базой.
Гунны, как кочевники, занимали в основном богатую пастбищами Венгерскую равнину. Вассальные отношения и присутствие в их составе различных народов, в том числе и славянского контингента, в виде рабочей силы или войска не вызывают сомнения. К тому же сформироваться внушительная этноязыковая группа за столь короткое время не могла.
Налицо попытка втиснуть в прокрустово ложе Пражской культуры имеющиеся единичные факты.
5.1. Маршруты и магистрали расселений
Судя по полученным данным, расселение на юг и север происходило широким фронтом по всей границе славянского мира, от запада Чехии до Галиции и Буковины. Основными районами исхода являлись территории Чехии и Словакии.
Позднее в южном направлении устремились потоки из Польши. Здесь заселялись земли гуннов и Византийской империи, а на северо-западе – германцев.
Надо сказать, что они наряду с кельтами уже успели проникнуть в южные и юго-восточные области Западной Европы. Переселялись родоплеменными ячейками, оставляя на карте имена своих богов, а также характерные признаки малой родины (излучина – лучане, долина – долинцы, низины – доленчане, холмы – захумы и лупоглавы). Племена могли делиться по принципу внутренней флексии в этнонимах, выражающейся в малоприметных фонетических отличиях в основах (слав – слов, велет – вельт, колед – коляд, крак – крок, хорв(ат) – хрв(ат), словен – словак). Их осколки часто выбирали свой индивидуальный маршрут. Под этим крылась субплеменная дифференциация, существовавшая внутри исходных сообществ.
Нередко сообщества исповедовали веру в нескольких богов, существовали микропантеоны, известные по фольклорным источникам и летописям. Они находили отражние в топонимах, располагающихся и перемещающихся компактно (Лада – Лель – Ослад, Сварог – Хорс, Ладо – Волх, Коляда – Купала).
Несмотря на то, что движение имело практически сплошной характер, выделяются преобладающие маршруты (карта № 68). Переселенцы предпочитали их по причинам ландшафтного, а иногда и политического характера.
Один из самых бойких путей (М1) лежал из Словакии через Буковину по междуречьям Сирета, Прута и Днестра к низовьям Дуная. По нему прошли лучане, глиняне, войничи, струмляне, а также носители культа Карачуна и др. (таблица 3). Лучане, войновичи или глиняне захватили разрозненные группы антов и переместили их на правобережье Дуная. Поэтому здесь отмечаются только антские артефакты, но не топонимы.
Одна часть племени пересекла Трансильванию и осела в Иллирике, другая двинулась на восток. От устья Дуная основная масса путей стремилась на запад, но имелись и восточные ответвления.
В результате смешения ряда племен здесь сложились тиверцы и уличи.
Карта № 68. Маршруты расселения ранних славян
Второй интенсивный маршрут (М2) шел вдоль отрогов Восточных Альп, мимо Штирии. После озера Шопрон он пересекал в среднем течении реку Раба и, оставив с востока Балатон, двигался в направлении Истрии. Свои отметины здесь оставили одна из групп мораван, лучан, а также зличане и вержавляне. Иногда в него вливались потоки из Центральной Чехии, проходящие через Йиглаву.
Комфортным для переселения было междуречье Дуная и Тисы (М3). Оно отличалось обилием водных источников и кормовой базы.
При этом была возможность выхода в устье Савы к Сингидуну (Белград). Здесь прошла вторая группа мораван, долинчане и краковцы.
Из Центральной Чехии через верховья Влтавы можно было достичь Дуная и перейти к его притоку Энс (М4). Здесь около Леобена мимо пика Ӧtscher существовал удобный проход в Восточных Альпах, открывающий путь на Далмацию. Именно им и воспользовались сербы и хорваты.
Вся Паннония представляла собой пространство, идеальное для перемещений. Не случайно здесь сложились еще два маршрута (М5 и М6).
Оба они возникали в результате форсирования Дуная в районе Будапешта. Этот отрезок реки отличается наличием системы островов и поэтому активно использовался для переправы.
Отсюда М6 следовал прямо на юг по правому берегу Дуная, выходя к его притоку Драве, а М5 предпочел северный берег озера Балатон, финишируя в Хорватии. По нему проследовали некоторые группы русов и полян, а также носители культа Хорса из Чехии.
Горные участки поверхности были малопопулярны у переселенцев. По Южным Карпатам осмелились пройти кривичи и русы (М8), а по западному краю Карпатской котловины – «градчане».
Отличный от всех путь вторжения в Австрию с форсированием Дуная около Вены предприняли глиняне (М9). Восточные Альпы они перешли не как сербы и хорваты в средней части, а в верховьях реки Энс, после чего открывался путь в долину реки Мур. Это был также путь русов-рутенов Одоакра.
Из Норика славяне наведывались во Фриульские земли и оседали там.
Тактика переправы и освоения Задунавья различными группами славян не была одинаковой. Одни к этому ответственному мероприятию долго готовились, и на левом берегу появлялось поселение. С этого плацдарма и начинялось преодоление водной преграды. Другие, совершив марш из глубины территории, сразу форсировали ее. Сил хватало только для того, чтобы добраться до противоположного берега и построить жилище. Чаще всего это происходило в устьях притоков, как с одной, так и с другой стороны. Для сокращения водного пути выбирались участки реки с системой островов.
Существует ряд примеров, когда на другом берегу в зоне, измеряемой десятками километров, населенных пунктов не организовывали, но активно оставляли характерные топонимы, обозначающих реки, горы, местности. Создавалось некое подобие защитной зоны.
И это было понятным. С севера шли массы переселенцев, агрессивно настроенных после долгого пути заиметь кров и пищу. Получить все это можно было у мирного населения, невзирая на его согласие. Легкой добычей становились деревеньки в прибрежной зоне.
Более осторожные группы уходили на 20–30, а то и 50 км и предоставляли возможность другим принять удар на себя. И только более поздние волны, идущие с отдаленных северных областей, вынуждены были обустраиваться тут же после переправы.
В северном направлении также проявляются характерные маршруты. Из Чехии переселились сербы, лужичи, требовляне, велеты и носители культа Радегаста (М10). Здесь их пути расходились на запад и восток.
Отдельные группы с запада Чехии и Лужицы переходили в Тюрингию. Некоторые племена пересекали всю Германию насквозь, достигая Рейна.
С верховьев Вислы параллельно ее руслу прошли поляне, краковцы, струмляне, поборояне. На начальном участке присутствовали ляхи (М11). Далее они совместно с краковцами и неретвлянами, форсировав Западный Буг, направились в Прибалтику (М12). Два индивидуальных маршрута исходят из Словакии и принадлежат русам.
Одни (М13) двинулись в Южную Балтию через Варту и Нотец создавать Russland’ы и становиться конунгами, другие, не посчитавшись с трудностями пути через Мазурское поозерье, прошли через Прибалтику, где стали известны как рутены, а у словен на Ладоге как варяги-русь (М14). Но еще раньше здесь оказались венеты, прошедшие балтийским побережьем.
Теперь перейдем к итоговой картине распространения формантов, представленной на специальной карте № 69. Они образуют широкие и плотные облака, исходящие из конкретного ядра, в котором концентрация топонимов максимальная.
По мере удаления от него она снижается.
На этом основании можно сделать вывод, что формирование определенного топоформанта как лингвистической единицы произошло в конкретной области. Например, ядра формантов – EC, – IN, – ICE, – OV локализованы в Западной и Центральной Чехии, – ČKA – в ее приграничных областях и в Словакии, – NKA – в польско-словацком порубежье.
Распространяются форманты преимущественно на северо-восток, а – OV в том числе по левому берегу Одера до Балтийского побережья. Несколько топоформантов – VCI расположено в верховья реки Ваг (Словакия), хотя основной массив всплывает на Западной Украине. Сугубо словацкий – ICA вопреки большинству случаев охватывает Вислу с востока и доходит почти до ее устья.
Три форманта – INO, – OVO и – NIKI имеют ядра в Польше, причем два первых расположены в Поморье, а последний в Велико-Польше и Куявии. – INO и – NIKI, в отличие от всех прочих, распространяются преимущественно на восток.
Таблица 3
Карта № 69. Районы локализации и направления распространения топоформантов
Наконец, зададимся вопросом: почему в северных (Польша) и южных (Балканы) областях мы имеем высокие плотности формантов и основ, а в Венгрии, Румынии, Австрии – весьма низкие. Первый и простой ответ, который напрашивается сам собой, это давление чужеродного языкового субстрата, при этом часть топонимов замещалась, а другая трансформировалась.
В Австрию пришли баварцы, в Венгрию угры, в Румынию влахи. И эти следы видны: к славянским основам придавались вторые корни или форманты. Венгры часто «переводили» этнотопонимы. В этих местах славяне, бесспорно, оседали, но не массово. Основной целью являлись теплые края за Дунаем или у моря. Поэтому данные территории рассматривались как транзитные. В условиях Западной Европы в течение сезона их можно было пересечь одним броском за полгода. Правда, не всем это удавалось, происходило физиологическое истощение, возникали эпидемии, эпизоотии, пассионарный импульс падал ниже критического уровня. Оседания были, но не частые, основная масса рвалась вперед по нахоженным маршрутам, оставляя на своем пути редкие топонимы. Впереди их ждали богатые города Адриатики, плодородные поля Фракии, сокровища Афин.
На новых местах славяне активно вступали в ассимиляционные процессы. Это находило отражение во взрывном распространении формантов и их трансформировании.
В Греции славяне продвигались преимущественно по внутренним областям, прибрежные районы контролировала Византия. Здесь прошли смоляне, зличане, мазовшане, кроковцы и две группы носителей формантов – OVO. Глиняне и «иновцы» на материковой части не задержались, а глубоко вклинились на острова Эгейского моря. Войничи из Старого Эпира достигли Крита.
На востоке выявилась новая особенность маршрутов, заключающаяся в их отклонении на юг. Это она особенно ярко проявляется на примере топоформантов.
5.2. Прародина
Любой процесс этногенеза сопровождается формированием нового этнического существа. Если в этом процессе участвуют несколько компонент, то наблюдается образование субэтнического спектра, племен. Миграции некоторых из них мы рассмотрели в главе 1. Если есть миграция, то должен быть район исхода, фактически одновременно являющийся местом зарождения племени. Нанесем на карту полученные в настоящем исследовании результаты, присовокупив к ним данные из [11] (карта № 70). Как следует из них, основная масса триботопонимов[25] располагается на территории Чехии – Словакии. Некоторые из них (поляне, глиняне, струмляне и краковцы) находятся в Южной Польше, за Карпатами. В междуречье Вислы и Западного Буга проживали войничи, русины и русаки. Последние возникли здесь как разновидность русов в результате их передвижения на север. На правобережье Западного Буга обосновались дулебы. Еще раз необходимо подчеркнуть, что установленные районы локализации чаще всего не совпадают с источниковыми. Причина заложена в том, что авторам IX–X веков эти племена стали известны тогда, когда они уже переместились от мест своего первоначального обитания на значительные расстояния. Именно это обстоятельство заставило нас поместить лучан на севере Словакии. Вероятно, позже они сдвинулись на северо-запад Чехии, а ополяне и дедошане – вверх по Одре. Области топонимической и исторической локализации мораван и сербского племени орла (на реке Плисне) совпадают идеально.
Не все этнонимы имели тотемное происхождение, некоторые из них в большей степени напоминают производные от микротопонимов. Таковыми являются доленчане (доле – внизу), долинцы (жители долины), струмляне (располагающиеся на реке), захумы (живущие за холмом) и лупоглавы (голые вершины). Однако это исключительно логика современного человека, так как для наших предков граница, разделяющая мистическое и реальное, была весьма зыбкой, если вообще существовала. Упомянутые природные объекты вполне могли ассоциироваться с местными божествами.
Так, кельтские холмы – сиды считались жилищами богов. Топонимы скрупулезно зафиксировали давно забытые лексемы на территории прародины, проявившиеся как этнонимы в новых местах обитания.
Так, древнеславянские dolina, brdo, hum, lupoglav всплывают на Балканах. В Чехии они были замещены на udoli, kopec. Сугубо по внешним признакам могли получить этнонимы анты и войничи.
Карта № 70. Ареалы зарождения славянских племен
Некоторые этнонимы явно были привнесены кельтами. Это в первую очередь русы (рутены), велеты, неретвляне, лужичи (древний город Lugudunum во Франции), требовляне, с высокой степенью вероятности вержавляне, а возможно, и сербы. Пока мы не имеем достаточных оснований помещать их в Поднестровье. Одновременное присутствие родственных топонимов в зоне славянского этногенеза и Франции объясняется широким расселением кельтских племен из альпийских областей. Сугубо формально массивы топонимов с основами «treb» (Trebana), «verz» зафиксированы в северной части Италии и Швейцарии, а «lug» распространяются широкой полосой от зоны Гальштатта (Австрия) к Риму.
Вместе с народами и племенами возникали новые боги. Они были отражением социальной и духовной потребности нового сообщества. Приверженность к ним декларировалась окружению, которое воплощала его в этнонимы и отметины на местности – теотопонимы (карта № 71).
Основным районом зарождения известных славянских богов также является территория Чехии – Словакии. На территории Польши возник культ Перуна. Это наводит на мысль о его принадлежности не к славянам, а к некоему народу-предшественнику. С учетом изложенных ранее балто-угро-финских параллелей таковым могли быть «подклошевцы».
Последующая славянская экспансия на восток «возвратила» Перуна в места его раннего обитания как Перкунаса. Культы Сварога и Хорса, возникнув в западной Чехии, вместе двинулись на восток и оказались в Киевском пантеоне. С ними мог прибыть и Даждьбог. Вместе со Сварогом они являлись наследием индоевропейских богов, Сувара и Дагды, привнесенных кельтами. Этот состав может быть дополнен Дундером, который сохранился лишь в лужицком фольклоре.
Карта № 71. Ареалы зарождения славянских богов
В то же время Хорс имел германское происхождение. Кострома была антской богиней, поэтому относящиеся к ней исходные топонимы расположены в ареале Пеньковской культуры в низовьях Днепра. Отсюда она устремилась в Курскую область на «встречу» с Купалой. Юд и Траяна славяне заимствовали у фракийских племен при освоении Балкан.
В нарождающемся языке шли интенсивные процессы диалектной дифференциации, наметившиеся еще в индоевропейский период.
Наблюдаются тенденции к построению слога по принципу восходящей звучности, упрощение консонантных групп, монофтонгизация дифтонгов, образование носовых гласных и т. д. Они относятся к III–IV векам н. э. [6; 87]. К этому же приоду следует отнести и образование формантов. На карте их массивы имеют области повышенной плотности, ядра которых указывают на районы формирования.
Как мы уже отмечали, для основной массы исследованных формантов они находятся в уже отмеченном нами географическом ареале.
Полученные данные позволяют сделать вывод, что территории Чехии – Словакии и Прикарпатская часть южной Польши являются той областью, где происходило зарождение славянства. Это не является случайным и к современным границам стран имеет лишь косвенное отношение. Указанный ареал представлял собой своеобразный полузамкнутый этнический «инкубатор», географически ограниченный с юга Дунаем, с запада Шумавой и Рудными горами, с севера Судетами, с востока Карпатами. В свою очередь он разделяется Западными Карпатами на две части.
Это и есть колыбель славянства.
Данному процессу способствовали благоприятные природно-климатические условия. В рельефе преобладают возвышенности и средневысотные горы, холмистые равнины. Существенным является расположение в пределах главного водораздела Европы. Речная сеть густая и принадлежит водосборным бассейнам Лабы с Влтавой, Одры, Дуная с притоками Морава, Ваг, Гран. Здесь находятся крупные ареалы естественно плодородных почв, большей частью черноземного типа. В свою очередь климат являлся умеренным, переходным от морского к континентальному. Средняя температура января −2–3 °C, в целом характерна теплая зима. Распределение осадков в летнее время является благоприятным фактором для сельского хозяйства. Леса покрывают около 30 % территории. Преобладают промышленно-ценные хвойные породы. Выше границы леса расположены альпийские луга. В фауне представлены: олень, косуля, кабан, лиса, барсук, заяц, белка, рысь, медведь бурый, волк, муфлон [5].
По сравнению с археологическими культурами данная территория не требует доказательств этнической принадлежности ее древних насельников: каждый этноним и топоним говорят сами за себя. Объем информации достаточен, чтобы сделать однозначный вывод, увеличивать его более не имеет смысла. Альтернативные варианты в данном случае не проявляются.
Поэтому Зарубинецкую, Пшеворскую и другие культуры, а также Полесье, можно смело исключить из числа претендентов на прародину.
Предлагаемая археологами Прешовская культура, занимающая ограниченную площадь в верховьях Тисы, может быть лишь местом зарождения пражско-корчакских традиций, но не этноса славян. Их формирование происходило практически одновременно по всей указанной на карте № 70, 71 области. Ее и заполнили со временем пражские древности, возникшие первоначально в ограниченной области – Прешове.
Площадь территории культуры Прага-Корчак превышает очерченную нами территорию. Как мы видим, плотности находок по сравнению с плотностью топонимов являются достаточно низкими, поэтому контуры культуры не могут быть установлены надежно (см. карту № 72). При этом могло иметь место физическое рассеивание материальных объектов и передача технологий изготовления индивидами или чужеродными сообществами, перемещением славянского населения не сопровождавшиеся. Еще раз хотелось бы отметить, что территории этноса и археологической культуры имеют не полное, а лишь частичное соответствие, которое является минимальным в начальной фазе этногенеза. Это мы и наблюдаем в рассматриваемом случае: на территории Словакии количество археологических объектов значительно меньше, чем топонимических.
В то же время группа памятников в Полабье, равно как и корчаковская территория, не характеризует период зарождения, а относится лишь к последующему расселению славян.
Еще раз подчеркнем, что такой вывод является следствием преимуществ применяемой топонимической методологии, способной фиксировать ареалы зарождения этносов, а не, как археология, зоны последующего исторического присутствия.
5.3. У славянских истоков
Культура Прага-Корчак возникла в V веке и существовала достаточно короткий исторический период, максимум до VII века. Представления о ее славянской принадлежности связаны, в сущности, с отрывочными сведениями параллельных источников. После нее возникает ряд генетически связанных последующих культур, например Луко-Райковецкая. В то же время имеются указания идентичного характера (см. раздел I) о существовании славян еще в III веке. К этому же периоду лингвисты относят становление праславянского языка. В связи с тем, что мы сделали весьма важный вывод о возможности лишь частичного соответствия этнической и археологической территории, ничто не ограничивает появление славян, уже обладающих основными этническими признаками, еще в допражский период. Произошло это на территории раннего этногенеза, абрис которой мы установили. В отношении славянской принадлежности последней вывод представляется даже более мотивированным, чем параллельные сведения, поскольку он основан на таком этноопределяющем признаке, как топонимы и этнонимы.
Если мы говорим о появлении нового народа, то в этом процессе участвуют разнородные этнические компоненты [37], простых превращений не бывает. Это археологические культуры способны трансформировать свое материальное существо за счет привнесения артефактов со стороны или заимствования технологий их производства. Но и это лишь идеализированный случай. Так или иначе, изготовление и трансфер изделий осуществлялись народами. Какие составляющие принимали участие в зарождении славян?
В этом отношении важным является факт интенсивных схождений между балтскими и славянскими языками, который интерпретируется лингвистами как отделение балто-славянской общности от первоначального индоевропейского ядра. Но, с другой стороны, существует гипотеза о вторжении балтских племен на территорию Лужицкой культуры, заканчивающемся возникновением культуры «подклошевых погребений», по отношению к которой последующие славянские обладают преемственностью. Однако это только гипотеза, требующая подтверждения методами смежных наук. В рамках используемого нами подхода задача сводилась к выявлению топонимических следов балтов в рассматриваемом театре действий, которым является территория, расположенная к северу от Западных Карпат и Судет.
И такие следы были найдены (карта № 73). С территории Прибалтики распространяется полоса топонимов, содержащих основу «nara». Она прорезает всю Польшу, проходит по границе Чехии и Словакии, финишируя в Словении. Переводом основы является: течь (и.-е.), вода (инд.), русалка (лат.), гагара (лит.). Как видите, вся терминология относится к водной стихии. Вода означала жизнь – именно таков перевод с исландского. Главным является не этимология, а расположение топонимов на географической карте. На огромных пространствах Европы шестнадцать объектов «nara» выстроились регулярным (!), а не хаотическим образом, к тому же на строго определенном участке географической карты. Это было движение именно из Прибалтики, а не наоборот. С ее территории исходит и вторая ветвь, заканчивающаяся в Московской области рекой Нара[26]. Кроме того, в Польше обнаруживаются фортанты «pils» и «pilis» (кремль, крепость, лит. и лат. соответственно). Дополнительными свидетельствами являются присутствие только в антропонимиконе чехов древнего прибалтийского имени Индра (Серяков), а также гидронимов (Топоров). Это свидетельствует о вторжении на территорию Лужицкой культуры балтских племен как носителей Поморской культуры. При этом просматривается и география события.
Карта № 72. Культура Прага-Корчак (черные точки) [6]. Выделена Пражская часть
Оценочная дата исхода с территории Прибалтики – VIII–VII века до н. э. В результате к IV веку до н. э. Лужицкая культура перестает существовать.
Благодаря этому вторжению в древней Германии встречались «литовские эстии» [1].
Карта № 73. Балтские топонимы в ареале Лужицкой культуры. А) – топонимы «nara», черные точки – «grad», белые точки – «grod» (для остальных – обозначения на карте). В) светлые точки «grad», темные – «grod» черная линия – культура подклошевых погребений; пунктир – культура Прага-Корчак
В 550 году богослов Мартин Бракарский пишет: «Руг, Склав и Нара радуются, что под твоим (св. Мартин Турский) водительством познали Бога». Под именами собственными понимаются народы, населявшие Турскую епархию, руги и славяне [3]. Но под «Нара» современные авторы подразумевают не народ, а провинцию Норик. Для таких предположений имеются лишь фонетические основания, да и то весьма отдаленные. Между тем через эту область проходит изонима «nara». Следовательно, под «Нара» следует подразумевать также этноним, но принадлежащий племени балтов. Вышеперечисленные факты являются убедительными и наглядными доказательствами реальности глубокой балтской инвазии.
По данным археологии, носители Поморской культуры с 550 до 400 года до н. э. заняли весь ареал Лужицкой культуры вплоть до верховьев Вислы и Одера [6]. Вначале были захвачены территории по Средней и Верхней Висле, а также по Варте.
Далее экспансия расширилась от Одера до припятского Полесья. На юге сохранились остатки Лужицкой культуры. Местное население при этом не смещалось. Можно вычислить, что средняя скорость передвижения «поморцев» равнялась 3–3,5 км/год.
Эта величина несколько ниже, чем 5 км/год, приводимая в [37] для случая беспрепятственного движения по равнинной местности. Причиной может быть существование ощутимого сопротивления нашествию или тот факт, что оно развивалось в регионе с относительно повышенной плотностью населения.
В результате возникает культура Подклошевых погребений. Это предполагает рождение нового народа. Считается, что они были праславянами.
На самом деле это был этнос своего времени. Он имел имя, нам неизвестное.
Мы можем только обозначить его как «подклошевцы». Язык содержал лексемы, которые позднее перешли в славянский. В этом и состоит праславянство. Народ обладал элементами культуры, характерными для исходных этнических компонент, а также синтезировал в себе новое качество, археологически выразившееся в использовании клошей при погребениях.
Этногенез начинается с ячейки общества – семьи, в ней происходит зарождение не только синкретической, но и синтетической культуры. Предвестником первых изменений является язык. Безусловно, трансформируются объекты материальной культуры и вера, но они более инерционны и возникают на локальных участках, а не на всей территории этнического контакта. Одновременно с языком появляются новые термины. В первую очередь они затрагивают область повседневной жизни и предметы острой необходимости.
Одной из таких насущных функций являлась защита от врага, что предусматривало наличие оборонительных сооружений. Они могли быть естественными и представлять собой объекты ландшафтного характера (реки, горы, холмы, склоны и даже леса), а также рукотворными сооружениями (подробно см. [37]). В Ирландии имение, обнесенное земляным валом, называлось «dun», в Индии огражденная группа круглых тростниковых хижин с четырьмя воротами для скота – «pur».
У славян деревня, огороженная частоколом, уже являлась «градом» (Соловьев). Они представляли собой образцы оборонительной терминологии, которая применялась чаще всего к ойконимам, передавалась в поколениях и выкладывалась на карте. В Индии существует масса названий с корнем «pur» (оказалось, что подавляющее большинство даже образованных индийцев не знает значении этого слова. Речь идет не об эрудиции, а о древности исторических периодов, когда оно вышло из реального оборота и осталось только в традиции).
Мы, действительно, не вдумываемся в значения таких названий, как Singapur, Dunhill. Задача состояла в том, чтобы обнаружить фортанты, топонимический массив которых максимально соответствовал бы территории культуры Подклошевых погребений.
Таковым оказались фортант «grod»: Tarnogrod, Podgrod, Wiszogrod и др. Он является старославянской формой фортанта «город», возникшей в результате раскрытия слога. Как видно (карта № 71-а), их плотность повышена в восточных и южных областях Польши, особенно на пути следования изонимы «nara». Итак, «подклошевцы» для названия укрепленных поселений использовали лексему «grod». Представляет интерес генезис этого фортанта.
В XVI–XII веках до н. э. из Среднего Поволжья на территорию Центральной Европы вторгаются степняки-кочевники. Одна из их волн переходит Восточные Карпаты в районе Ужгорода. По долине Тисы они вступают на богатую разнотравьем Среднедунайскую низменность и широкой полосой растекается от Балтийского до Адриатического моря. Их отличительной чертой являлось использование фортанта «gar» для обозначения укрепленных поселений [37]. На территории Польши местная доиндоевропейская Унетицкая культура превращается в Культуру курганных погребений. К концу XIII века до н. э. она приобретает признаки оседлости и трансформируется в Культуру полей погребальных урн, «филиалом» которой и являлась Лужицкая культура.
В результате ассимиляции с местным населением на территории Германии фортант «gar» превращается в «gart», а на территории Польши и прилегающих областей – в «gard». Надо отметить, что в Лужицкой культуре в эпоху железа на возвышенностях появляются укрепленные поселения [6]. В целом отмеченные превращения являются отражением установленной закономерности эволюции «курганных» фортантов посредством добавления концевого «g»: pur – purg, bur – burg [37]. Впоследствии «gard» становится общегерманским, он захватывает северные области и Скандинавию, а с франками проникает во Францию (карта № 74).
Таким образом, в результате ассимиляции балтского и языка носителей Лужицкой культуры gard’ы были замещены на grоd’ы. Но на периферии они сохранились, в частности на севере Польши, куда балтские орды не распространили свое влияние; траектория «nara» проходит в отдалении, а плотность «grоd» здесь весьма низка. В Румынии gard’ы не являются массовыми, они могли появиться из северогерманских областей в послегуннское время.
Карта № 74. Эволюция фортанта Курганной культуры «gar» в Западной Европе
Что происходит с «подклошевцами» далее? Согласно археологическим данным, под влиянием кельтов культура Подклошевых погребений переходит в Пшеворскую [6]. Ассимиляция начинается во II веке до н. э. и заканчивается к I веку н. э. Для того чтобы раскрыть реальную суть событий, вернемся к карте № 61, представленной в ином исполнении (карта № 75).
Мы видели, как две колонны венетов, отделившись от основного миграционного ствола, проникают на восток.
Первая следует сначала по Западным, а потом по Восточным Карпатам.
Вторая продвинулась севернее, здесь венеты не стали преодолевать Балтийскую гряду и выходить к морю, а предпочли пройти по линии Познань – Торунь. В результате территория между двумя венетскими колоннами превратилась в Пшеворскую культуру.
Подобную ситуацию мы уже встречали у словенцев (карта № 63), когда они охватили места своего будущего обитания. Была ли это запланированная стратегия? Маловероятно. Если в случае Словении расстояние между ветвями составляло около 130 км, то в рассматриваемом – минимум 350. При таких масштабах и отсутствии средств коммуникации на продуманный план рассчитывать не приходится. После выхода на «исходные позиции» венеты начали двигаться стихийно навстречу друг другу. Таким образом оказалась заполненной вся территория. Характер миграции был агрессивный и стремительный, венеты заняли главенствующие роли в новом сообществе. Международное окружение того времени продолжало характеризовать их как «венетов». Ассимиляционные процессы и изменения происходили медленно.
Краеугольным вопросом является этнический состав носителей Пшеворской культуры. Имеют место славянская, германская и другие версии.
Как мы теперь понимаем, славянами, как и германцами, они быть не могли. Если уж такой ответ и требуется, то это были кельто-«подклошевцы», а если еще точнее, то кельто-венето-балто-лужичане (имеется в виду культура). Это был индоевропейский народ, коих в истории, известных и неизвестных, более чем достаточно. Кстати, любой современный этнос не является исключением, все мы кем-то и когда-то станем генетически или этнически, история на месте не стоит. В языке «пшеворцев» сочетались балтские, кельтские лексемы и лексемы урнопольских культур. Вероятно, существовали и германизмы, возникшие в результате присутствия в кельтской среде германского элемента. Кельты захватывали уже существующие поселения. Отмечается преемственность в домостроении и элементах погребения [6]. Поэтому фортанты «grоd» были сохранены.
Одним из первых ставших нам известными племен этого периода могли быть спалы. Согласно Иордану, готы под предводительством короля Филимера после пересечения «большой реки» атаковали спалов и победили их: «Тотчас же без замедления подступают они к племени спалов и, завязав сраженье, добиваются победы. Отсюда уже, как победители, движутся они в крайнюю часть Скифии, соседствующую с Понтийским морем, как это и вспоминается в древних их песнях как бы наподобие истории и для всеобщего сведения».
Считается, что под этим именем скрываются «спалеи», помещаемые Плинием в бассейне реки Танаис (Донец – Дон). Тогда «большой» рекой должен быть Днепр. Вот и вся информация, касающаяся сведений о спалах. Археологические, лингвистические и иные данные отсутствуют. Имеется ряд этимологических гипотез, опирающихся только на фонетические критерии, к истине нас ни на шаг не приближающие.
Карта № 75. Формирование венетами Пшеворской культуры. 1 – маршрут из Адриатики; – венетские топонимы в зоне вторжения; 2 – Пшеворская культура; 3 – зона прочих венетских топонимов; 4 – зона топонимов «град»
Карта № 76. Топонимия «spal»
На карте № 76 представлена топонимия «spal». Объекты расположилась на территориях Чехии (Spaleny, Spalava, Spaleny и др.), Польши, в Румынии (Spalate, Spalaresti). Начиная с побережья Адриатики через Коринфский пролив до островов Эгейского моря протянулся целый шлейф «spal»-топонимов. Часть из них имеет укрупненную основу «spаlаt».
У Spaljevič в Черногории чисто славянская фонетика. В Греции мы встречам населенный пункт Spaliarei, острова Spalathro, местность Spaladia.
Седов [6] на основании археологических исследований пришел к выводу, что вельбарская культура, носителями которой являлись готы, распространялась по правобережью Вислы. Ее и следует рассматривать наиболее реальным номинантом на «большую реку» Иордана. Здесь начиналась западная граница раннесредневековой Сарматии. Готы ударили по спалам и потеснили их к юго-западу (М1). Они были вынуждены миновать Судеты и осесть на территории Чехии. В месте битвы (А) сохранились только селение Spala, а за Вислой Spalini male и wielki (малые и большие, полск.).
Это были времена, когда вторгшиеся венеты практически закончили ассимиляцию и сформировали Пшеворскую культуру. Племя спалов располагалось на ее северо-восточных рубежах.
Корень «spal» в литовском и латышском языках входит в слова со значениями «перо» и «кострика», а в славянских – «сжигать». Все равновероятно могут претендовать на основу топонимов.
В 180 году в земли Византийской империи переселились 12 тысяч даков. Они были вытеснены со своих мест обитания готами [5]. Часть спалов могла быть захвачена ими и увлечена на юг, в область черняховской культуры. Этим и можно объяснить появление трех топонимов в Румынии. Не исключено, что в конечном итоге они переселись на Балканы (М3).
Более неопределенна ситуация с южной группой топонимов. С одной стороны, существует не только формальное созвучие основ, но и расположение их в едином массиве, представленном в виде полосы, огибающей Балканский полуостров и Пелопоннес. В основном они придерживаются линии берега и островов. Объединяет ли их что-либо в семантическом отношении? На итальянском spalla – склон горы, spalto – выступ, скат, откос, spaletta – земляная дамба. Этим и обуславливается их «семейственность». А к племени спалов, за исключением Spaljevič, они отношения не имеют.
После того как мы познакомились с одним из дославянских племен, вернемся к колыбели славянства и процессам, там продолжающимся. За Судетами и Западными Карпатами на территории Чехии и Словакии присутствуют фортанты «grad» («hrad») (карта № 77). Они плотно покрывают эти страны, выходя за границы. Каков источник их происхождения? – только как результат дальнейшей эволюции «grоd» в «grad» в результате характерного для этого периода процесса «непозиционного качественного и количественного чередования гласных» (аблаут) [87]. В этих местах, как и на севере, grоd’ы появились также под воздействием проникших сюда балтов, но традиция клоша не возникла. Это лишний раз говорит об отсутствии корелляции между языком и материальной культурой. Археология отмечает здесь интенсивное вторжение кельтов во II веке до н. э. [6]. Топонимика и фрагментарные источниковые сведения (см. раздел I) неоднократно говорят о присутствии венетов.
Таким образом, в северной и южной областях венетского присутствия ситуация в значительной мере была идентична. Они вступили в ассимиляцию с местным населением балто-лужицкого происхождения, которое использовало фортант «grоd», являющийся языковым признаком, но, в отличие от северян, южане не создали клошей. Очевидно, представления в области эсхатологии были несколько отличны. Этноним «венеты» был сохранен в обоих случаях, но на юге лишь временно.
Кто и когда инициировал переход «grоd» – «grad»? Почему в Пшеворской культуре такая эволюция не имела места, несмотря на кажущуюся идентичность условий и присутствия в целом тех же этнических компонент? Ход этногенеза, включая язык и материальную культуру, в каждом конкретном случае определяется не только качественным составом участников, но и количественным, а также начальными условиями. Полной их идентичности в двух географических районах добиться невозможно, поэтому и возникают такие отличия. На местах присутствовали племена, которые мы обозначаем одним именем «кельтские», на самом деле существенно отличающиеся по своему составу, хотя венеты, судя по всему, играли главную роль. Информация о них у нас имеется весьма ограниченная. На «пшеворской» территории древние авторы размещают племя лугиев. Это название связано с именем бога Луга и легло в основу этнонима славян-лужичей. В Богемии известны кельты-бойи. Очевидно, с венетами в Словакию прибыли рутены. Согласно полученным нами данным, кельтами также были предки вельтов, неретвлян, требовян, а возможно, также вержавлян и сербов. Это не означат, что они прибыли из Галлии. Вероятнее всего, как и в случае венетов, после Альп эти племена разделились на восточное и западное направление. Они являлись родственными, поэтому существует явное сходство, например, фельдбергской (велеты) и торновской (лужичи) керамики. Из Восточной Германии в I веке в эти места приходят племена: обии, лангобарды, котины, осы, бессы, гермундуры, буры, вандалы; в III веке – гепиды, скиты, герулы, руги. За Чехию с римлянами долго бились маркоманы и квады. Поэтому не случайно здесь встречаются курганные, урновые захоронения и ингумация. На территорию Словакии могли вливаться фракийцы и носители «черняховской» культуры.
Процессы этно- и культурогенеза фактически являются весьма сложными и многофакторными, они включают в себя большое число стадий и не имеют простых решений, описываемых умозрительно. Любое недоступное нашему пониманию изменение в количественном или качественном отношении способно изменить конечный результат не только в плане «больше – меньше», но и «плюс на минус». Нам дано выявить лишь самые очевидные случаи с преобладающим влиянием одного фактора.
Топонимия «grаd» в западном регионе
Теперь вернемся к вопросу «когда?». Мы уже знакомы с маршрутами расселения славян, проходившими по Польше, из района их зарождения. Теперь добавим еще одну топооснову – «grad». Ее распространение шло преимущественно по Висле и Варте. В первом случае оно получило развитие в Мазурско-Подляшском регионе. По Варте grаd’ы едва не достигли Одера. Таким образом, стартовав из одной области, пражские древности (культура Прага-Корчак) и grаd’ы двинулись на север.
Рис. 10. Моделирование процесса поглощения «пшеворцев» славянами
Постепенно традиции в материальной культуре были исчерпаны и морского побережья не достигли. Вместо них это сделал язык, доставив туда характерные топонимы. Расселение славян, включая рассмотренное нами южное направление, началось в V–VI веках. Следовательно, трансформация «grоd» – «grad» произошла раньше этого времени. Она протекала в области этногенеза и являлась одним из примеров изменений в фонетике, имевших место в III–IV веках.
По пути на север молодая славянская волна поглотила и переработала «пшеворцев», этих потомков кельто-венетов с «подклошевской» основой. Она сделала их славянами по форме и существу, но стойкость и упрямство собратьев Кухулина и Катбада сохранили этноним, прошедший с ними с берегов Адриатического моря до Балтики. Вихри этнических перемен не стали для этой традиции преградой. Авторы VI века уже уверенно называют этих венетов славянами.
Сохранность этнонима могла состояться только в случае медленного внедрения славян в венето-пшеворскую среду и быстрого смешения прибывающего пополнения с коренным населением.
В течение определенного времени серьезных изменений не происходило, создавались новые семьи, от этих браков рождались дети. Традиции и уклад общества сохранялись, не говоря уже о самоназвании. Но постепенно начал превалировать славянский язык, стали заметны изменения в изделиях и обычаях.
Создавалась суково-дзедзицкая культура. Славяне продолжали прибывать.
На рис. 10 показаны результаты моделирования славянской инвазии в «пшеворские» земли, выполненного с использованием подходов, изложенных в [88]. Видно, что по мере внедрения славянской компоненты происходит поглощение местного населения с образованием метисного потомства.
Теперь мы должны вспомнить о наших обещаниях, касающихся нестандартной ситуации с формантами – OV и – OVО. Ввиду того, что интенсивная суперпозиция всех массивов затеняет результат, придется вернуться к индивидуальным картам № 33, 34.
Мы остановились на том, что распространение формантов – OV застопорилось перед некой преградой по пути на север, в то время как остальные прошли его до моря. Что это была за преграда? Для того чтобы это понять, необходимо привлечение других дисциплин, и в первую очередь археологии.
Попытаемся сопоставить границы топонимического массива с границами культур. В результате рассмотрения ряда вариантов оказалось, что наилучшее соответствие наблюдается с северной границей Пшеворской культуры (карта № 78).
Это позволяет сделать вывод, что массовое вторжение славянских родов из Чехии на территорию в Пшеворской культуры привело к интенсивной ассимиляции и заимствованию аборигенами окончания OV.
Однако за ее рубежами проживали народы поморской культуры, которые этот формант не восприняли. А что же произошло далее? Для этого обратимся к карте № 79, на которой приведены две топонимии с наложением. После границ Пшеворской культуры до самого моря царствует формант OVО.
Причем в зоне контакта имеет место практически идеальная «стыковка» массивов OV – OVО. Движение славян не было остановлено, просто они вступили во взаимодействие с очередным народом, под влиянием которого произошло несущественное изменение: к OV добавилось О и получилось OVО. В результате этого события носители славянских формантов добрались до моря. Остальные прошли уже по их пути. Очевидно, носители OV были первопроходцами.
Сформировавшиеся на севере форманты OVО начали обратную инфильтрацию на юг (карта № 78). Миновав Западные Карпаты, они вышли к Дунаю, где сформировали маленький плацдарм (карта № 34), – до Балкан за один сезон было не дойти. В Чехию лишь «заглянули», впереди стояли более серьезные цели.
Карта № 78. Вторжение носителей славянского форманта OV на территорию Пшеворской культуры
Поскольку форманты являются отражением диалектов, говоров, попытаемся сопоставить их географию с полученными топонимическими массивами. Как следует из карты № 79, Великопольский и Мазовецкий диалекты находятся в зоне распространения форманта OVО, Малопольский, Силезский и новые смешанные диалекты – форманта OV. Причем Силезский располагается в зоне разряжения плотности (это отчетливо видно при детальном рассмотрении). Смешанные диалекты приходятся на зону, где плотности двух указанных формантов сопоставимы. И наконец, зона кашубских диалектов совпадает с формантом INO, не зафиксированным в центральноевропейской части.
Можно полагать, что наряду с NIKI, ядро которого локализовано в центральной части Польши, они явились результатом того же процесса, что и для форманта OV. К славянским окончаниям IN и NIK местное население добавило О и I. Ранее мы уже отмечали подобные превращения с индоевропейскими фортантами «pur», «bur» и «gar», которые приобрели «g» и «t и d» соответственно и стали «purg, burg, gar(t)d» [37]. Вероятно, это была некая языковая особенность еще доиндоевропейского населения, сохранившаяся у последующих генераций данного региона.
Однако вернемся на родину славян. Мы ранее мельком упомянули, что только здесь «grad», в отличие от остального славянского мира, существует в форме «hrad». В Польше мы встречаем всего четыре таких фортанта. Следовательно, в период до начала расселения (V–VI века) присутствовала форма «grad», а «hrad» появилась, когда расселение в основном закончилось (VIII–IX века). Можно предположить, что в данном случае без влияния некого народа на финальной стадии формирования славян здесь также не обошлось. Задненебное фрикативное «г – х» характерно для антского диалекта, в отличие от взрывного «г», свойственного праславянскому языку [6]. Как мы успели понять, антов в этом ареале не было. Но в 565–567 годах через территорию Пражской культуры проходила миграция аваров, часть которых осела в этих местах, особенно в Словакии. Это и может быть ответом на поставленный вопрос.
Карта № 79. Топонимия формантов OV (белые точки) – OVО (темные точки) и география польских диалектов
Но на этом загадки не заканчиваются. В ходе распространения фортантов «grоd» на восток, а «grad» на юг они приобретают префикс «о» и превращаются в «огороды» на востоке (о раскрытии слога в «grоd» мы уже говорили) и «ограды» на Балканах.
Причина в данном случае аналогичная – участие сторонней этнической компоненты. Явно то, что она внедрилась еще на славянской родине, а начала «работать» лишь при движении на восток и юг. Кроме авар, других номинантов на эту роль не просматривается.
Славяне возникли на завершающем этапе эволюции индоевропейских сообществ. Процесс их формирования не укладывается в упрощенные схемы почкования от некой исходной общности или существования пра- и протославян. Подобно германцам [37], они возникли как результат достаточно сложных взаимных контактов поздних индоевропейских народов. Из них мы знаем кельтов, балтов, германцев, а другие можем соотносить только с археологическими культурами.
События разворачивались на территории урнопольской Лужицкой культуры, наследницы Курганной. Здесь столкнулись западный и восточный потоки, представленные кельтами и балтами.
В северном ареале результатом явилось образование народа с историческим именем «венеты», соотносимого с Пшеворской культурой, а несколько позже в южном при участии другой группы кельтов, а также германцев и, вероятно, фракийцев сложились славяне.
Славянский «парник» бурлил от обилия слияний и выплескивал многообразие племен и богов, диалектов и говоров, растекавшихся по всем сторонам света. Массовая миграция на север придала венетам славянскую сущность.
В свете полученных результатов приобретает конкретный смысл высказывание Иордана: «Они же (венеты), произойдя от одного корня, породили три народа, то есть венетов, антов и славян». На первый взгляд, ощущается нелогичность – венеты породили венетов. На самом деле это абсолютно верно. Венеты-пшеворцы превратились в венетов-славян. То, что южная колонна кельто-венетов принимала прямое участие в инициировании славянского этногенеза и доходила до области антского обитания, мы с вами уже знаем.
Остается непроясненным вопрос: «Да и имя встарь у склавинов и антов было одно. Ибо тех и других издревле называли спорами». По этому поводу высказано много предположений, в основном этимологического характера, к разгадке нас не приближающих. Будем следовать принципу: «Если есть этноним, – может существовать и топоним» (см. карту № 80).
Карта № 80. Топонимия «spor»
Топонимы «spor» существуют, и вполне однозначные. И не только существуют, а создают конкретную картину. Небольшой, но выраженный массив расположен вдоль северных границ Чехии по Судетским горам. В него входят поселения Sporice, Sporilov, река Sporka и др. Через центр Польши в направлении Балтийского моря вытянулась цепочка из трех топонимов: Sporok, Sporne, Spore. В северо-восточном направлении через Белоруссию расположились: Sporne, Sporniak, Спораво, Спорковщизна. Третья совокупность исходит с западной оконечности массива селениями Spora и Sporen.
Последнее представлено в виде множественного числа в немецком языке. Севернее расположено Spornitz, имеющее типично немецкое окончание. Около него находится холм Sportsche (Спорче) с характерной славянской фонетикой. Эта последовательность завершается в Дании городком Sporring, находящимся около города Орхус. Оно представляет собой композит, ring’ами называли укрепленные поселения, имеющие круглую форму.
Существование подобной топонимии практически не оставляет сомнения в реальности существования племени «споры». Они локализовались в зоне зарождения славян и расселялись преимущественно на север. Спорами могло быть дославянское (пшеворское) или раннеславянское племя, имеющее «родственные» отношения с так называемыми склавинами и антами. К византийским и римским историкам стекались отрывочные сведения о славянских племенах (склавины – славяне, споры), которые они распространяли на весь этнос и ретранслировали на Европу.
Славянский вал, нахлынувший на юго-восток и восток, быстро превратил в славянские Зарубинецкую, Колочинскую, Киевскую культуры, а заодно и антов, благо все они были сотканы из родственных компонент исходного этнического материала, циркулирующего в этих местах. Последующая экспансия на восток безболезненно нивелировала их до собственного языкового уровня. Появились тиверцы, уличи, анты-пеньковцы, Прага-Корчак трансформировалась в луко-райковецкую культуру. Поэтому в VI веке «венеды, склавины и анты почти одно и то же» (Иордан).