— А почему ты исчез так неожиданно? Хоть бы предупредил кого-нибудь, чтобы мы не волновались, — решила отвлечь отца от неприятной Ларисе темы Кара.
— Кого? Эту парочку? — Арчугов снова кивнул на Марата с Ларисой.
— Например, Чемезова, — не дала ходу новому витку оскорблений в адрес Ларисы Кара. Ей отчего-то было жалко расклеившуюся, беззащитную Ларису.
— Или, например, Беженаля? Чтобы они меня с потрохами продали первому попавшемуся проходимцу?
— Но Чемезов не продавал.
— Нет. Но кто сказал, что не мог бы? И потом, кто же знал, что вы за семь дней развернете столь бурную деятельность?
— Да мы бы не развернули, если бы не твоя афера с компанией, Кротова с ее новостями, Машка с ее жадностью! Сам же все подготовил, осталось только спичку к фитилю поднести, чтобы все рвануло! Вот и рвануло, — зло бросила Лариса: пусть не думает, что умнее всех.
— Хм. Ладно, валите переодеваться, и побыстрее, есть хочу, совсем исхудал на сосисках и пельменях, — потер свой несколько опавший, но все еще внушительный живот Борис Аркадьевич. — А вечером закатим настоящий пир! Зинаида уже моих любимых рябчиков поставила, домашнюю буженину, камбалу запечет, как я люблю, пироги с капустой и с мясом, ну и на сладенькое что-нибудь. — Лицо Бориса Аркадьевича при этих словах становилось все мягче и добрее, а глаза лучистее.
— И куда в тебя только лезет! — буркнула, поднимаясь, Лариса. — Обожрешься когда-нибудь до смерти.
— Не дождёсся! — весело возразил ей Арчугов. — Все марш отсюда!
Все поднялись и двинулись к дверям.
Гарик тоже поднялся, но только для того, чтобы прикрыть за выходящими двери.
— Ну что, Борис Аркадьевич, поговорим? — спросил он, усаживаясь перед антикваром. — Где дневники?
Арчугов с ответом не спешил. Он налил себе еще бокал коньяку, повертел его в руках и неторопливо проговорил:
— С какой стати я должен давать вам отчет?
Оттопырив нижнюю губу, Арчугов разглядывал Гарика, словно засушенного таракана.
— С такой, что столь предприимчивый, неглупый и осторожный человек, как вы, Борис Аркадьевич, должен знать, кто я. За те три дня, что я нахожусь в вашем доме, вы, безусловно, успели собрать обо мне достаточно информации, если только не имели ее раньше.
Арчугов криво усмехнулся:
— Ладно. Знаю.
— Так что с дневниками?
— А что, если у меня их больше нет? — ершисто спросил Арчугов.
— Неправда. Они у вас. И думаю, вы, как человек умный, достаточно тщательно их изучили. Рассказ об английской чести хорош для Ларисы Викторовны, возможно, для Кары, но вы, несомненно, догадались, почему баронет Диневор был так сильно в них заинтересован. Где дневники?
Арчугов мрачно смотрел на Нестерова.
— Что мне будет за возвращение дневников?
— Правильнее было бы спросить, чего вам за это не будет, — поправил его Гарик. — Поверьте мне, вам не понравятся последствия вашего маленького приключения, если мы не решим дело тихо.
— Кто вас ангажировал? Патриарх?
— Нет. Ко мне обратился отец-настоятель небезызвестного вам монастыря Смоленской епархии, — многозначительно проговорил Гарик.
— Понимаю.
— На самом деле мы просто давно знакомы, познакомились, когда он начинал свое служение в одном из московских храмов, — пояснил Гарик.
— Какое удачное знакомство! — хмыкнул Арчугов, сверля Гарика взглядом.
— Для епархии — безусловно, — коротко улыбнувшись, кивнул Гарик.
— Ну, а как вам удалось привлечь на свою сторону Кару? Вы познакомились с ней заранее? Или вы профессиональный охотник не только за нечистыми на руку любителями искусства, но и за богатенькими дамочками вроде моих дурех?
— Во-первых, Кара отнюдь не дуреха. — Карина, все это время бесстыдно подслушивавшая их возле замочной скважины, самодовольно улыбнулась. — Во-вторых, в ваш дом я проник под видом вашего личного гостя и выгодного делового партнера. Оставила меня «погостить» Лариса Викторовна. Ей не терпелось выяснить, что за дела нас с вами связывают.
— Не сомневаюсь, — в очередной раз хмыкнул Борис Аркадьевич.
— А Карину Борисовну я выбрал в качестве союзника по нескольким причинам. Во-первых, она искренне переживала ваше исчезновение, во-вторых, не была связана ни с кем из представителей российского бизнеса, а также ваших партнеров и сотрудников. В-третьих, не имела прочных связей внутри семьи. Это и легло в основу нашего сотрудничества, — непринужденно покачивая ногой, сообщил Гарик.
— Интересно узнать, как далеко зашло ваше сотрудничество? — пристально глядя на Нестерова, поинтересовался Арчугов.
Кара возле скважины замерла, кажется перестав даже дышать.
— А вот это, уважаемый Борис Аркадьевич, не ваше дело, — тем же спокойным тоном ответил Гарик. И Карино сердце заколотилось, словно ей предстояло в следующую секунду прыгнуть с тарзанки.
— На всякий случай хочу предупредить, что очень капризен при выборе родственников, — проворчал Арчугов.
Гарик только усмехнулся. Во-первых, разборчивость Бориса Аркадьевича опровергалась наличием трех жен, особенно личностью последней из них, а во-вторых, подобное предупреждение из уст пойманного им за руку воришки вообще звучало забавно.
Арчугов его усмешку заметил и, придав лицу солидное выражение, пробасил:
— И нечего ухмыляться. Что бы там ни накопали о моих делах, Арчуговы — это солидное семейство, уважаемое и статусное.
— Ну разумеется, — не считая нужным прятать усмешку, подтвердил Гарик. — Но мы с вами и так, можно сказать, родня.
— Это каким же образом? — подскочил в кресле озадаченный Борис Аркадьевич.
— Ваша нынешняя супруга Мария Игоревна является моей дальней родственницей.
— Машка? Нет, что, серьезно? — чуть ли не даваясь от смеха, спросил Арчугов. — Ну, номер! Жаль, раньше не знал.
— В этой связи хочу попросить вас быть к ней снисходительнее в процессе развода. Не оставлять бедную девушку без копейки, тем более сына.
— Не волнуйся, не оставлю. Может, и развода никакого не будет, — махнул рукой Борис Аркадьевич. — Машка хоть баба и жадная, и нагловатая, но все же неглупая, сама о себе смогла позаботиться.
— Рад это слышать.
Кара, у которой от подслушивания под дверью уже болели коленки, сочла, что это больше не имеет смысла, поднялась на ноги и, одернув платье, нажала на ручку двери.
— Кара? Чего тебе? — пытаясь придать лицу строгое выражение, поинтересовался папуля.
— Я так и не услышала ответа на свой вопрос. И вот теперь, когда посторонних в кабинете нет, хочу узнать, что есть такого в этих дневниках, что из-за них убили человека.
Борис Аркадьевич и Нестеров смотрели одинаково молча и пристально, затем дружно переглянулись, словно заговорщики.
— Подслушивала? — наконец спросил отец.
— Разумеется. Что еще остается бедному ребенку, которому гадкие взрослые не хотят рассказать правду? — пожала плечами Кара, основательно устраиваясь на диване. — Ну?
— Валяйте. Вы же специалист, — указал бокалом на Нестерова Борис Аркадьевич. — Все равно не отстанет.
Нестеров с видимой неохотой взглянул на Кару.
— Баронская честь — это часть картины, — выдохнул он. — Все дело в Пржевальском. Главной целью экспедиции Пржевальского в Центральную Азию был Тибет. Пржевальский несколько раз добирался до него, но попасть в столицу Тибета — Лхасу — так и не смог. Англичане использовали все возможные средства, чтобы не допустить русских в Тибет, не дать установить дипломатический контакт, чтобы не выпустить эту область из сферы своего влияния и не поставить под угрозу свои владения в Индии. Индия всегда была самой драгоценной жемчужиной британской имперской короны. В достижении своих целей они не гнушались никакими подлостями. Народ Тибета был запуган нашествием русских, среди простого населения распускались самые дикие слухи о целях русской экспедиции и о варварских обычаях русских. Но Далай-лама был наслышан о Пржевальском, а потому даже выслал ему навстречу делегацию во главе со своим доверенным лицом. Официально они просили русских не вступать в Тибет, но у посланца Далай-ламы и Пржевальского был еще долгий конфиденциальный разговор, после которого они вдвоем на несколько дней покинули лагерь, а остальные русские и тибетцы остались дожидаться их в лагере. Никто не знал, где они были. А когда Пржевальский вернулся, он сообщил своим спутникам, что имеет сверхсекретные сведения, которые, прежде чем предавать огласке, должен еще раз проверить. Для этого он и предпринял еще несколько попыток вернуться в Тибет. Но это ему не удалось. В начале последней экспедиции Пржевальский совершенно неожиданно и при странных обстоятельствах скоропостижно скончался. По официальной версии, он напился из реки Кара-Балта и умер от брюшного тифа. Но один из местных проводников, сопровождавших отряд, пытался сбежать из лагеря, как только заболел великий путешественник, но был пойман и допрошен. Он сообщил, что Пржевальского отравили по приказу англичан — те не понадеялись на давление, которое оказывали на Далай-ламу подкупленные ими чиновники, и решили подстраховаться. Пржевальский вскоре скончался и был похоронен на берегу озера Иссык-Куль. Его товарищи вернулись в Россию. Никто из них не был допущен на высочайший прием. Всеволод Роборовский, самый преданный и верный ученик Пржевальского, которому тот перед смертью доверил свою драгоценность, в конце жизни, чувствуя близкий конец, решил передать дневники и прилагавшуюся к ним шкатулку с реликвией, преподнесенной Пржевальскому самим Далай-ламой, семье покойного. Но по нелепой случайности письмо, в котором он извещал их о своем визите, дошло с опозданием, и Роборовский не застал их в имении. Сам Роборовский чувствовал себя к тому времени очень плохо и, остановившись в расположенном неподалеку от поместья монастыре, оставил отцу-настоятелю, еще помнившему самого Пржевальского, его дневники на хранение. Отец-настоятель прочел их, оценил хранившуюся в них информацию и принял решение оставить часть их в монастыре. А прочее вернул семейству, как и обещал, — рассказал Гарик.