ленная.
– Целая пачка, – невозмутимо повторил Фикс.
– Дайте, – властно приказал Бэрр.
– И сразу всем стало ясно, кто здесь диктует условия. И сразу стало ясно, что покорность, с какой черный маг подчинился требованию сдать оружие, была сплошным притворством. Все оцепенели. Даже павлин.
Фикс достал из кармана пачку обыкновенной почтовой бумаги.
– Он еще издевается! – взвизгнула Афрозина.
Воспользовавшись общим замешательством, Дэвид выхватил из павлиньего клюва листок и поднял его вверх.
– Дамы и господа, садитесь! Разве вам не хочется послушать, о чем здесь говорится?
Все молча заняли свои места. А что им оставалось делать?
И когда воцарилась тишина и стало слышно, как потрескивает свечка, Дэвид начал…
Швабра, Совок, Кочерга и Ухват
Швабра, Совок, Кочерга и Ухват
Перед сном прокатиться решили.
Тили– бом, тили-бом! – затянув вчетвером,
В экипаже они покатили.
Мистер Совок прославляет чистюль.
Мистер Ухват отдыхает.
Мисс Кочерга теребил ридикюль.
Миссис Швабра цепочкой играет.
– Тили-бом, тили-бом,
Как мы чудно поем!
– Ах, моя Кочерга, – рассыпался Ухват, —
Я влюблен в вас, влюблен как мальчишка!
Но когда мы вдвоем – тили-бом, тили-бом,
У меня замирает сердчишко.
Как смешно убегают от вас угольки,
Раздувая веселое пламя!
Как движения ваши точны и легки,
Как стройны и подвижны вы сами!
Тили– бом, тили-бом,
Загляните в мой дом.
– Миссис Швабра, я с детства, – заохал Ухват, —
Так измучен своей худобою
И одышкой притом – тили-бом, тили-бом! —
Мне ль сражаться со злою судьбою?
Вы стройней и изящней, чем сам кипарис.
Подметание ваше – искусство.
Но зачем же смотреть на меня сверху вниз?
Мне доступны пылкие чувства!
Тили– бом, тили-бом,
Виноват ли я в чем?
Миссис Швабра и мисс Кочерга им в ответ:
– Что за чушь вы плетете сегодня?
– Надоел мне, – кричит Кочерга, – этот бред!
– Вон, прикрикнул Швабра, – негодник!
Кучер ахнул и ну погонять лошадей,
Те от страха галопом пустились.
Седоки же, слегка поваляв дурака,
Посмеялись и враз помирились.
Тили-бом, тили-бом,
Со счастливым концом!
ГЛАВА ПЯТАЯ, в которой Квинтер Финтер Жос дает несколько полезных советов
Со счастливым концом? В нашей истории до развязки еще далеко, мы должны набраться терпения. Мне весело от мысли, что кто-то сейчас лежит с этой книжкой в сгущающихся сумерках. Что в самый интересный момент войдет мама со словами: «Ты испортишь себе глаза!» И что перед сном, зевнув, кто-то, может быть, вспомнит доктора Йонинга. А заглядывать на последнюю страницу мы не будем, правда? Она от нас не убежит. Другое дело кот, пусть даже с перевязанной лапой…
– Мья-ууу! – донеслось из камина.
Все повернули головы, и Дэвид быстро сунул Бьюти листок, который она незаметно спрятала. Из камина вылез рыжий кот, иди, лучше сказать, кот, который когда-то был рыжим. Черный от сажи, взъерошенный, он больше напоминал уличного бродягу и драчуна, чем пушистого домашнего баловня, каким Дэвид привык его видеть. Усталые, совершенно человеческие глаза кота уткнулись в черные, по-кошачьи узкие зрачки Бэрра, и кот вдруг поджался и зашипел.
– Смотрите! – воскликнула Бьюти. – У него лапа перевязана лентой Кэнди!
– Та-ак, – Фикс обвел присутствующих взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. – Та-ак, – медленно повторил он, – зафиксировали.
Первым делом Дэвид снял повязку и осмотрел больную лапу. Кот вел себя смирно. Затем Дэвид стал изучать капроновую ленту:
– Ни на лапе, ни на ленте нет следов крови. Лапа распухла, вероятно, от сильного ушиба. Как вы считаете, доктор?
Йонинг положил кота на колени и нацепил очки, сделавшие его сразу похожим на австралийского медвежонка коалу.
– Диагноз, по-моему, правильный. На подушечках трех других лап тоже видны припухлости.
– Это может означать только одно, – продолжал Дэвид. – Кот упал с большой высоты…
– И моя Кэнди перевязала ему лапу! – воскликнула Бьюти.
– Нет. Девочка завязала бы бантиком, а здесь, видите, по-мужски, раз и два.
– По-мужски, это ты верно заметил, – одобрительно отозвался Фикс.
– Точнее, по-кошачьи, – пробормотал мальчик. – Он сам себя перевязывал передними лапами и, наверное, очень торопился: на ленточке остались следы от когтей. Но кот не сумел бы сделать даже такую простейшую повязку, если бы у него не было человеческих навыков. Да, не может быть никаких сомнений – в прошлой жизни этот кот был человеком… мужчиной!
Афрозина с Бэрром обменялись выразительными взглядами, и ведьма потянулась за ридикюлем:
– Засиделись мы тут у вас…
– И еще посидите, – словно невзначай уронил сыщик.
– Что-о? – повысил голос Бэрр.
– Я распорядился, чтобы ваш лимузин отогнали на стоянку. Помоют, заправят. Надеюсь, вы не против?
Бэрр выглянул в окно: автомобиль, стоявший у подъезда, куда-то исчез.
– Черт знает что! – возмутился маг.
– Вот именно, – поддакнула ведьма.
А Дэвид продолжал изучать ленту. Лицо его выражало озабоченность.
– Ну что? – Бьюти смотрела на него, как на сказочного героя, бесстрашного и всемогущего, который один может сокрушить все препятствия на пути к благородной цели. – Что с Кэнди?
– Ее, наверное, поместили в темницу… лента еще хранит запах сырости. И, скорее всего, держат на хлебе и воде.
– Почему ты так решил? – поинтересовался детектив.
– Видите крошки? В ленточку был завернут кусочек черного хлеба.
– Зачем? – удивился доктор.
– Точно не знаю. У кота на одном боку следы красной кирпичной пыли. Может быть, он пробирался к Кэнди по узкому карнизу и сорвался вниз. А она увидела, завернула в свою ленту кусок хлеба для тяжести и бросила в окно. Вместо письма.
– Любопытно, любопытно, – бормотал доктор, поглаживая кота. Кот не вырывался, но весь напрягся. Внимательно слушая Дэвида, он следил за каждым движением Бэрра и Афрозины, словно ожидая от них какой-нибудь каверзы. – Если это действительно письмо от Кэнди, то ты хорошо его прочел, мой мальчик.
– Что толку, вздохнул Дэвид, – если на письме нет обратного адреса!
Кажется, впервые с момента появления кота Бэрр и Афрозина позволили себе немного перевести дух. Ведьма достала из ридикюля зеркальце и начала наводить марафет, а черный маг, разливая по бокалам шипучку, сказал?
– С такой фантазией, Дэвид, ты мог бы сочинять неплохие сказки, вот только время сейчас для сказок не подходящее. Сейчас людям подавай сюжеты с тайными заговорами, отравлениями и прочими прелестями.
Между тем Фикс забрал у доктора кота, чтобы тоже взглянуть на его лапы. Коту не понравилось, что его держат на весу, к тому же пальцы Фикса пребольно впивались в тело. Как животное деликатное, он попробовал сделать осторожные намеки хвостом, но, не будучи понятым, запротестовал более энергично.
– Кто сказал, что нет обратного адреса? – детектив цепко держал над головой извивающегося кота. – Сила удара о землю позволяет нам определить высоту, с которой этот кот упал, с точностью до метра. Так вот, он пролетел в воздухе ни много ни мало восемьдесят три фута или двадцать пять метров. Высотой в восемьдесят три фута есть в Англии только один замок, чье название совпадает с названием местности. Я говорю о Ньюкасле.
– Ньюкасл… Новый замок… – задумчиво пробормотал доктор.
Фикс выпустил кота из железных тисков.
– Ранняя готика, – продолжил он. – Неприступные башни, щелевидные окна. Мрачноватое сооружение. В путеводителях неизменно упоминается нечистая сила, так что от туристов, сами понимаете, нет отбоя. Вы хотели что-то добавить, мистер Бэрр?
Маг усмехнулся:
– Дались вам средневековые замки. Можно подумать, в современных домах мало чертовщины. Чувствуете, как тянет из этой дыры?
Когда-то Флокси, задумав написать звездное небо, покрыла холст густой черной краской, да так и оставила. Странное дело, он «дыры» ощутимо веяло холодком. Все повернулись к картине, и тут Бэрр играючи крутанул трость двумя пальцами, массивный набалдашник завис на бокалом мальчика, змеиная голова открыла пасть и выпустила в бокал бесцветную стручку. Когда Бьюти, зябко поводя плечами, повернулась к черному магу, он уже сидел вполне непринужденно, нога на ногу, уперев конец трости в носок лакированного башмака и любовно поглаживал набалдашник своими длинными холеными пальцами.
– Я не знаю, как вам, мистер Бэрр, а мне уютно в этом доме, – сказала Бьюти.
– Потому что вы никогда не жили в настоящем замке! – возразил ей маг с неожиданной горячностью. Впрочем, лицо его тотчас же выразило живейшее расположение. – Извините, мадам. Я хочу выпить за красоту. – Он глядел ей в глаза. – Ибо если в этом скучном мире что-то еще способно творить чудеса, так только она.
Афрозина чуть зубами не заскрежетала, да вовремя остановилась. Бэрра она побаивалась.
Общество подняло бокалы, Дэвид поднес шипучку к губам…
– Не пей, Дэвид! – раздался детский голосок. – Бэрр подлил тебе яду!
Всем, в том числе и мальчику, показалось, что они ослышались. Дэвид уже готов был выпить шипучку, и тут словно рыжий метеорит пронесся: кот плюхнулся к нему на колени, мальчик отпрянул и расплескал половину бокала на платье Афрозины.
– Ха-ха-ха-ха, – оживился тот же детский голос. Смех, надо сказать, был какой-то грустный.
– Квинтер-Свинтер! – Ведьма запустила в зеркало пудреницей, но ее бросок не достиг цели.
За столом возникла напряженная пауза. Бэрр встал.
– Неужели кто-то мог поверить в эту чудовищную ложь? Я, магистр оккультных наук, способен отравить ребенка? Смотрите! – он взял у Дэвида бокал и осушил залпом.
Глаза у него полезли из орбит, а рот открылся так, словно он проглотил десяток перченых дулек. Йонинг хотел расстегнуть ему накрахмаленный воротничок, но в замешательстве остановился: маг пошел красными пятнами, судорожно вздохнул и вдруг улыбнулся: