объявил, чтобы сородичи готовились к уединению Эба. Его громкий голос разбудил Улу и её родителей, которые продолжали до этого безмятежно спать на мягкой подстилке. Все трое протёрли глаза и засуетились, поняв, чем требует заняться сородичей вождь. Ллой подумал, что Эб уединится в яме около входа в пастою, как уединяются гуабонги, однако никто из апшелоков не стал долбить камнем пол. По приказу вождя четверо гуров подняли за руки и за ноги мертвеца и потащили в дальний конец пастои. Впереди шли юбуры и освещали им путь горящими палками. Весь род последовал за ними. По знакомой уже Ллою дороге к подземному озеру Мбир объяснил ему, что тело Эба найдёт покой рядом с предками на его берегу. Юбуры разбежались в разные стороны вдоль кромки воды и подожгли сразу несколько костров, дрова для которых, видимо, были приготовлены заранее. Большая пещера с подземным озером сразу ярко осветилась. Тени от свисавших с потолка сталактитов причудливо двигались на дальних стенах, похожие на каких-то загадочных обитателей этого подземелья. В свете костров вода озера казалась особенно чёрной, словно водой и не была вовсе, а была блестящей твердью. Ллой бы так и подумал, если б не окунулся до этого в неё вместе с Улой и сабаем Локо. Пока гуабонг разглядывал подземные своды при новом освещении, члены рода рассредоточились вдоль берега озера, усыпанного сплошь кусками породы. Четверо гуров отнесли тело Эба в сторону от прохода в эту подземную залу и уложили на большой ровный камень, к которому была специально расчищена дорожка. Этой дорожки Ллой не заметил, когда ему довелось здесь побывать раньше. Поверхность камня, на котором покоилось теперь тело погибшего сородича, была аккуратно выровнена апшелоками – Ллой понял это сразу, различив на ней следы ударов крошей. Вокруг же камня, что, по всему было видно, считался ритуальным, куски породы тоже зачистила заботливая рука. На этой очищенной площадке и собрались гуры рода, обступив со всех сторон покойника. Мбир, взяв за руку Ллоя, подвёл его к группе охотников и встал рядом. Остальные члены рода остались стоять на мелких камнях, но это их ничуть не смущало. Наступила полнейшая тишина, даже летучие мыши на стенах не издали ни звука. Холдон поднял вверх обе руки и запрокинул свою бородатую голову.
– Ярк! Мара! – выкрикнул он с нотками торжества очень громко, и эхо многократно повторило имена божеств. – Мы, сабаи, передаём из этого мира в застенный нашего гура по имени Эб! Оба этих мира подвластны вам, и мы просим вас принять его и заботиться о нём там так же, как вы заботились о нём здесь, когда он ещё был согрет твоими лучами, о Ярк! Мы просим тебя, Мара, позволить духу Эба общаться с нами, после того как он уединится! – Вождь замолчал на время, но эхо продолжало повторять его слова. Когда наступила полная тишина, он объявил – А теперь пусть будет приготовлено ложе, достойное охотника, – голова и руки Холдона опустились. Юбуры будто только этого и ждали. Они отбежали от камня с покойником и принялись расчищать от осколков породы место, соразмерное мёртвому телу. У них это получилось очень быстро. Ллой стоял, как завороженный, наблюдая за ритуалом апшелоков. Он никогда не слышал такой речи, какую произнёс вождь. Слова ему были понятны, но он даже представить себе не мог, что их, эти слова, возможно так сложить, чтобы они заставили его оторопеть. Сзади слышались всхлипы – это плакали вары, растроганные речью Холдона. Ллой ничуть не сомневался, что и Ярку, и Маре было приятно слышать, сказанное вождём, ведь даже у него, у гуабонга, что-то ёкнуло внутри. Тем временем четверо гуров перенесли мёртвое тело Эба к месту его уединения и уложили на бок с ладонью под головой, как это делали в роду Ллоя. Холдон сам положил в могилу кем-то ему переданные патруг и дубину охотника. Рядом с ними один из гуров аккуратно разместил аппетитно поджаренный большой кусок мяса. Этого куска Эбу должно было хватить на первое время, пока он в застенном мире сам не убьёт какую-нибудь дичь. После этого гуры расступились и к покойнику прошла заплаканная Тэза, державшая за руку своего малолетнего обри. Она опустилась перед мёртвым телом на колени и провела рукой по лицу покинувшего её бакара. Когда она поднялась, гуры начали бережно закладывать тело камнями. Это было дозволено и варам, и юбурам. И Ллою было видно, что каждый апшелок хотел непременно положить несколько камней на могилу сородича. Могила Эба представляла теперь собой удлинённый холмик в ряду таких же. Кладя камни вместе с остальными, гуабонг невольно представил, как он уединится сам когда-то. Его тело точно так же положат где-то здесь, у этого чёрного озера, и завалят камнями. Вары апшелоков будут плакать над ним, и особенно Ула. Он перейдёт в чудесный застенный мир, которого нет у гуабонгов, и будет продолжать охотиться. В том мире ему будет суждено узнать апшелока с большой головой, без ног и рук, о котором почему-то ему никто не хочет рассказывать. Видимо, этот головастый апшелок– аху для него, если уж даже Ула что-то скрывает. Любопытство разыгралось в гуабонге, и ему захотелось поскорее уединиться и отправиться в застенный мир, чтобы узнать тайну сабаев. Но прижавшаяся всем телом к нему в эту минуту Ула заставила его повременить с уединением и отбросить мысли о нём.
Обряд прощания у апшелоков понравился Ллою, он оставлял где-то внутри груди куда больше противоречивых чувств, чем точно такой же обряд у гуабонгов. И свежее мясо для уединившегося было очень кстати – Ллой этого не мог не подметить. Этими своими впечатлениями он поделился с Улой, когда они вместе со всеми возвращались от озера в пастою. Гуабонг только не сказал ей о своей мысли о собственном уединении, что мелькнула в его голове.
После темноты подземного зала пастоя показалась Ллою особенно светлой. Ярк уже взошёл над лесом и давно разбудил его обитателей. Находясь всё ещё под впечатлением от ритуала прощания с Эбом, Ллой даже забыл о том, что за лесом, в поле, в западне, остаётся всё ещё загнанный вчера туда удон. Охотники не торопились возвращаться к нему. Может быть, апшелоки ждут, когда их добыча сама умрёт от голода, как это делают гуабонги? Хотя Ллой в своём бывшем роду никогда не охотился на удонов, ему однажды всё же довелось присутствовать при расчленении уже мёртвой туши. Тяжёлой была эта работа, что и говорить. Этот великан может прожить без пищи и воды довольно долго. Важно, чтобы до него не добрались раньше охотников хищники, хотя бы те же самые у-рыки или маунты. Пока удон жив, всякой зубастой мелочи вроде сабаев его не убить, даже целой их стае не взять клыками его толстую шкуру. У-рыки другое дело или маунты. Но на этот случай гуабонги выставляли охранение, а апшелоки этого не сделали. Почему? Вопрос вертелся на языке Ллоя, и он задал его Мбиру, выразив своё опасение насчёт хищников. Старый охотник объяснил, что апшелоки падалью не питаются. Правда, могут иногда сделать исключение в голодный хавой. Сейчас же ждать долго смерти удона нет необходимости, его нужно убить. Мбир сказал об этом так просто, как будто удон не был удоном, а был обычным лабсом. Чтобы не выказать своих слабых навыков в охоте на крупного зверя Ллой промолчал, сделав вид, что ему всё ясно и понятно. Он схитрил уже не в первый раз и посчитал это разумным. У себя в роду среди гуабонгов он никогда и ничего не утаивал, как и все остальные, и часто страдал от этого. Холдон первый в своём общении с кыпчанами показал ему пример неискренности, и Ллой достойно этот пример оценил. Позже он понял, что апшелоки все такие, нужно просто научиться жить среди них.
Перекусив жареным мясом лабса, гуры засобирались. Не задавая вопросов, Ллой понял, что охотники намереваются отправиться к западне с пойманным в неё удоном. Теперь у аяка на месте сбора толпились и юбуры. Мбир остановил бакара своей обри, когда тот собрался прихватить с собой подаренный ему трот, и молча указал пальцем на патруг. Только сейчас Ллой обратил внимание, что никто из охотников не вооружён тротом, а все они и юбуры тоже держат в руках патруги. Апшелоки собирались идти на удона, без сомнения, живого ещё и не менее, чем вчера, разъярённого, только с каменным оружием в руках. После вчерашней охоты на грозного великана Ллой знал, что патругом его никак не убить, хотя и от трота толку мало. Он мучился в догадках, но спросить кого-то о том, что же будет дальше, не решался, даже Мбира. Мужская часть рода была в сборе. Среди группы стояли даже малолетние юбуры, которым до чуги нужно было прожить не один ещё хавой. Трое из них держали в руках панцири илы, наполненные горящими углями. Когда все были готовы, Холдон поднял вверх руку с зажатым в ней патругом, и апшелоки двинулись к выходу из пастои. Вары провожали их стоя.
Удона в западне Ллой увидел ещё издалека. Его огромная голова с загнутыми вверх бивнями как-то странно возвышалась над ровным зелёным полем. Вышедших из леса апшелоков зверь почуял сразу и забеспокоился. Он возобновил попытки выбраться из ямы и даже несколько раз протрубил своим волосатым хоботом, поднятым вертикально вверх, но звуки были уже слабыми – видимо, удон звал на помощь сородичей всю ночь, но так и не дозвался. Гуры остановились у кромки леса, разглядывая издалека свою добычу, а юбуры разбрелись среди деревьев. Скоро они начали стаскивать в одно место рядом с охотниками большую кучу сушняка. Ими никто не руководил – они сами знали, что предстоит сделать. Видимо, старшие из них, имевшие уже подобный опыт, давали указания младшим. Когда внушительная куча сухих веток была собрана, все члены группы начали брать их на руки столько, сколько могли ухватить. Ллой тоже взял большую охапку. Только трое самых младших юбуров бережно продолжали нести панцири речных ил, наполненные дымящимися углями. Чем ближе приближались охотники к удону, тем неистовей пытался тот выбраться из ловушки. Поднеся к западне сушняк, апшелоки начали обкладывать им её по кругу. Холдон что-то сказал одному из юбуров и указал на лес. Тот быстро собрал свою юную команду, и молодняк со всех ног бросился за новым сушняком. Юбурам пришлось несколько раз сбегать в лес, прежде чем вождь посчитал, что дров собрано достаточно. Последними на кучу легли свежие хвойные ветки. Рукотворное кольцо вокруг ямы было уже высоким, оно даже загораживало голову удона, и время от времени над ним изнутри кольца взметался вверх толстый и извивающийся, как тело душителя бо, хобот. На буйство огромного зверя в западне никто из охотников не обращал особого внимания, оно вызывало любопытство только в юбурах, да ещё в Алое, но тот всячески старался его скрыть, чтобы не потерять в глазах остальных достоинства гура, каковым он теперь являлся. Это была очередная приобретённая им уловка, не свойственная гуабонгам. А охотники тем временем разожгли от углей несколько сухих пушистых хвойных лап и от них подожгли кольцо из сушняка вокруг своей добычи. Огонь разгорался одновременно со всех сторон, создавая внутри кольца неистовый жар, а тлеющие сырые хвойные ветки покрывали его плотным куполом из дыма. Удон был обречён. Ллой в очередной раз оценил изобретательность апшелоков. Увиденный им сейчас способ убийства казался простым и надёжным, оставалось только гадать, почему до него не додумался давным-давно никто из гуабонгов. Когда прогорели ветки, обожжённый и задохнувшийся удон ещё подёргивался, но это была уже агония. Из ямы пахло горелой шк