Главное, записки… на самом дне сейфа.
Так лучше.
Профессор Густав Кори прочел последний листок рукописи. Прошло не менее часа. Не менее часа египтолог уделил легкомысленным запискам человека, который, казалось, был абсолютно чужд и неинтересен профессору. Однако, прочитав записки, он, не медля ни минуты, прочел их еще четыре раза подряд, подчеркивая и переписывая в свою записную книжку то, что ему казалось особенно важным. В девять часов вечера Густав Корн взялся за овсяную кашу с маргарином и от каши снова вернулся к запискам.
За окном вращались электрические крылья рекламы кинематографа. Улица выла, стонала десятками гудков, сирен и свистков. Но Густав Корн не вставал из-за письменного стола до тех пор, пока улица не затихла и в дождливом, облачном берлинском небе не просиял бледный рассвет.
Он заснул в кресле, по его рука все еще держала листок с выписками из рукописи неизвестного. В этом листке аккуратным и четким почерком было выведено и подчеркнуто следующее…
Часть вторая ГИПОТЕЗА КОРНА
ЗА АМИНТАЙОС — В РОССИЮ
Цитаты из записок человека с девятью фамилиями.
1…Случай с коптской грамматикой… (17–21 страница рукописи).
2. Двадцать лет разделяют эти два лица…
3…Она не Венус, а Изида. В ней Восток…
4…Никогда не спит, не ощущает холода, голода, жажды…
5…Не могу ничего сказать о ней… Вам покажется не-вероятиым…
6…Что вы думаете о Гомункулусе…
7…Гомункулус… Аминта… Аминтайос…
Неразборчивые заметки, сделанные рукою Густава Корна.
…Тысячелетия до христианской эры… Династия Сетхов, предшественников Рамсесов… в честь бога Сетха…
Царевна династии Сетхов… Аминтайос…
Аминта = Аминтайос… последние слова.
Аминтайос на языке египтян Дар Амона.
Справна: Аминтайос — Дар Амона — царевна династии Сетхов, погребена в долине фараонов.
Усыпальница разграблена, по-видимому, во втором веке. Мумии не найдено.
Пока в одних домах на зеленых деревцах горели разноцветные свечки, отражаясь в серебряных стеклышках, в золотой канители и вызолоченных орешках, пока в других домах, на окраинах, праздник напоминал о себе куском мяса в похлебке, — Густав Кори построил любопытнейшее умозаключение, гипотезу о восстановлении из ничто египетской принцессы Аминтайос и ее появлении в отеле «Ши-льон» у Женевского озера. Путешествие Казимира Стржи-гоцкого в Эритрею ему показалось неосторожнейшим и легкомысленным поступком, не идущим, впрочем, вразрез с характером этого аморального существа. Путешествие совпало с крестьянским восстанием в Эритрее. В грохоте пулеметной и орудийной пальбы едва ли кто-нибудь прислушается к лишнему револьверному выстрелу, которым покончат с беспокойным агентом «Белого орла». Впрочем, ничего нового Казимир Стржигоцкий не может сообщить египтологу. Гораздо интереснее покойный Стибор Бони. Но и он вряд ли знал тайну… По-видимому, его появление рядом с Аминтайос — чистая случайность. Разгадка — в браслете из неизвестного металла, в металлическом кружке-браслете с надписью на сгибе «Касимов 1921». Несмотря на круглое невежество в области археологии, автор заметок угадал только одно. Металлический кружок есть первое звено в цепи тайн. Тайну Аминтайос нужно искать в…
Энциклопедия Брокгауза и Ефрона: «Касимов Махмет-Исуп — русский посол в Индии. К. поручено было представить Великому Моголу Ауренгзебу царскую грамоту (1675 год), в которой Алексей Михайлович предлагал установить торговые сношения между обеими странами…»
Не то. Дальше. Энциклопедия, справочники, атласы, все, что под рукой…
Справочник — Восточная Европа — Россия.
«Касимов — уездный город Рязанской губернии на реке Оке. Был пожалован в удел татарскому царевичу Касиму. По переписи 1909 года 17075 жителей, из них две тысячи татар. Кожевенные, мерлушечные заводы. Кустари — кузнецы, прядильщики, сапожники, шитье тулупов, очистка козьего пуха. Татары уходят на промыслы, на железнодорожные станции, в официанты. Городской общественный банк, мужская и женская прогимназии, 16 начальных школ. Узкоколейная Рязано-Владимирская железная дорога».
Касимов — город в России.
Тайну Аминтайос нужно искать в России.
Остальное — мелочи. Сейф 24–14 очищен по указанию «Белого орла».
Доверенность на открытие сейфа, вероятно, подделана. Из сейфа вытащили все, кроме записок Стржигоцкого. Тонкая пачка исписанных листков случайно осталась на дне сейфа. Люди, которым было поручено очистить сейф, по-видимому, торопились. Доверенность могла вызвать подозрения, и потому второпях забыли записки Стржигоцкого.
Счастливая случайность дала в руки египтолога Густава Корна намек, тень величайшего события в истории мира. Если бы этот намек попал в руки сухого, тупого просижи-вателя стульев в академии, Европа и мир никогда бы не услышали об Аминтайос. Но недаром Густав Корн ценил Эрнста Амадея Гофмана. Недаром, кроме сухой эрудиции, Густав Кори обладал гениальным полетом мысли. Если битые черепки и бусы дали ему возможность написать ценный труд о «Заупокойном культе древних египтян», то живая Аминтайос откроет его глазам живой Египет, каким он был в дни династии Сетхов, предшественников Рамсесов, названных по имени бога пустыни. И будет день, когда египтология, считающая эпохой открытие Шампольона, прочитавшего иероглифы, второй эпохой назовет открытие Густава Корна, прочитавшего живую царевну династии Сет-хов Аминтайос в одетой Пуаре даме, называемой Аминта. От Шампольона к Густаву Корну.
Итак, за Аминтайос…
Нужно проверить некоторые факты. Густава Корна занимают не тайны политических департаментов, не работа «Белого орла», не романтическая интрига фрау Ретль, княгини Радомирской, не преступление Казимира Стржигоц-кого, но Аминтайос…
Густав Корн — прибалтийский немец. Еще пятнадцать лет назад на нем была фуражка с двумя серебряными веточками накрест и буквами Р. I. Г. — Рижская первая гимназия. Русский язык забывался с трудом, может быть, еще потому, что европейская война сделала из египтолога сначала писаря, потом переводчика в пресс-бюро штаба группы Эйхгорна. При всех этих обстоятельствах путешествие в Россию не представляло затруднений. За Аминтайос — в Россию.
ДВОЙНОЙ СЛЕД
Прямая линия есть кратчайшее расстояние между двумя точками.
Густав Корн двигался приблизительно по прямой линии, держа курс на Унтер-ден-Линден — Полномочное представительство Союза Республик.
Молодой человек в круглых роговых очках попросил его подробно записать цель поездки и приложить соответствующие бумаги. От времени подачи бумаг до получения паспорта с визой прошло энное количество времени. Археологические изыскания в Касимове — вполне убедительный довод. Однако, Густава Корна попросили иметь в виду, что все находящееся в недрах земли Союза Республик принадлежит Союзу и вывозу из его пределов не подлежит. Корн не возражал и ровно через восемь дней по перрону вокзала в Москве двигался несколько сутулый, бритый человек не свыше тридцати пяти лет от роду, легко держащий на весу чемодан небольшой емкости.
Если бы мысли египтолога не были заняты рукописью, найденной в сейфе, он был бы внимателен к городу, который видел впервые, он был бы внимателен к старым узким улицам, внезапно взбирающимся на горбатые холмы, к деревянным двухэтажным флигелям рядом с кубами шестиэтажных домов, к неукротимому, бодрому движению толпы от центра к перифериям. Может быть, он бы разглядел столб трамвайной остановки у Никитских ворот, пробитый ружейными пулями, вывеску музыкального магазина, которую несложными вензелями изрешетили пули. И эти мертвые вещи — столб и вывеска — рассказали бы Густаву Корну, что было семь лет назад на площади. Вещи хорошо помнят старый двухэтажный дом с аптекой и трактиром Желтова как раз на том месте, где теперь стоит памятник ученому в гранитной тоге доктора Оксфордского университета и где бегают по желтому песку площадки дети; помнят они и высокий, точно новый шестиэтажный дом, несколько ночей горевший желтым дымным пламенем в то время, как от Арбата по бульварам били из пулеметов юнкера, а от памятника русскому поэту Пушкину стреляли из винтовок и пушек большевики. Но Густав Корн — египтолог. Имеют ли отношение простреленный столб трамвайной остановки и вывеска музыкального магазина к династии Сетхов, предшественников династии Рамсесов? Если бы это были малахитовые бусины, амулеты и черепки, вырытые феллахами в Абидосе!..
Густав Кори почти не читает газет и не видит улиц, по которым, оставив неизгладимые следы, прошла история новых времен и людей. И даже изъязвленный пулями трехэтажный фасад маленькой, переполненной людьми гостиницы, называющейся «Красный май», не вызывает в нем никаких ассоциаций. Густав Корн живет в эпоху фараонов, пять тысячелетий до христианской эры. И как странно, что манускрипт Казимира Стржигоцкого освещает не масляная лампа писца, склонившегося над папирусом, а электрическая лампа в пятьдесят свечей.
Под окнами квадратной комнаты Густава Корна грохочут, сотрясая стекла, грузовики. Они развозят по домам детей в красных платочках. На улице праздник. Звонко стучат копытами кони всадников в остроконечных шлемах, поет певучая медь военных оркестров и плывут над головами людей знамена с золотыми остриями над молотом и серпом.
Впрочем, все это, как полагает Корн, не имеет отношения к его миссии.
Четвертый день Густав Корн в Москве убеждается в превосходстве русского пива. История Аминтайос временно отошла в пространство. Ученые, коллеги Густава Корна в Москве, мало расположены к экскурсиям в область четвертого измерения. У них слишком много дел: наиболее заслуженные, как о них говорили, с головой ушли в разработку теории «законного совместительства», что для Густава Корна являлось чем-то неведомым и недосягаемым, не менее важным, чем теория относительности. Академик Карташев, имя которого с особым почтением произносилось тремя академиями мира, принял Густава Корна несколько странно. Он говорил с ним через дверную цепочку крайне сухо и сдержанно, прием сразу наотрез заявил, что платить за коммунальные услуги не предполагает.