— Катись за милицией!..
— От вас кто-нибудь уходил?
— Шубу па кенгуровом меху!..
Симов, мотая головой, как бык, идет на них, и все с шумом и грохотом вываливаются в коридор.
Мистер Тиль с некоторым удивлением выходит из чулана, рассматривая на свет некоторую принадлежность дамского туалета. Он застает Симова в явном смущении. Голоса и шум удаляются. Оглушительно хлопает дверь на лестницу.
Внезапная радующая тишина. Симов видит, как Тиль, мягко ступая, возвращается в чулан. Он идет за ним, но Тиль поворачивается с решительным видом.
— Это не совсем удобно… Мисс не одета.
— А ты?
— Должен же кто-нибудь показать ей, как это делается.
И Тиль с корректным, не выбывающим сомнения лицом уходит в чулан.
Аминтайос по-прежнему стоит у дверей, слегка изменив позу. Платье мадам Симовой, чулки и туфли лежат перед ней на сундуке. Бухарский халат скользит с плеч, и опять шея Тиля туго ворочается во внезапно ставшем тугим воротнике.
— Что я должна делать?..
Тиль делает неопределенный жест…
— Поскольку мисс из четвертого измерения пришла к три земные, нужно…
Жест принадлежностью туалета, которую он все еще держит в руках.
Но Аминтайос смотрит лукавыми, недоумевающими синими глазами.
— Неужели же вы?.. Впрочем, откуда вам знать, как с этим обращаться.
С той секунды, как гражданка Прасковья Матросова увидела непостижимое для се сознания явление — снявшуюся с крючка и исчезнувшую в щели дверей шубу, — прошло не более трех минут. Ноги Васи Четвертака привычно вынесли его из коридора, смели вниз по ступенькам четырех этажей и беглым шагом устремили в тускло освещенный переулок. Оттягивавшая локоть шуба на кенгуровом меху (бобр) легко влезла на бархатный френч и степенно пошла по переулку, открывая пуговку кепи сверху и рыжие на ременных шнурках скрюченные ботинки. Мгновенно приобретенным опытом, имея внутри себя Васю Четвертака, шуба перешла на неосвещенный газовыми фонарями тротуар и пропустила мимо себя по другому тротуару погоню — Матросову, дворника Митю, Артюхова, Каца и других, присоединившихся по пути. Затем Вася Четвертак в бобрах и кенгуровой шубе торопливо свернул и переулок и побежал на электрические фонари площади. Весьма возможно, что Вася Четвертак благополучно бы пересек площадь и существовал бы далее в качестве красы и гордости уголовных элементов Москвы. Для этого были все данные — достаточная для шестнадцати лет физическая сила, ловкость, быстрые ноги и полное отсутствие задерживающих центров. Площадь намечалась за двумя поворотами, а милиционер приблизительно в центре площади, не менее, чем в пятистах шагах. Подслеповато мигали номера тихих глухих домов, когда из-за поворота вылезли обволакиваемые дождем лошадь, извозчик и седок. Впереди человек в кенгуровой шубе (в июле), позади — свистки и крики… И нужно же было так, чтобы погоня услышала вопль извозчика и присоединившийся вопль седока. Резвый дворник Митя первым появился из за угла, и Вася Четвертак, все еще не бросая шубы, повернул назад к площади, где соловьями заливались свистки. Сориентировавшись к переулке, Веся повернул в проезд к бульвару. Шуба затрудняла бег, пришлось расстаться с шубой. Поздняя жертва. По проезду из чайной «Барселон» ринулись подогретые чаем извозчики. Совершенно некстати вынырнувший трамвай не позволил перемахнуть через ограду бульвара. И наконец, новый преследователь — милиционер, спрыгнув с передней площадки трамвая, заставил повернуть к тротуару.
Удар головой о холодный, внезапно выросший столб. Красные огоньки трамвая, зеленые огни газа, звезды, подвешенные в ночи, перевернулись и фейерверком полетели в темноту.
Карьера «Бесстрашного ковбоя» кончилась. Сначала отделение милиции, затем патронат беспризорных.
Сначала это…
Бухарский халат падает на пол, и мистера Тиля бросает в жар. Но, чтобы восстановить земные приличия, он готов терпеть. Аминтайос настолько беспомощна, что мистеру Тилю не избежать самого ближайшего руководства. Сначала — подробности, которые почти не требуют прикосновения.
Сорочка делает Аминтайос еще более неприличной с точки зрения солидного джентльмена его лет. Античная статуя приобретает несколько фривольный характер. Мистер Тиль торопится, показывая пантомимой на значительном расстоянии все, что можно показать одними подражательными жестами. Хуже всего обстоит дело с чулками. Он опускается на колени и здесь дает о себе знать легкий порок сердца. В особенности в минуту, когда нужно натянуть чулок до достаточной высоты. За всю холостую жизнь мистера Тиля он не встречал более безукоризненных линий и более нежной кожи. И, по-видимому, во всех отношениях Симов достиг полного восстановления этого индивидуума. Неудобное положение близятся к концу после того, как надеты подвязки. Бархатное, несколько старомодное платье, туфельки — и античная статуя превратилась в стройную земную женщину с исключительно правильными чертами лица. Мистер Тиль преображается в парикмахера, и когда туалет Аминтайос окончен, его туго накрахмаленный воротник расползается, превращаясь во влажную белую тряпочку. Колени мистера Тиля дрожат, и губы роняют сигару.
Когда Аминтайос выходит в лабораторию Симова, изобретатель оказывается потрясенным переменой. Мистер Тиль с полным удовлетворением рассматривает дело своих рук…
— Это, разумеется, временно… Завтра мисс поедет к портнихе…
Резкий стук в дверь.
В коридоре хлопают разом несколько дверей, топот, говор и настойчивый дребезжащий стук в дверь, приводящий в отчаяние Симова и Тиля. Тонкий, захлебывающийся от волнения голос Каца:
— Гражданин Симов… Пришла милиция… Необходимо осмотреть квартиру…
Симов воздевает руки к небу…
— Из-за старой шубы!.. Ужас!..
Мистер Тиль безнадежно пожимает плечами, отдаваясь во власть стихии и случайностей.
— Насколько я понимаю, женщина без прописки, ночью, притом женщина без определенных занятий.
Симов растерянно тычется по комнате, Тиль предлагает руку Аминтайос и провожает ее до дверей чулана, возвращается и садится на стул с видом высокопоставленного туриста, интересующегося бытом неизвестной страны.
— Куда же ее девать?..
— Нужно будет как-нибудь уладить с документами… Пока она может жить у меня в Деловом дворе.
Вопросительный взгляд Симова.
— То есть не со мной, а рядом… Где-нибудь вблизи. Нельзя компрометировать молодую даму, но нельзя оставить ее навсегда в чулане.
— А опыты?
— Это потом… Прежде всего надо выяснить доходность предприятия.
Шаги нескольких пар ног в коридоре по направлению к дверям Симова.
— Что же сказать им?
— С какой стати они полезут в чулан?
Дверь открывается. Процессию открывает молодой человек в кожаной фуражке и останавливается на пороге, пораженный неописуемым хаосом.
Кац и Прасковья Матросова, в качестве добровольных помощников, объясняют вошедшему положение.
Молодой человек располагается за бюро и вынимает бумаги, затем терпеливо ждет, пока Симов, морщась, с явным недружелюбием отвечает на вопросы.
— Никого, кроме меня и гражданина Соединенных Штатов мистера Тиля, не было.
— Никакого мальчишки не видал.
— Гражданку Матросову знаю. Беспокойная жилица.
— Это я беспокойная? Сам с утра до ночи сверлит и сверлит. Фабрика.
Молодой человек записывает слова Симова, рассеянно обводит глазами аккумуляторы, провода, изоляторы и весь нагроможденный Симовым лабиринт.
— Дверь на черный ход есть?
— Как же-с… У них вроде коридорчика — чуланчик, отдельный ход.
— Желательно осмотреть.
Симов вздрагивает от неожиданности.
— Не могу… Не позволю…
Молодой человек проявляет некоторый интерес к доктору Симову и зловеще щелкает замком портфеля.
— То есть как?.. Как видно, гражданину Симову неизвестно…
— Не могу… Есть особые причины.
— Довольно странно с вашей стороны… Вы понимаете, что говорите? Прошу не препятствовать осмотру отдельного хода…
— Дверь закрыта на засов…
— А вот мы проверим.
И все двигаются к полуоткрытой двери чулана. Кац показывает дорогу. Тиль и Симов не двигаются с места и растерянно смотрят друг на друга. Несколько секунд молчания. Тяжелое дыхание и шепот Тиля.
— Явный скандал. Этим я вам обязан.
Молодой человек первым выходит из чулана.
— Довольно странно…
Симов не поднимает головы. Тиль ждет окончания фразы.
— Довольно странно, почему вы препятствовали осмотру. Действительно, дверь закрыта. Не мешало бы и окошко. Петли плохи.
Молодой человек собирает бумаги в портфель и уходит, сопровождаемый Матросовой и Кацем, обуреваемыми детективным восторгом.
Долгое молчание.
Тиль срывается с места, спотыкаясь о провода, стукаясь о механизмы, и бежит к двери чулана. Следом за ним тяжелой походкой Симов.
Полумрак. Паутина и сырость. Раскрытые сундуки, на полу — рухлядь.
Аминтайос нигде нет.
ТАК НАЗЫВАЕМОЕ СУАРЕ
Б. председатель жилищного товарищества Борис Елисеевич Черепков. Помощник присяжного поверенного. Б. член профсоюза совработников. Юрисконсульт акционерного общества «Липа». Совладелец комиссионной конторы «Молния» на Мясницкой. Совладелец вышеупомянутого кафе «Сильва».
Хризантема Марковна Черепкова. Бывшая сотрудница второй студии Московского Художественного театра. Ин-теллигенгнейшая дама в переулке. Живой вес четыре пуда двадцать два фунта. При хорошем росте едва заметная полнота. Квартира из трех комнат. Прописаны двое родственников. Живет, кроме Черепковых, Жак Леонардович Ящен-ко, ученик студни экранного искусства. Бывший прапорщик. Френч длинный, почти до колен, галифе английского сукна, шевровые сапоги и наборный кавказский пояс. Ежедневно брит, усы — два аккуратных крылышка на верхней губе под тонким, мягким, чуть длинным носом. Не реже двух раз в месяц — суаре. Молодежь — американские танцы и спиритизм. Солидные люди — макао и железка. Иногда присутствуют поэты, которых водит признанный критик Ермолай Самосадкин. В час ночи — ужин с нас-тоенной на лимонной корке, помещичьей крепости и температуры водкой, пивом «Моссельпром», холодной закуской от Елисеева (Эмиро) и солениями от Головкина. Вина господвалов Азербайджана. Старомосковское гостепримст-во и хлебосольство, слегка видоизмененное тем, что гости с каждого снятого банка опускают в кружку десят