Кроме того, на ней обнаружены отпечатки пальцев. В большом количестве. И очень убедительные. Не такие, какие остаются, когда оружие вытерли, чтобы удалить отпечатки пальцев второго лица, а потом всунули в руку убитому. Весомый довод, а? Я бы сказал – почти решающий.
Давайте рассмотрим, какие препятствия стоят на пути версии несчастного случая. На мой взгляд, их четыре: два крупных и два незначительных. Сперва рассмотрим два главных: горизонтальное направление входящей пули и отсутствие следов пороха. На самом деле, не думаю, что первое особо существенно. На этот счет есть вполне очевидное объяснение, прекрасно соответствующее тому, что и должно было произойти при подобном несчастном случае. Если это была случайность, Скотт-Дэвис должен был волочить винтовку за собой, держа ее за дуло, так что спусковой крючок зацепился за какое-то препятствие. А что случилось бы, если бы приклад внезапно за что-то зацепился? В таком случае Скотта-Дэвиса дернуло бы назад и, если препятствие было достаточно прочным, туловище у него отклонилось бы – что и дает нам горизонтальную траекторию пули. Ну а то, что попала она прямо в сердце, да еще через красное пятно на пиджаке – уже чистейшая случайность. Вы согласны?
– Целиком и полностью, – кивнул полковник.
– По-моему, это вполне ясно, – подтвердил суперинтендант.
– Отлично! Теперь что касается отсутствия пороховых следов. Я… нет, пожалуй, временно оставлю эту тему. Сперва разберусь с двумя менее значительными сложностями. Насколько мы понимаем, Скотт-Дэвис сообщил мисс Скотт-Дэвис, что собирается с кем-то встретиться. Увы, никто не признался, что встреча назначена именно с ним. Вы считаете, что все это весьма подозрительно, а встреча скорее всего предполагалась именно с будущим убийцей. Что ж, если моя теория верна, мисс Скотт-Дэвис непреднамеренно ввела вас в заблуждение. Я еще не разбирал с ней этот вопрос, поскольку хотел сделать это при вас. Чем сейчас и займусь. Миссис Пинкертон, по вашему рассказу у нас сложилось впечатление, что слова вашего кузена подразумевали заранее назначенную встречу в каком-то определенном месте. Вы именно так их и поняли?
– Что вы имеете в виду? – настороженно спросила Арморель.
– Ну, вы сказали, что не помните точных его слов, однако суть примерно такова. Насколько я понимаю, точных слов вы так и не вспомнили, но вот что меня сейчас интересует: поняли ли вы с его слов, что у него была назначена встреча – или, вероятно, что он просто надеялся кого-то встретить, почему и не пошел с вами?
– Ой, да, – с готовностью отозвалась Арморель. – Я уверена, он не говорил прямо «назначено». Это, знаете, вообще не из его репертуара слово. Нет, он просто откровенно дал понять, что мое общество ему сейчас нежеланно. Естественно, я восприняла это так, что он ждет кого-то еще. Вот и все.
– Именно. Тогда я прав. Никакой твердо условленной встречи не предполагалось. Он просто надеялся с кем-то увидеться. И если мы вспомним, что он только что обручился, что его нареченная должна была пройти неподалеку оттуда, поскольку из всего общества только она одна была дальше него от дома, за ручьем, и что он направился прочь от мисс Скотт-Дэвис именно в ту сторону – что ж, как косвенное доказательство убийства этот довод лопается, словно мыльный пузырь. Да, полковник?
– При таком объяснении, пожалуй.
– Что же до четвертого возражения – мол, немыслимо, чтобы настолько привычный к оружию человек проявил такую беспечность – ну, тут можно одно ответить: и не такое случается. Мы с вами, полковник, наверняка знаем с полдюжины столь же невероятных историй каждый. В данной же ситуации, на мой взгляд, ближе всего к истине объяснение, предложенное, если не ошибаюсь, Пинкертоном: Скотт-Дэвис забыл, что ружье заряжено. И коль скоро мы дошли до этого пункта, интересно отметить, что существует не менее трех доказательств того, что именно так оно и произошло.
– В самом деле, сэр? – осведомился суперинтендант скептически.
– Именно, – резко ответил Шерингэм. – А вы не заметили? Вам бы следовало. Первое – это отпечатки пальцев на конце дула, по кругу. Второе – отчетливая полоса смятой травы, где травинки были придавлены к земле (когда я видел эту полосу, они уже начали расправляться, так что при вашем первом осмотре полоса должна была быть еще явственнее), указывающая, что по ней протащили узкий предмет среднего веса – полагаю, ни больше ни меньше, как приклад ружья. И третье – посередине тропы близ того места, где, по словам вашего подчиненного, лежало ружье, валяется обломок раздвоенного корня, достаточно большой, чтобы послужить ровно таким препятствием, о котором я и говорил. Отдачи от выстрела, пусть и слабой, вместе с конвульсивным движением руки Скотта-Дэвиса в тот миг, когда в него вошла пуля, должно было хватить, чтобы отбросить его в другую сторону. Вот вам, как я и сказал, уже три доказательства. Больше, чем у вас есть в поддержку любой версии убийства. Что скажете, полковник?
– Должен признать, Шерингэм, вы приводите крайне правдоподобные аргументы. А, суперинтендант?
– Весьма изобретательно, сэр. Не то чтобы и впрямь доказательства, хотя признаюсь, что просмотрел след на траве, однако в данном случае любое доказательство на вес золота. Но что насчет отсутствия пороховых следов, сэр? Я заметил, что этого вы еще не объяснили.
– Нет. Приберегал напоследок. И ответьте, суперинтендант: если я предоставлю вам не просто объяснение, но реальное доказательство в поддержку моей версии, что вы тогда скажете? Согласитесь, что это несчастный случай, или продолжите цепляться за гипотезу про убийство?
– С вашего позволения, сэр, я бы предпочел сперва выслушать объяснение и посмотреть на доказательство, – невозмутимо ответствовал суперинтендант.
Шерингэм засмеялся и встал.
– Пойду принесу доказательство, – сказал он и вышел из комнаты.
Через минуту он вернулся, держа в руке веточку с несколькими привядшими и сильно помятыми листьями, и победоносно вручил ее суперинтенданту.
– Пожалуйста!
Суперинтендант принялся очень пристально ее разглядывать, полковник Грейс наклонился к нему, чтобы тоже взглянуть поближе. Мы, все остальные, затаили дыхание.
– Где вы это взяли, сэр?
– Нашел в подлеске справа от места, где лежало тело, чуть сбоку от тропинки. Это веточка платана. И я нашел обломанный конец ветки, откуда ее сбило выстрелом. Причем этот обломанный конец находится на прямой линии между корнем и той точкой в воздухе, где, по моим представлениям, находилось красное пятно на пиджаке Скотта-Дэвиса. Завтра я вам покажу.
Суперинтендант посмотрел на полковника.
– Да, здесь и впрямь видны следы копоти. Должно быть, пуля прошла сквозь листья или между ними, так что сажа осталась на них. Сила выстрела, само собой, разорвала их в клочки. Я удовлетворен, сэр.
– Да, – кивнул полковник. – Это решает дело. Позвольте поздравить вас, Шерингэм. Вы избавили нас от кучи хлопот, а возможно, и от несправедливого приговора. Хотя я не думаю, что мы в любом случае хоть кого-то арестовали бы. Как вы заметили, веских доказательств ни против кого у нас нет, только мотив и возможность – причем в избытке. Адвокаты порвали бы любое выдвинутое нами обвинение на клочки, а мы, разумеется, такого допустить не можем.
– Да, теперь уже никаких сомнений не остается. Рад, что вы со мной согласны, – кротко промолвил Шерингэм. – Полагаю, вы поговорите с коронером завтра утром перед заседанием?
– Конечно. И, человек здравомыслящий, он поймет, что следует вынести вердикт о смерти в результате несчастного случая. Вам, разумеется, надо будет выступить свидетелем – рассказать, как вы нашли веточку и все прочее.
Шерингэм кивнул:
– Что ж, на том и конец Тайне Минтон-Дипс.
– И слава богу! – с облегчением вздохнула Этель. – Мистер Шерингэм, я даже выразить не могу, как мы вам обязаны! Если в моих силах хоть чем-то вас отблагодарить…
– В силах, миссис Хиллъярд, – беспечно отозвался Шерингэм. – Налейте мне выпить, и как можно скорее. После всех этих разговоров я просто умираю от жажды.
– Силы небесные, ну разумеется, – виновато спохватился Джон. – Как я сам не догадался! Виски с содовой?
– Виски с содовой? – укоризненно переспросил Шерингэм. – Говорю же – умираю от жажды.
– Прошу прощения, – ухмыльнулся Джон. – Да, у меня целый бочонок есть. Принести сюда – или обойдетесь графином?
– Да ладно, что там ворочать бочонок. Благодарствую, хватит с меня и графина.
Совещание перешло в общую беседу. От осознания, что туча, так долго нависавшая над нами, приподнялась, а взаимные подозрения и недоверие рассеялись, атмосфера царила приподнятая. Этель с Джоном, само собой, радовались от души и ничуть не скрывали это, де Равель сделался громогласен и до неприличия весел (забавно, мне и в голову не приходило, что де Равели подозревают друг друга!), и даже миссис де Равель больше походила на человека, чем когда-либо на моей памяти. В царившем вокруг облегчении начальник полиции рассказал, что сперва все подозревали меня – и на потеху собравшимся в самом гротескном виде изобразил мою реакцию на обвинения. Однако я был так счастлив, что мог и сам над собой посмеяться.
В должный срок полковник Грейс с суперинтендантом Хэнкоком уехали, а собравшиеся в доме начали расходиться по спальням.
– Пинкертоны, задержитесь еще на минутку-другую, – небрежно предложил Шерингэм. – Не хотите прогуляться со мной при луне? После всего этого напряжения я не засну, не полюбовавшись луной.
Я не имел ровным счетом ничего против, хотя и предположил, что для Арморель ночной воздух слишком прохладен (было уже далеко за полночь). Но она подняла меня на смех и заявила, что идет с нами.
Шерингэм двинулся вперед по дорожке, и через несколько минут мы уже скрылись из пределов видимости (и слышимости) от дома. Я догадывался, что Шерингэм направляется к скамейке, которую Джон поставил под буками. Днем оттуда открывался чудесный вид на долину и море вдали. Там мы все и уселись.