10, и Сидоров, несмотря на страшный скандал в семье, противившейся браку с бесприданницей из соседней деревни, свое обещание также сдержал. Молодым пришлось переехать — семья мужа принять их отказалась, семье жены принимать было просто некуда. Невзгоды их не сломили и теперь Сидоровы радовали взор и грели сердце даже такого циника, как Фальк. Александр Петрович трогательно заботился о жене, а Мария заметно гордилась своим героическим мужем.
В обычных обстоятельствах эти две семьи никогда бы не встретились за одним столом — Неверов, товарищ прокурора и коллежский советник, выслуживший потомственное дворянство, и Сидоров, обыкновенный деревенский урядник. Но дачные правила, как уже говорилось, допускали разительные отступления от сословных правил. И уже спустя час Людмила Владимировна с неподдельным интересом слушала рассказ Сидоровой о недавно уродившихся цыплятах и особенностях их выхаживания.
Мужчины же переместились по мостику на другой берег ручья, оккупировали белую, увитую плющом беседку, и с удовольствием пыхтели сигарами. Василий Оттович по такому случаю даже нарушил обещание не делиться ими с бывшим товарищем прокурора. Разговор быстро свернул на убийство Шевалдиной. Фальк и Сидоров быстро ввели Неверова в курс дела относительно хода расследования. Тронутый доверием Павел Сергеевич слушал внимательно, не перебивал и задумчиво выпускал колечки дыма.
— Что ж, интересная история получается, — вымолвил он, когда доктор и урядник замолчали. — Я согласен с Василием Оттовичем, пока улики, на мой взгляд, недостаточно привязывают Платонова к месту и времени преступления. Вот если бы… Скажите, вы знаете о таком новом слове в криминалистике, как изучение отпечатков пальцев?
— Признаюсь, нет, — конфузливо ответил Сидоров.
— А я читал что-то об этом, — заметил Фальк. — Кажется, линии на подушечках пальцев уникальны для каждого человека. То есть вы хотите сказать, что если найти на месте преступления след, оставленный пальцем злоумышленника, это можно будет считать уликой?
Александр Петрович с внезапно обретенным любопытством принялся изучать свою ладонь.
— Именно, — кивнул Неверов. — В 1905-м, на последний мой год работы, этот метод взял на вооружение департамент полиции. Насколько мне известно, уже сейчас они добились впечатляющих успехов. Их картотека очень обширна. Конечно, в основном там известные мазурики, но если бы вы смогли найти отпечаток и сравнить его с пальцами Платонова, например на окне или на шприце, буде таковой найдется, то у вас было бы доказательство. Если не ошибаюсь, их уже начали принимать в британских судах!
— Боюсь, для этого уже поздно, — расстроился урядник.
— Что ж, тогда пойдем старым проверенным путем, — вновь выдохнул дым бывший товарищ прокурора. — Либо подтвердить, либо опровергнуть алиби — раз. Найти новые улики — два. Но в таком виде дело передавать в суд еще рано.
— К тому же меня беспокоит пропавшая книга… — вставил Василий Оттович.
— Книга? — раздраженно переспросил Сидоров. — Это вас племянница покойной надоумила?
— В некотором роде, но, думаю, не стоит отмахиваться от этого факта, — Фальк повернулся к Неверову и пояснил. — Видите ли, Александр Петрович утверждает, что с места преступления ничего не украдено, но Лидия Николаевна Шевалдина утверждает, что исчезла книга, с которой ее тетушка не расставалась.
— Если вы ждете, что я выступлю третейским судьей, то увольте, — улыбнулся Петр Сергеевич. — С одной стороны, возможно, это след, с другой — мне тоже эта пропажа кажется малозначительной.
— Василий Оттович! — внезапно окликнули доктора из-за стола. Фальк с удивлением обнаружил рядом с женами своих собеседников третью женщину, причем ту, которую и не думал увидеть у себя в гостях.
Екатерина Юрьевна Шкляревская пребывала в заметно взволнованном состоянии. Она переводила взгляд с Фалька на Сидорова, словно решаясь, к кому из них ей обратиться. Василию Оттовичу показалось, что жена адвоката пришла именно к нему, но присутствие урядника спутало ее планы. Вернее, Шкляревская пыталась понять — радует ее наличие Сидорова рядом или, наоборот, отпугивает. Наконец, она решительно направилась к беседке.
— Александр Петрович, — обратилась она к уряднику. — Как хорошо, что вы здесь. Возможно, вы подумаете, что я лишь зря трачу ваше время. Да я и сама теперь, при свете дня, не уверена, что мне это не привиделось, но после всех этих ограблений и убийства Веры Павловны я не могу позволить себе беспечность.
— Да-да, конечно! — как и любой мужчина в присутствии Екатерины Юрьевны, урядник незаметно для себя выпрямился и расправил усы, стараясь выглядеть попредставительнее. — Что вас беспокоит?
— Понимаете, вчера ночью я видела в окно, что на моем участке стоит кто-то в плаще с капюшоном. Будто какой-то — только не смейтесь — монах!
Мужчины пораженно переглянулись. Александр Петрович первым взял себя в руки и обратился к собеседникам:
— Господа, позволите поговорить с Екатериной Юрьевны наедине?
Фальк не имел ничего против. Неверов, судя по лицу, не особо горел желанием пропустить самое интересное, но все же согласился. Проходя мимо Шкляревской Василий Оттович убедился, что Сидоров его не видит, и употребил все имеющееся в его распоряжении мастерство мимики, дабы просигнализировать Екатерине Юрьевне: «Расскажите ему все! Да, даже это!». Если его послание и достигло Шкляревской, та не подала виду.
— А вы, однако, тот еще прохвост, Василий Оттович, — вполголоса сказал Неверов, когда они оказались на достаточно безопасном расстоянии и от беседки, и от стола, где его ждала супруга. — Красавица ведь искала именно вас. Сидоров просто удачно подвернулся ей под руку.
— Я понятия не имею, о чем вы, — невозмутимо ответил Фальк.
Когда мужчины вернулись за стол, они честно попытались развлечь гостий разговором, однако быстро пришли к пониманию тщетности своих усилий. Внимание всей четверки приковала беседка, где разыгрывалась настоящая сцена из немого синематографа. Екатерина Юрьевна расхаживала взад-вперед, бурно жестикулируя, и наглядно демонстрировала события вчерашней ночи. По ее позам и выражению лица безошибочно угадывался и томный девичий взгляд в ночное окно, и удивление от встречи с незнакомцем, и пришедший на смену удивлению страх. В какой-то момент Шкляревская развернулась, вытянулась по струнке и вскинула подбородок, явно изображая стоящего под окнами монаха.
— Господи, по ней же сцена плачет! — уважительно пробасил Неверов, за что удостоился испепеляющего взгляда супруги. Мария Прохоровна же от беседки не отвлекалась — и судя по всему, ее мужу тоже предстояла серьезная беседа по возвращении домой.
Шкляревская меж тем присела рядом с урядником и начала что-то сбивчиво объяснять. Несколько раз она умоляюще сложила руки на груди, а один раз — очень знакомым Фальку жестом — протянула Александру Петровичу свою ладонь. Из этого доктор заключил, что Екатерина Юрьевна все же решилась рассказать Сидорову о своем романе.
Наконец разговор закончился. Шкляревская промокнула глаза платочком. Александр Петрович пробубнил что-то ободряющее, после чего женщина благодарно кивнула и грациозно поднялась с лавки. Подойдя к столу она попрощалась со всеми присутствующими.
— Быть может, вас сопроводить? — на всякий случай уточнил Фальк.
— Нет, Василий Оттович, благодарю, но спасибо за заботу! — учтиво отозвалась Шкляревская и покинула его участок. Урядник тем временем жестом позвал мужчин обратно.
— Василий Оттович, когда вы убеждали меня в том, что вина Петра Андреевича не доказана, вы уже знали о его алиби? — сразу же поинтересовался у доктора Сидоров. Фальк оказался перед выбором: ответить правду или держаться ранее придуманной легенды. Второй вариант ему нравился больше, но если Екатерина Юрьевна уже обмолвилась, что поделилась с ним правдой о своих взаимоотношениях с инженером… Впрочем, времени раздумывать не было.
— Нет, — с максимально невинным видом покачал головой Василий Оттович.
— Алиби? Какое алиби? — переспросил Неверов, а затем посмотрел вслед уходящей Шкляревской и понимающе протянул: — Ааа, теперь ясно. Что ж, Платонова можно только поздравить. Дважды.
— А вот нам стоит посочувствовать, — проворчал Сидоров. — Мало того, что дело рассыпалось, так еще и этот серый монах, будь он неладен, снова объявился. Эдак и до паники недалеко…
— А что же Платонов? — спросил Фальк. — Думаете его отпустить?
— С этим сложнее, — еще больше помрачнел Александр Петрович. — Екатерина Юрьевна поведала мне о своем романе, но предупредила, что ежели мы попробуем пригласить ее в суд, то она откажется свидетельствовать. Так что формально его алиби не подтверждено. Но по существу, держать человека в тюрьме за наличие револьвера и планов без обвинения в убийстве бессмысленно.
— А если она лжет, чтобы обеспечить ему защиту? — задал мучивший его вопрос доктор.
— Тогда она делает это очень неуклюже, — сказал Неверов. — Особенно этот ее запрет на выступление в суде.
— Тем более, что я намереваюсь сегодня это проверить, — заявил Сидоров.
— Монаха ловить будете? — фыркнул Фальк.
— Именно так, Василий Оттович, — невозмутимо ответил урядник. — Сяду в секрет и дождусь ночи. Если монах явится, то будь он призраком или убийцей со шприцом — я его поймаю! Думаю, это будет достаточным доказательством невиновности Платонова.
— Логично, — подтвердил Павел Сергеевич. — Как говорится, нет худа без добра. Вот вы и новую ниточку получили, Александр Петрович.
— Главное, чтобы она не оторвалась раньше времени. Василий Оттович, не желаете ли составить компанию? — осведомился Сидоров.
— В засаде? Вступить в ряды добровольного дачного дозора? Это вы от Кунина нахватались никак? — язвительно переспросил Фальк. — Нет уж, увольте, оставлю это профессионалам.
— Как угодно, — улыбнулся Александр Петрович. — В таком случае, позвольте откланяться. Надо успеть подготовиться до вечера.