— А теперь, — сказал хозяин цирка, — мы с удобством устроимся в первом ряду и посмотрим поставленное специально для нас представление. Что может быть прекраснее?
Ладонь в перчатке гладила крышку чемодана, салон полнился мурчанием, чавкали, что-то пережевывая, чернокожие громилы Помпео, а обезьянка вдруг мерзко завизжала, будто захихикала.
Кэб ехал сквозь ночь и туман в сторону канала Брилли-Мой и раскинувшегося за ним Блошиного района Фли.
— Триумфальное… — прошептал Гораций Помпео, — возвращение…
Глава 10. Гвоздь программы
«Карамболь».
Даже не перечесть, сколько всего было вложено в это слово для Теофиллиуса Труффо.
Ужас. Кошмар. Безысходность. Отчаяние. И много чего еще…
Как мог, он пытался стереть это слово из памяти, заставлял себя забыть, что оно значит. Труффо это почти даже удалось, но Бетти Грю напомнил ему.
Микстура «Карамболь» представляла собой одно из изобретений легендарного профессора Кракатука, доктора цирковых наук, который изобрел также газ «Дерблюкк», пилюли «Тингельтангель», цирковые метки и прочие инструменты, без которых цирковая жизнь в Габене и за его пределами казалась невозможной.
Труффо был еще ребенком, когда впервые услышал жуткие истории о «Карамболе», который якобы наделяет циркачей невероятными способностями, отбирая у них взамен их души. И хоть большинство считало, что никакого «Карамболя» не существует, само собой, находились те, кто клялись, будто своими глазами видели ужасную микстуру в действии. Ходили слухи о коверном клоуне по прозвищу «Скрипучие Кальсоны», которому вкололи «Карамболь» и который одной ночью показал лучшую клоунскую репризу за всю историю циркового искусства, а после представления переселился в лечебницу для душевнобольных «Эрринхауз». Истории об этом клоуне за годы обрели множество животрепещущих подробностей, от которых волосы поднимались дыбом — эти истории даже стали основой для парочки выпусков «ужастиков за пенни». И все же однажды Труффо узнал, что, несмотря на все заверения скептиков, уверявших, будто «Карамболь» — всего лишь страшилка для молодых циркачей, легендарная микстура и правда существует.
Лично с этим жутким средством он свел знакомство в самый разгар цирковой войны. Мадам Д.Оже почти отчаялась победить Помпео честно — неизвестно как и неизвестно откуда она добыла дюжину флаконов кошмарного изобретения профессора Кракатука. Мадам нуждалась в новых невероятных номерах — таких, которых нет у ее конкурента, и возлагала на «Карамболь» особые надежды. Эксперимент хозяйка цирка решила провести не на ком-нибудь, а на своем верном карлике по прозвищу «Здоровяк», выбрав его по принципу: «Если что-то пойдет не так, то коротышку не так жалко, как остальных».
Что ж, ее затея сработала — номер, вне всяких сомнений, удался. Трюки, которые выделывал Труффо под воздействием «Карамболя», были совершенно, исключительно, неоспоримо невероятными. И все же карлику повезло, что концентрация пробной дозы была слабой, — он пришел в себя буквально за мгновение до того, как все закончилось бы плачевно.
И хоть финальный трюк был сорван, мадам едва ли не пританцовывала от восторга… Она уже предвкушала новое представление и последующие заголовки в газетах. Но Труффо, переживший то, чего и врагу не пожелаешь, ее радости не разделял. «Ни за что! Ни при каких обстоятельствах я не дам ей повторить со мной это! Лучше — смерть!» — решил Здоровяк.
Первым делом он отравил своего слона. Труффо любил Оливера, но это был единственный выход: без слона номер бы не удался и пришлось бы придумывать что-то новое — так и вышло, и карлик выиграл немного времени. Теофиллиус Труффо впустую не потратил ни секунды из этого времени. Он не мог допустить, чтобы мадам снова вколола ему эту дрянь. И он добился своего: довольно сложно кому-либо что-то вкалывать, когда ты мертва.
И вот прошли годы, мадам давно нет, но случилось худшее. «Карамболем» завладел тот, кто был намного хуже старой хозяйки цирка. Труффо был в ужасе от одних мыслей о том, что этот мерзавец может сделать с микстурой. Карлик пытался предупредить господина Помпео, но тот не придал его словам никакого значения…
Гораций Помпео был эксцентричным и взбалмошным джентльменом, склонным к непредсказуемым и совершенно необъяснимым поступкам. Кто-то даже назвал бы его самодуром, но правда заключалась в том, что дурил он лишь других.
Труффо знал, что уж кто-кто, но господин Помпео беспечностью не отличается, что он — хитрый, коварный и изворотливый, что продумывает все на несколько шагов вперед, но сейчас карлик совершенно не понимал, почему его хозяин недооценивает угрозу. И это непонимание пугало Теофиллиуса Труффо до дрожи в ногах.
— Ну хоть где-то в этом заплесневелом городе нас ждут! — рассмеялся господин Помпео.
Ворота были широко раскрыты, над ними висела светящаяся гирлянда, вырывающая из ночной темноты старую вывеску: «Добро пожаловать в цирк мадам Д.Оже».
Новый хозяин цирка, двое его чернокожих громил и Труффо прошли под аркой и оказались на пустыре, заросшем трехфутовыми мухоловками. Растения тут же повернули к ним свои бутоны-ловушки. Обезьянка, сидевшая на плече одного из громил, взвизгнула и перебралась к нему на голову, устроившись на котелке и с опаской глядя на покачивающиеся со всех сторон плотоядные растения.
— Какое грустное зрелище! — воскликнул господин Помпео, обводя тростью заброшенный цирковой двор. — А ведь когда-то это место было самым ярким фонарем во всем Габене!
Из чемодана, который он держал в руке, раздался хриплый смех, после чего тот, кто сидел внутри, сказал:
— Не ты ли, мой дорогой, привел к этому?
Господин Помпео кивнул.
— И все же я не знал, что цирковая война закончится именно так, — с легким сожалением сказал он. — Я-то рассчитывал на эффектную фантасмагоричную дуэль с мадам Д.Оже. Целых два года я вызывал ее — даже переполовинил свой гардероб перчаток, но… кто бы мог подумать, что все придет… к тому что пришло.
Теофиллиус Труффо хмуро молчал. Возвращение сюда спустя двадцать лет разбередило старые раны — все здесь было неприятно знакомым. Нет, он провел в цирке мадам Д.Оже свои лучшие годы, но все хорошие воспоминания исчезли, задавленные одним-единственным воспоминанием, будто ногой его слона Оливера. Мысли о том, что они с труппой сделали, не оставляли его, как бы далеко от Габена он ни отъехал, и события той ночи раз за разом возвращалиськ нему в кошмарах. И вот его кошмары начали обретать плоть…
Если не кривить душой (какой в этом смысл спустя столько лет?), то это не столько Помпео, сколько именно он, цирковой карлик по прозвищу «Здоровяк», виновен в том, что произошло с этим местом.
Мадам Д.Оже не напрасно опасалась шпионов Помпео, но она и предположить не могла, что ее самый старый и, казалось, самый преданный артист — тот самый шпион. И Труффо сделал то, что от него требовал господин Помпео. Он строил козни и интриговал, одного за другим настраивая циркачей против мадам. Его финальной ложью стал разговор с Бабулом, в котором карлик сказал силачу, будто узнал, что мадам подумывает подыскать Бетти Грю замену и очень интересуется Поггом Подбитым Глазом, клоуном из Гамлина. Разумеется, он знал, что Бетти Грю подслушивает и догадывался, к чему все приведет. А еще именно он заметил в зале Мариетту Лакур, которая стала свидетелем сговора…
— Мы все восстановим, — сказал тем временем Помпео, сунув подкованный конец трости в пасть-ловушку одной из мухоловок. — И этот цирк снова засияет. Мы выкорчуем все сорняки, сделаем здесь ремонт, а возле ограды обустроим причальную станцию для дирижаблей. Ты ведь знаешь, мой дорогой Труффо, я всегда ненавидел шапито: эти шатры, фургоны, бесконечную жизнь в дороге.
— Вы говорили, сэр, — угрюмо кивнул карлик.
— Наконец «Великий цирк семьи Помпео» осядет на одном месте. И более того — мы сделаем так, что это место станет центром Фли. Скоро каждый по эту сторону канала встанет в очередь за билетиком. Грядут перемены!
— Так и будет, сэр.
— Вперед, Труффо, представь мне труппу!
Карлик кивнул и потопал по заросшей бурьяном дорожке, ведущей к главному входу в здание цирка. Господин Помпео и два его чернокожих громилы пошагали следом.
— Мой новый цирк! — восторженно приговаривал Помпео, а идущий впереди Труффо лишь ежился от охватившего его внезапно озноба. — Подумать только: я столько лет мечтал о том, чтобы завладеть им и вот этот момент настал… Прекрасно! Просто прекрасно!
Стоящие по обе стороны от входа статуи клоунов глядели на пришельцев с презрением, большие часы на фасаде довольно громко тикали (их недавно запустили вновь — впервые за двадцать лет), и на миг Труффо показалось, что из проделанного в циферблате круглого окошка кто-то на него глядит.
— Прошу за мной, сэр, — проглотив вставший в горле ком, сказал карлик, и первым поднялся по засыпанной опавшими листьями лестнице.
Дверь цирка была широко раскрыта. Из прохода в ночь тек рыжий свет. У порога лежали цепь с замком и сорванная печать «Ригсберг-банка».
В вестибюле горела люстра, с ее витых кованых рогов свисали нити паутины. На полу в пыли валялись старые афишки, отрывные билетики и резиновые клоунские носы. На стойке слева разместился ряд пожухлых комков розоватой сахарной ваты на палочках, справа грустно пустовали крючья вешалок гардероба.
— Где все? — спросил господин Помпео. — Почему меня не встречают?
— Труппа готовится к демонстрационному представлению, о котором я вам писал, сэр.
— Хм. Будем надеяться, Труффо, что твои старые друзья не растеряли свой талант… Если они меня разочаруют…
— Не разочаруют, сэр, — поспешно сказал карлик. — Прошу вас, пройдемте в зал.
Он встал у открытой высокой двери и рукой указал на проход. Наделив его подозрительным взглядом, господин Помпео, в сопровождении своих громил, зашел в зал. Труффо напоследок оглядел вестибюль и последним переступил порог.
Зал цирка тонул в темноте — ни люстра над проходом, ни круглые глаза-лампы, вмонтированные в ограждения балкончиков и лож, не горели. Лишь манеж в его центре походил на остров посреди бескрайнего черного моря, освещенный закрепленными под куполом прожекторами.