– Между прочим, я владею ментальной магией! Ну, учусь владеть. Значит, при разговоре буду вам полезна!
– И что, можешь читать мысли?
– Мысли не могу. Зато определю, врёт человек, или говорит правду. И умею чувствовать… как бы это сказать… настрой собеседника, и под него подлаживаться.
– Ну, хорошо… – медленно проговорил Влад. – Но с меня твои родители голову снимут, если я тебя потащу на допросы!
– Так не на допросы, а на беседы! И откуда они узнают, они в Степи торчат, там даже коммуникаторы не принимают? Неоткуда, – победно договорила девочка, и уже из коридора прокричала: – Я сейчас, минуту!
Выйдя из ворот дома Шнаппсов, Катя содрала с себя очки в роговой оправе, удивительно ей не идущие и прибавляющие лет пять к её пятнадцати, и выдохнула:
– Уф! На практических занятиях по ментальной магии всё было как-то проще. Сейчас где-нибудь сядем, и я всё тебе подробно расскажу, пока впечатления свежие.
Суржиков огляделся:
– Вон скверик, и скамейка есть свободная.
– Ага! – девочка побежала вперёд, плюхнулась на скамейку и вытащила из сумки блокнот, в котором всё время разговора что-то чиркала карандашом.
– Я думал, ты только изображаешь, что запись ведёшь…
– Между прочим, я стенографию изучила. Потому что не всегда и не везде можно использовать записывающий амулет, например, в антимагической камере, вот!
– Понял, понял! – замахал руками Суржиков. – Рассказывай.
– Смотри! – Катя выдрала из блокнота лист с записями.
На следующей страничке была нарисована каракуля, которую при некотором напряжении ума можно было принять за график. Или за зубы акулы, страдающей пародонтозом.
– Смотрю.
– Вот ты её спросил про её рисунки, – кончик карандаша упёрся в средней высоты пик. – Шарлотте эта тема близка, но не слишком, на уровне «можно поговорить». Вот здесь разговор о муже, ей совсем не интересно.
В этой точке график опустился почти до минимума. Владимир нахмурился:
– Погоди, ты же говорила, что не можешь читать мысли.
– Читать не могу. Но улавливать интерес, равнодушие или волнение умею, и очень хорошо.
– Живой детектор лжи?
– Примерно так.
– Ну, и на какой вопрос приходится вот этот пик? – он ткнул в самый высокий «зуб».
– О работниках компании. Ты спрашивал, – Катя взглянула на листок со стенограммой, – о том, хорошо ли Шарлотта знает тех, кто работает на её мужа, какие у неё с ними отношения и может ли она предположить, что кто-то из них обманывает господина Шнаппса. Вот последняя часть…
– Об обмане?
– Да. Именно в этот момент она заволновалась и слегка испугалась.
– Странно… Выходит, хозяйка фирмы сговорилась с кем-то из работников, и сама себя обкрадывает?
– Не себя. Мужа, – девочка вздохнула и вдруг стала выглядеть совсем взрослой. – Она его не любит и слегка презирает.
– Вот тьма… – Суржиков с досадой стукнул себя кулаком по коленке. – И я, старый дурень, тебя во всю эту грязь втянул!
Катя промолчала. У неё и в самом деле было ощущение, будто её обрызгало грязью из ближайшей лужи.
В библиотеке было тихо и спокойно, будто в саду летним вечером. Почему-то Кате пришло в голову именно такое сравнение, она даже принюхалась, не пахнет ли сиренью.
Нет, не пахло.
К стойке выстроилась небольшая очередь, ещё несколько сидели за столами и под светом старинных ламп под зелёными абажурами читали книги, что-то выписывали и даже бормотали про себя практически неслышными голосами. Хранитель над головами студентов увидел вошедших Суржикова и его спутницу, кивнул им и указал на один из столов. Влад потянул Катю за рукав:
– Пойдём, сядем, как Лонаан велел. Он освободится и позовёт нас.
– Слушай, а кто он? Я таких никогда не видела… – шепнула она в ответ.
– А что, у вас в школе библиотека без Хранителя?
– Там работает кто-то… – девочка наморщила лоб. – Но я даже не помню, кто, обычные люди, наверное. А, вспомнила, там гном!
– Значит, книжное собрание не такое серьёзное. Хотя всё равно никто не знает, как Хранители появляются на своём месте. Вот Лонаан здесь с момента основания Высших курсов, а тому уже больше трёхсот лет… А знала бы ты, какие сокровища хранятся в особом зале!.. – Суржиков вздохнул.
Воспоминания его были прерваны самым неожиданным образом.
Дверь распахнулась с такой силой, что с грохотом ударилась о стену. Через порог шагнул столь удивительный персонаж, что Кате захотелось протереть глаза, просто для уверенности, что это всё на самом деле.
Мужчина, человек с явной примесью эльфийской крови, одетый так, чтобы это подчеркнуть; чего стоил хотя бы обтягивающий светло-синий… камзол? Колет? Ну, не называть же вульгарным пиджаком расшитое – синим по синему! – произведение портновского искусства? И высокие сверкающие сапоги, и развевающийся плащ цвета лунной ночи, и сверкнувший на пальце сапфир…
– Лонаан, мне нужны воспоминания Гаррика! – громко сказал вошедший. – Срочно!
– Копия, – невозмутимо ответил Хранитель.
– Оригинал! Я должен чуять дух великого предшественника!
– Думаю, кто-нибудь из охотников за книгами с удовольствием продаст тебе оригинал вместе с духом. Если, конечно, он ещё не выветрился.
– Ты стоишь на пути великого искусства! – человек в синем картинно заломил руки. – Мне короля Лира играть, я должен проникнуться!
Странным образом всё вместе – плащ, жесты, чёткая артикуляция – совершенно не мешали и не раздражали.
– Это кто? – шёпотом спросила Катя.
– Илларион Певцов, – так же тихо ответил Влад. – Великий актёр, здесь преподаёт курс перевоплощения.
Как ни тихо он говорил, а был услышан.
Певцов развернулся к нему всем телом, прищурился, разглядывая, и сказал совершенно нормальным голосом:
– Постой-ка, я тебя откуда-то знаю.
– Пермь-Вычегодск, лет тридцать назад. Я играл шута.
– Точно! Владимир… Владимир… Суржиков, так?
– Да, Илларион Николаевич.
– А сейчас где служишь?
Влад смутился:
– Ну… жизнь по-разному складывается…
– Ладно, дождись меня, после переговорим! – и Илларион Певцов вновь повернулся к Хранителю.
По стайке студентов, замерших, словно мыши под метлой, пробежал шепоток. На библиотечной стойке лежала тоненькая брошюрка в скромном сером переплёте.
Актёр махнул рукой, чуть сгорбился, будто из него выкачали воздух, забрал брошюру и пошёл к двери. На полпути остановился и вновь повернулся к Владу и Кате:
– Вот что, Суржиков, у меня через полчаса урок с этими обормотами, – он кивнул в сторону всё ещё не отмерших студентов и невесело усмехнулся. – Приходи, девочке будет интересно. Племянница, дочка?
И, не дожидаясь ответа, великий Илларион Певцов покинул сцену… то есть, помещение библиотеки.
Довольно быстро стайка будущих актёров, режиссёров и прочих жрецов Мельпомены упорхнула в коридоры особняка Высших курсов, и Хранитель Лонаан повернулся к терпеливо ожидавшим гостям.
– Ну-с, – сказал он, поправляя белые перчатки. – С какой историей ты пожаловал ко мне на сей раз?
– Да я, собственно, и не с историей, – ответил Суржиков. – Я с вопросом. Даже не я, а мы. Даже не мы, а, собственно, вот… – и он подтолкнул Катю вперёд.
Девочка глубоко вздохнула для храбрости и представилась:
– Екатерина Верещагина. Учусь в Краковской магической школе, буду менталистом. Наверное…
– Хм… Неплохо, – Хранитель уставился на неё своими тёмно-жёлтыми глазами, и Катина душа скатилась куда-то в пятки и даже дальше, в каблуки туфель. – И какой вопрос так озаботил будущего менталиста, отчего-то пропускающего занятия?
– Нас распустили на каникулы, потому что в Кракове объявился какой-то маньяк. Так что я ничего не пропускаю. Я к дяде приехала.
– Я говорил вам, Хранитель, что работаю помощником частного детектива, – вмешался Владимир. – Вот он-то и есть дядюшка этой девицы.
– Понятно, – Лонаан, кивнул. – Ну, что же, я готов помочь вам в поиске ответов на ваши вопросы. И… пожалуй, раз уж у вас, юная леди, такая редкая магическая специальность, вы можете задать мне два вопроса. А ты, – он посмотрел на Суржикова, – один. Устраивает?
– Устраивает, – поспешила ответить Катя. – Один вопрос… он глупый, наверное, но я нигде не могу найти информацию. А второй я ещё не придумала…
– Ничего страшного, – улыбнулся Хранитель почти человеческой улыбкой. – В твоём распоряжении всё время этого мира. Итак?..
Катя послушно выговорила тот самый вопрос насчет основателя научной теории вуду, который так волновал её и кузенов каких-то четыре часа назад. Сейчас он казался ей глупым и детским, а главное, совершенно неинтересным. Куда интереснее было бы узнать, кто он такой, этот Хранитель? И как вообще ими становятся? Но спросить такое было решительно невозможно, и мысли девочки метались, словно вспугнутые воробьи.
А Лонаан выслушал всё сказанное, кивнул и повёл рукой в белой перчатке. Где-то далеко, в самом конце шеренги уходящих в бесконечность шкафов стукнула дверца, что-то прошуршало, и прямо по воздуху в открытую ладонь приплыла нетолстая книжечка в синей обложке. В совершеннейшем обалдении Катя прочла серебряные буквы на обложке: Мари Лаво, «История магии вуду с биографиями и иллюстрациями».
– Держи, – сказал Хранитель. – Вернёшь послезавтра в любое время после обеда.
– Сп-пасибо… – промямлила Катя, а Лонаан уже повернулся к Суржикову.
– У тебя есть, что спросить?
– А то!
– Спрашивай.
– Мы… Я рассказывал, что ведётся поиск книги… «Готская руническая письменность и основанные на ней заклинания подобия», автор Симеон Метафраст Никейский, – название и автора Владимир отбарабанил на одном дыхании.
– Говорил, – согласился Хранитель. – И ещё говорил, что в процессе поисков твои друзья и коллеги решили обратиться к дому Монтегрифо, что я решительно не могу одобрить.
Суржиков мотнул головой:
– Они идут туда, куда ведёт след. Но я вот что подумал: тот самый том, с пометками короля Сигизмунда, вполне может тихо лежать всё это время в какой-нибудь частной коллекции? И получится, что все – и Алекс, и магбезопасность, и преступники – гоняются за собственным хвостом?