— Который час? — проводив глазами стилягу, вдруг забеспокоилась Женька.
Макс глянул на часы на широком кожаном ремешке — от отца остались, на память:
— Полпятого. Точнее — шестнадцать двадцать девять.
— Ага, — удовлетворенно кивнула Женька. — Ну, что новенького? Так ведь и не спросила.
— Да пока ничего, — Максим усмехнулся. — Разве что вот, физику на четыре сдал!
— Поздравляю! — искренне обрадовалась Колесникова. — Нет — молодец, честное слово. Я вот вообще в физике не очень. Не знаю, как буду сдавать…
— Ты у нас лирик, — рассмеялся Максим.
— Ой… — Женька вдруг напряглась, показав на выбежавшего из-за книжного магазина толстяка Влада. Тот выглядел растерянным и каким-то взбалмошным: клетчатая рубаха топорщилась, белобрысая челка растрепалась. Кажется, он кого-то искал или высматривал.
Заметив ребят, толстяк быстро пересек улицу, прошмыгнув под самым носом у ехавшего на своем мопеде почтальона дяди Славы Столетова.
— Эй, едрит-твою! — притормозив, почтальон выругался, по привычке подкрутил усы и, погрозив сорванцу кулаком, поехал дальше. В фуражке, с толстой сумкой на ремне. Хороший человек был дядя Слава, невредный. Другой бы так сейчас раскричался…
— Это что еще? — недобро прищурился Макс. — Сейчас я ему…
— Это ко мне, наверное, — Женька покусала губу. — Иваньков Влад. Он мне рассказал кое-что в школе… Про то, кого видел. Почти узнал. Ты тихонько сиди, ладно? А то он тебя боится.
— И правильно делает! В другой раз будет знать.
— Он там, там… туда идет! — подбежав к скамейке, взволнованно сообщил толстяк. Махнув рукой, Иваньков показал куда-то вдоль Советской улицы. Там много народу шло — кто на автостанцию, кто в магазины.
— Да кто он-то? — деловито уточнила Колесникова.
— Ну, это, помнишь, я тебе рассказывал… который у старой школы… Ну, следил за кем-то… Из Койволы… Тракторист!
— А!
— Вон он! У аптеки!
— Айда! — девушка решительно схватила Максима за руку. — Идем. Проследим! А ты, Влад, показывай.
— Ага…
Всю компанию со скамейки как ветром сдуло. В единый миг! Двое — Женя и Макс — ехали на велосипедах, третий — толстяк Влад — едва за ними поспевал.
— В чем дело-то? — нагнав напарницу, на ходу осведомился Мезенцев.
Женька повернула голову:
— Ой, Макс! Не успела рассказать, извини. Этот помешал… Алекс. Короче, Влад нам сейчас покажет того мужика, который следил за кем-то у старой школы и у Дома пионеров. Вполне может быть, что он и к краже, и к убийству причастный! Ну, или видел кого… Я еще в тетрадку даже не записала. Вечером запишу! Ой, не слишком быстро мы едем?
— Вот именно! Пухлый, похоже, отстал.
Ребята остановились на углу, у аптеки.
— Вон он! — Запыхавшийся Иваньков указал пальцем на шагавшего по тротуару мужика в серой рубахе и кепке. Мужик как мужик, лет за сорок, здоровый такой, а вообще — обычный. Разве что физиономия неприятная — красная.
— Мне с вами? — отдышавшись осведомился толстяк. — А то мне еще в магазин…
— Спасибо, Влад. Дальше мы сами.
Женька вскочила в седло и, нагло перегнав краснолицего, развернулась у столовой и поехала обратно. А кто обратит внимания на девчонку? Катается себе — и все тут! Туда-сюда ездит.
Вот и краснолицый не обратил.
— Я Иванькову ничего не рассказывала, — тормознув рядом с Максом, оправдалась Женька. — Так, сказала, что знакомого ищу… Не только Влад его видел, еще и Генька Смирнов, но тот — у Дома пионеров. Когда «Спидолу» нашли. Может, он ее и принес, ну, этот, краснолицый. Только тут Генька не уверен. Говорит, похоже, что тот кого-то высматривал, таился в кустах… Я понятно рассказываю?
— Почти, — усмехнулся Максим. — Ладно. Посмотрим за этим краснорожим. Надо бы установить — кто это вообще такой.
— Мы, да не установим? Едем!
Усевшись в седло, Женька закрутила педали.
Пройдя мимо выкрашенной в бордовый цвет ветлечебницы, краснолицый повернул направо, к почте. Там уселся на лавочку, снял кепку и закурил, поглядывая на прислоненный к невысокой ограде мопед. Темно-серый, с багажником. Мопед почтальона дяди Славы Столетова.
Не вызывая подозрений, преследователи остановились напротив, у киноафиши с большим темно-красным плакатом.
Девушка обернулась, якобы просто так. Занятый своими мыслями тракторист не обратил на нее никакого внимания. А вот Женя кое-что заметила: татуировку на левом запястье — сердечко и буквы «И» и «М».
«Ив Монтан? Хм, как же!»
— Гусарская баллада! — подъехав к афише, обрадовалась Женька. — Классный фильм! Смешной! Я смотрела.
— А я нет еще. Сходить, что ли?
— Здравствуйте, молодые люди!
Ребята обернулись разом, заметив только что подошедшего мужчину. Немолод, но весьма привлекателен, улыбчив. Одет по-городскому: светло-бежевый костюм, коричневые кожаные сандалии, рубаха с узеньким галстуком. Остренькая «чеховская» бородка, усы…
— Ой, Михаил Петрович… Здрасьте! — улыбнулась Женька. — Вы как здесь?
— Так за письмом заказным явился. Ты же сама, Евгения, мне весточку принесла, за что самое искренное спасибо. Как твой гербарий?
— Собираю, — девушка улыбнулась. — Правда, много чего еще нет.
— А я вот не далее как вчера такие изумительные вещи нашел! Ты вот что, Евгения, загляни ко мне прямо хоть завтра.
— Обязательно загляну! Даже, может, сегодня.
— Кстати, молодой человек, я — Мельников Михаил Петрович, инженер. Ныне — дачник.
— Максим… Макс.
— Очень приятно! Ладно, не буду вам мешать, — приподняв шляпу, Михаил Петрович откланялся.
— Новый наш сосед, Мельников, — наскоро пояснила Женя. — Ну, помнишь, я тебе говорила? Дачник, у Потаповых комнату снял. Ну, где мы молоко берем.
— А-а! Я его уже где-то видел.
— Он гербарий собирает, ну и я тоже… В школе по биологии задали. Как-то разговорились…
Между тем дачник вдруг подошел к сидевшему на лавочке краснолицему и приподнял шляпу:
— Ба! Семен Иваныч! Смотрю, не уехали еще в Ленинград? Как поживаете?
— Да неплохо, Михаил Петрович, неплохо, — вежливо отозвался бугай. — На почту, гляжу, собрались?
— Они что же, знакомы? — ошарашенно моргнула Женька. — Давай-ка отъедем. Вон туда, к кустам. Чтобы не на глазах.
Ребята переместились к зарослям акации.
— Да-да, на почту, — Мельников уселся на лавку. — Надобно заказное письмо получить. Сестра из Риги пишет. А вы какими путями здесь?
— Да вот, это… по межгороду только что говорил…
Макс скривил губы, прошептал:
— Ни фига он по межгороду не говорил!
— Врет, — так же тихо откликнулась Женя. — Значит, есть что скрывать! Все ясно — при делах он. Слышь, Макс, а может, в милицию надо?
— И с чем мы к ним придем? Проследим сначала, — юноша прищурился. — Да-а… Не так-то прост этот краснорожий! Как его…
— …Семен Иваныч. В Ленинград собирался ехать. А смотри-ка, он явно встрече не рад! Тяготится как-то, ерзает, глазами по сторонам стреляет!
Похоже, это заметил и дачник. Встал, приподнял шляпу:
— Хорошего вечера, Семен Иваныч!
— И вам.
Поднимаясь на крыльцо, Мельников едва не столкнулся с почтальоном. Дядя Слава посторонился, подкрутил усы.
— Извините. — Дачник зашел было внутрь, но тут же вышел: — Извините еще раз.
— Да ничего.
Спустившись по ступенькам, почтальон подошел к краснолицему, что-то негромко сказал, прикурил, уселся на мопед и уехал, чадя и треща двигателем.
Краснолицый тут же поднялся, оглянулся по сторонам и быстро зашагал обратно, в направлении Советской улицы. Зачем, спрашивается, приходил? Не звонил, ни письма, ни телеграммы никому не отправил. Вообще на почту не заходил!
Женька закусила губу:
— Тут явно что-то нечисто!
Переглянувшись, ребята поехали следом.
Выйдя на Советскую, краснолицый пошел тем же путем, что и прибыл, — все прямо и прямо, лишь за аптекой свернул в чайную. Поднявшись на невысокое крыльцо, оглянулся, скользнув по юным сыщикам равнодушным взглядом, и толкнул дверь…
— Смотри-ка! — Макс кивнул на знакомый мопед, прислоненный к теневой стене чайной. — У них тут встреча, что ли?
— А поглядим! — решительно заявила напарница. — Вот сейчас зайдем в чайную и лимонаду выпьем!
Положив велосипед на землю, Женька бросилась к двери.
— Постой! А, ладно…
Махнув рукой, Макс прислонил велосипед к забору и вошел следом. В конце концов, ну, катаются ребята — мало ли? Посмотрели у почты афишу, теперь вот заглянули в чайную — попить. Жарко же!
— Нам лимонад, два стакана! — подойдя к прилавку, быстро распорядилась Женька.
— Хорошо не пива! — пошутил буфетчик. — У нас только «Дюшес». Мест, правда, нет — сами видите. Здесь, стоя, выпьете?
— Ну да, дядя Жора. Выпьем.
В маленьком городке все друг друга знали. Ну, почти все…
Мест в чайной и в самом деле не было. Все четыре столика заняты, что и понятно — конец рабочего дня. Леспромхозовцы уже закончили работу, вон сидят теперь, дуют свое пиво, а кто и водку с бутербродами и котлетой.
Почтальон и краснорожий нашлись за дальним столиком у распахнутого настежь окна.
— Ну, я же говорила! — выдохнув, Женька поставила на стойку пустой стакан. — Спасибо, дядя Жора!
— Не за что. Шесть копеек с вас.
— Ой… — девушка растерянно моргнула. — А денег-то я и не взяла.
— У меня есть гривенник! — успокоил ее Макс. — Вот, получите.
— Ага, вот вам сдача. Женечка, отцу привет!
— Идем, — напарница потянула Максима за руку. — Там, под окном…
Выскочив из чайной, ребята расположились прямо у заборчика, напротив распахнутого окошка. Притащили велосипеды, Макс отцепил от держателей на раме насос и сделал вид, что подкачивает колеса.
Увы, слышно было плохо — мешал общий гул.
— Ну, во-от, — поправив носочки, разочарованно протянула Женя.
— Ничего, — Макс закрутил на колесе колпачок. Пластмассовый, красный — такие почему-то ценились среди ребятни куда больше черных, их постоянно свинчивали. — По крайней мере, кое-что уже ясно. Наш почтальон и краснолицый знакомы. Сейчас еще чуток последим…