— А вон и Макс! — Катя толкнула подружку под локоть. — С кем это он? Ха! С Ленкой Авдеевой!
— С Авдеевой? — Женька прищурилась. — Ну да, с ней. Она же старше его!
— Да на год всего-то… Или на два…
— Девушки! — сидевший под липой мужчина в темных очках поднялся на ноги. — Вы, случайно, Лену Авдееву здесь не видали?
— Случайно, видали, — усмехнувшись, Катерина махнула рукой: — Вон она! С кавалером.
Последнее слово сильно задело Женьку.
Быстро догнав парочку, Алтуфьев вытащил из кармана «красную корочку»:
— Здравствуйте. Авдеева Елена вы будете?
— Я… — неподдельно удивилась блондинка. Бежевое тесноватое платье из креп-жоржета ей не очень-то шло. Зато было модным и выгодно подчеркивало фигуру, точнее, почти ничего не скрывало. Совсем.
— Алтуфьев Владимир Андреевич, следователь. Можно вас на пять минут? С вашего разрешения, молодой человек?
— Да пожалуйста…
— Вот и славненько. Ну, давайте хоть вот сюда, под липу, присядем.
Следователь и Леночка уселись все на ту же скамейку. А Макс пошел догонять девчонок — сестру и Женьку.
— Крокотов? Семен Иванович? — администраторша похлопала подведенными глазками. — Да, есть у нас такой постоялец. Из Койволы, кажется. Ничего плохого про него не скажу. Со вчерашнего вечера я его не видела, нет… Утром? Рано? Нет-нет, не было никого!
Леночка врала, и это было видно сразу! Крокотов явился рано утром. Кто-то же должен был его впустить, открыть дверь. Отбой в Доме крестьянина с одиннадцати вечера до шести утра.
— Нет-нет — у нас до полшестого.
Ну, тогда мог и зайти. Тем более Леночка уже должна была бы проснуться — даже если и спала, — откинуть с двери крючок. Можно ли снаружи как-то пробраться? Впрочем, это потом. Сейчас — администратор! Что-то она скрывает, вон глазки-то как бегают, да и покраснела вся. Ах, не умеешь ты врать, Лена! А что такого может скрывать молодая красивая девушка?
— Ухажер ваш вчера во сколько пришел?
— Какой такой ухажер? Да не было никого! Нам не положено.
Леночка явно разволновалась, следователь понял — угодил в точку! Правда, вести опрос дальше ему помешали.
Помешал!
Здоровенный растрепанный парень в белой сорочке, расстегнутой на широкой груди, в уголке рта прилепилась тоненькая сигаретка-«гвоздик». Подскочил, поставил на край скамейки ногу в ярко начищенном штиблете:
— О чем беседа, а?
Широко улыбнувшись, Алтуфьев сверкнул ксивой:
— Владимир Андреевич, следователь. Так, значит, вы были вчера в Доме крестьянина с утра?
— Ну я! — выплюнув сигарету, насторожился парень. — А что, нельзя?
Леночка испуганно дернулась:
— Ой, Вадик… Вадик…
— Нет, а что такое, начальник?
— Да ничего. Просто ищу одного человека. Уточняю…
Следователь спрятал улыбку — слишком уж недоуменно выглядел Леночкин ухажер. Этакая потрясенная орясина!
— Да-да, — поспешно закивала Авдеева. — Ничего такого.
— Так вы, молодой человек, кто? И во сколько пришли?
Алтуфьев говорил быстро, напористо, не давая парню опомниться:
— Я Реготов… Вадим… Вадим Иваныч. В леспромхозе работаю. Вальщиком, но когда и на сплаве… А утром это… часов в пять пришел, рано… С рыбалки приехал…
Реготов что-то хотел сказать, но, видно, не мог подобрать слов.
— Мириться он пришел, — загадочно улыбнулась Леночка. — Мы поссорились, третьего дня еще. Так вот он…
— Цветов… это… принес! — Вадик горделиво приосанился и наконец догадался убрать со скамейки ногу.
— Сирени нарвал, — потупившись, пояснила девушка. — Целую охапку. Отцветает уже…
Так вот и выяснилось, что сегодняшнее утро, примерно с пяти до полшестого, влюбленная парочка провела на лавке за Домом крестьянина. Миловались…
— Там такая сирень густая!
— Не сирень, а акация.
Входную дверь, конечно же, не закрыли, куда там! Ну и, естественно, никого не видели. Коль уж такое дело…
— А после вы, значит…
— …Я сразу на площадь пошел — на работу, — Реготов пригладил волосы и достал сигаретную пачку. — Ну, там машина наша, леспромхозовская. Забрался в кузов — и покатили.
— Никого у автостанции, на лавке, не видели?
— Видеть не видел, — задумчиво помяв пачку, Вадим взъерошил затылок. — А слышать — слышал.
— Что слышали? — насторожился Алтуфьев.
— Да мопед завелся. Там, за автостанцией, за кустами…
— То есть самого мопеда вы не видели?
— Говорю же — слышал только…
— Точно — мопед? Не мотоцикл, не инвалидка?
Реготов хохотнул и скривился:
— Да что ж я, начальник, мопеда от мотоцикла не отличу? Двигатели-то — разные, и работают разно — слышно же. Этот вот — стрекотал, как стрекоза. Значит, «газовик» — не «Рига».
— «Газовик», — тихо повторил следователь. — Вэ девятьсот первый?
— Он. А мотоцикл я завсегда отличу… Бывало, и мотористом работал. Мотоцикл! Вот вы тут допрашиваете, — Вадим неожиданно усмехнулся и скривил губы. — А по лесам фашисты на мотоциклах ездят!
— Какие еще фашисты?
— Обыкновенные. Немцы! Точнее сказать — немец, один. И мотоцикл у него БМВ, уж я-то разбираюсь. У нас, в Озерске, такие есть. А немец за рулем — ну чистый фашист! Главное, плащ фашистский и шлем!
— Ой, Вадик… — вдруг замахала руками Леночка. — Ты про этого фашиста уже десятый раз рассказываешь! Особенно когда выпивши… Все смеются уже! Не надоело? Не слушайте вы его, товарищ следователь, это с пьяных глаз все!
— Ничего и не с пьяных! — Реготов резко махнул рукой, едва не выронив сигарету. — Что я, фашистов в детстве не видал? Уж будьте спокойны — на всю жизнь запомнил! Хоть и шесть лет всего-то было…
«Фашист на мотоцикле… — Владимир Андреевич почувствовал томление под ложечкой. — Неужели свидетель? Неужели хоть что-то по тому странному делу о нападении на машину с архивом?»
— А когда вы этого фашиста видели?
— Ну… теперь не помню уже. Недели две назад примерно. Я тогда на рыбалку в Новинку ездил. Вот он мне на лесной дорожке и встретился. Я как увидел — сразу в кусты. Хорошо, фашист не заметил, а то бы, верно, пальнул!
— Да-а, ситуация серьезная. Надо бы мне вас в отделении подробненько допросить.
— Дак я подойду, если надо. Еще вот машину-то недавно с авансом обстреляли — не этот ли фашист?
Алтуфьев нервно потер руки:
— А приметы? Ну как он выглядел-то? Лицо…
— Лица не видел — очки немецкие были и рожа шарфом замотана… да и не так чтобы…
— Тогда, может быть, высокий… плотный… худой?
— Да говорю же — в плаще! Да и мельком.
— А мотоцикл — точно БМВ?
— А вот это — точно! У него еще коляска камнем покоцана, внизу слева…
Фильм следователю понравился. И Яковлев оказался на высоте, и Лариса Голубкина, да и вообще — все.
На поиски заведующего клубом Владимир Андреевич отправился, напевая привязавшуюся песенку:
— Давным-давно, давным-давно, давным-давно… Девушки, вы завклубом не видели?
Две девчушки лет двадцати в костюмах Арлекинов заинтересованно взглянули на следователя:
— Сергея, что ли? В хореографии был, на кружке. Да вон он идет! Сергей! Сережа-а! Тебя тут мужчина спрашивает.
Завклубом — молодой лохматый парень в клетчатой рубахе и брезентовых штанах с широким командирским ремнем — на вопросы следователя отвечал не слишком уверенно:
— Ну да, Котьку Хренкова помню. Пьяный пришел, хотел драку затеять. Приключений искал. Куртка? Не, вроде он без куртки был, в рубахе… Ах да — куртку он сбросил, прямо вот наземь. А потом кто-то куртку поднял, на скамейку, на спинку повесил. Ага, так дядя Слава Столетов и поднял, почтальон наш. Он вообще мужик аккуратный. Поднял, еще от земли этак долго отряхивал…
— И часто ваш почтальон на танцы заглядывает? Он ведь немолодой уже…
— Да никогда почти и не бывает. На Новый год разве что.
— А с чего бы это он в тот раз заглянул? Может, искал кого? Случайно, не Хренкова?
— А ведь искал, точно! — заведующий округлил глаза. — Только не Хренкова, нет… Электрика нашего спрашивал. Что-то там с проводкой у него.
— Нашел, электрика-то?
— А вот этого я не знаю, — виновато развел руками Сергей. — У него самого спросите, у Столетова…
Почтальона допросили утром. Дорожкин заглянул на почту по какой-то своей надобности, ну и заодно…
Столетов и впрямь в клуб заходил, искал электрика, но, правда, не нашел, и поломку — дома у него пара роликов открутилась — исправил самостоятельно.
— Пара роликов… — хмыкнул Алтуфьев. — А насчет куртки что?
— Куртку — да, поднял, отряхнул. Хорошая, — говорит, — такая куртка, жалко! А Хренкову — хоть бы хны.
— Да уж, этому точно не до куртки было… раз уж так влюблен…
До обеда Владимир Андреевич снова разбирал старое дело — о нападении на машину с архивом. Еще раз перечитал протоколы, фототаблицы пересмотрел. Все же, похоже, стрелявший был один. Пришел пешком, спрятался… Заранее знал маршрут? Так тут в город одна дорога — чего его знать? Пришел, выбрал удобное местечко, затаился, а мотоцикл — если это был мотоцикл — оставил где-то неподалеку. А где? Следы-то нашли, да слишком уж их было много. Реготов совершенно прав: трофейный мотоцикл — штука нередкая, есть у многих…
Слева на коляске вмятина! Так надо бы установить да осмотреть. Только осторожненько, не спугнуть! С ГАИ в Тянске связаться… Вот прямо сейчас! Или все же лучше отправить официальный запрос? Правда, потом ответа не дождешься… Черт! Так ведь Озерск, чай, не Москва, не Тянск даже! Городок маленький, все друг друга знают. А мотоциклисты уж всяко должны бы…
— Трофейный БМВ? — старшина в дежурке пригладил усы. — Ну-у, примерно можно прикинуть. Десятка полтора таких точно есть, а может, и больше. Немцы улепетывали — только пятки сверкали. Многие — на катерах, по реке. Вот и побросали мотоциклы. Да и непогодь была, грязь… Асфальт-то тогда еще не положили. Список? Да вот, Теркин должен знать.
К технику-криминалисту Алтуфьев заглянул с обеда, прихватив по пути из дома в чайной две бутылочки «Жигулевского», — просто повезло, иначе не скажешь! Случайно привезли и больше двух бутылок в руки не давали. Что ж, две так две. Как раз на пару с Африканычем и выпили, пока составляли список, благо начальство укатило в Тянск, на совещание по укреплению соцзаконности.