– Так –в понедельник! Оба в кабинет директора, после первого урока, –сказал Шабанов, расплываясь в ехидной улыбке.–Буду учить вас парни родину любить!
– Мы фас не понимайт, –сказал Русаков, корча лицо. –Нихт ферштейн!
Девчонки сообразили мгновенно, и не успел Шабанов ответить Русакову, как услышал такие слова на немецком языке, которые ему ни кто не преподавал ни в школе, ни в краснознаменном училище имени Феликса Дзержинского.
– Шайсе, –сказала Эрика, прямо в лицо контрразведчика.–Это наши друзья. Если ты не отстанешь, я сейчас позову полицию, – сказала девушка по–немецки.
В этот миг она схватила Демидова под руку, и потянув на себя, показала Шабанову средний палец. – Ферфлюхте шайсе!
– Я вам завтра на стенде устрою ферфлюхте шайсе, –сказал сурово контрразведчик.–Вы у меня еще наедитесь говна до самых ушей….
– Вот завтра и поговорим, –ответил Русаков.– Поляков нам приказал сфотаться, на охотничий билет.
– А что в «ГДО» нет фотографа?
– А что в «ГДО» есть берлинские буквурсты, –спросил Русаков, ставя Шабанова в тупик.
– Готовьтесь с вещами на выход, –сказал контрразведчик ерничая.
– До завтра, –ответил Демидов. Внезапно возникший особист –это было неспроста. Это был плохой знак, который со стопроцентной уверенностью гарантировал неприятности.
– Ну, что готовим вазелин, –спросил Демидов.
– Черт! Черт! Что за хрень такая?! – провопил Русаков.
– Что у вас случилось, –спросила Керстин.–Это кто такой?
– Это русишь гестапо, –ответил Демидов. –КГБ собственной персоной.
– КГБ, –переспросила Керстин. –А что ему надо?
– Ему надо, чтобы мы сидели в гарнизоне, а не ездили по всяким Берлинам в поисках геморроя на свои попки….
Возможно, это была случайность, а возможно, что и происки «недремлющего ока КГБ». От этого органа даже в Берлине было скрыться не возможно. Немки в виду своего европейского менталитета не понимали, что случилось, поэтому, слегка обиделись. Ехали молча. Всю дорогу парни старались осмыслить произошедшее. Девушки молча смотрели в окно, и даже не могли представить, какие кошки скребут на душе их ухажеров.
Цоссен встретил друзей пустыми улицами, лишь возле молодежного клуба, из которого доносились звуки музыки, курили несколько молодых немцев.
– О, Эрика, Керстин, – послышались окрики слегка подвыпивших немцев. От веселой компании отделился один из камарадов. Он, шатаясь, направился в сторону девушек, которые шли немного впереди парней, которые, шли вместе с велосипедами.
– Эрика, стой, – крикнул молодой немец, размахивая бутылкой с пивом.– Хочу с тобой поговорить.
Девушки остановились – остановились и пацаны.
– Это что, ваши русские «иваны» с которыми вы крутите любовь? –спросил худощавый парень лет восемнадцати. –А что они делают в моем городе, да еще и с моей девушкой?
– Что он говорит, – спросил Русаков.
– Нарывается, – ответил Виталий, и передал Сашке свой велосипед, для облегчения маневра. –Говорит почему, мы гуляем в его городе….
– Может не надо, – спросил Русаков, видя, как Виталий приготовился к кардинальным действиям.
– Мне этого покойный дед не простит, – сказал он. –Он похоронен где–то здесь в Германии….
– Ты пьян. Иди к своим друзьям, Михаэль, –сказала Эрика, –я не хочу с тобой разговаривать. Нам не о чем с тобой говорить, и я тебе об этом уже говорила….
– Нет, стой…. Я хочу –хочу тебя спросить….
Немец схватил девушку за рукав, и с силой дернул её. Виталий отреагировал мгновенно – он подскочил к немцу, и «вежливо» схватив за руку, согнул ему кисть таким образом, что тот взвыл от боли.
– Это моя фроляйн, – крикнул он Виталику в лицо по–немецки. –Это моя фроляйн, русская свинья….
Виталий, не отпуская немца, задрал ему руку так, от чего тот заорал, словно сильнее.
– Эрика, ист майне фроляйн, –сказал он по –немецки. –Если тебе что–то непонятно, то учи русский язык. Не мы к вам пришли, а вы нас за собой притащили, – сказал Виталий. –Ду ферштейн?
Он смачно пнул Михаэля в ягодицу, после чего отпустил его. Немец, пролетев метра два, опустился лицом на брусчатку. Бутылка с пивом разбилась. Немецкая молодежь, стоящая возле гасштетта, даже не дернулись. В силу своего воспитания немцы никогда не вмешивались в драку, если это не касалось их лично.
Эрика подошла к плачущему «фрицу», который стоял на четвереньках, и склонившись к нему, сказала:
– Уйди прочь, ты противен мне….
Глава двадцать первая
Первая победа
Утро субботнего дня, выдалось хмурым и неуютно – зябким. С утра моросил мелкий дождь, который, как бы стараясь испортить всем бойцовое настроение. Русаков, схватив сумку с «тормозком», выскочил на улицу. Вчерашнее путешествие в Берлин настолько впечатлило парней, что они были на вершине эмоций. Настроение так и перло из души, придавая телу боевой бойцовский кураж.
Ровно в десять часов утра, поднявшийся флаг Советского Союза, возвестил гимном великой державы, что на стрельбище СКА торжественно начался чемпионат ГСВГ по стендовой стрельбе. Вся территория стрелкового клуба наполнилась спортивной суетой. Команды из воинских частей, дивизий и спортивных рот, расходились по стрелковым площадкам в соответствии с графиком состязаний.
Появление особиста перед самыми соревнованиями, не вызвало никаких отрицательных эмоций, будто вчерашней встречи в Берлине не было и вовсе. Парни просто не хотели портить себе настроение, и на призывы старшего лейтенанта Шабанова о серьезном разговоре переходили в молчаливую оборону. Назойливость особиста слегка зашкаливала в тот миг, когда высунувшись из–за угла сарая, подлез под срез ружья.
Русаков как–то даже не сразу понял, увидев перед собой улыбающуюся физиономию «„Молчи“». Он возник внезапно, словно ждал этого момента. Неприятное чувство брезгливости овладело Русаковым. Ружье хоть и было в тот миг незаряженным, но такая «мишень», стоящая против ствола МЦ–12 двенадцатого калибра любого человека могло выбить из равновесия.
– Ну и что вам надо товарищ контрразведчик, –спросил Русаков, переломив ружье, как предписывали правила обращения с оружием. –Не видите у меня холостая тренировка.
– Хочу просто поговорить Русаков, – ответил особист.–По вчерашнему поводу.
– У меня сейчас серия. Вы товарищ старший лейтенант, мешаете мне разогреться перед ответственной стрельбой.
– Я хочу знать Русаков, почему я видел тебя вчера в Берлине?
– Я уже говорил – мы фотографироваться ездили на охотничий билет, –сказал Русаков.
– Разберемся, –ответил «Молчи». Разберемся!
– Разбирайтесь пожалуйста где–то в другом месте, –сказал Русаков. –А то не ровен час, можно и под заряд дроби угодить….
И особист ушел. Ушел в сторону, но не ушел с линии огня. Русаков, словно на площадке закрыл ружье, и взял голову Шабанова в прицел. Холостой щелчок «выстрела». В тот самый миг, он где –то в своем подсознании увидел, как виртуальная пуля его фантазии, покинув канал ствола, полетела в сторону «„Молчи“». Вот она уже встретила на пути его голову, и попав ему в затылок, разорвала черепную коробку, словно перезрелый арбуз.
Первое, что испытал Русаков, было чувство какого –то непонятного реализма. А также страх за достоверное пророческое видение в его юношеских фантазиях. То, что так явно промелькнуло перед глазами, возможно, указывало на последствия, в каком –то далеком будущем. А дальше была серия. С первого выстрела, и с первой разбитой тарелочкой, Русаков ощутил нутром, как он в одно мгновение странно повзрослел. Ощущение ответственности, и он уже не тот юный мальчик с детскими тараканами в голове, а настоящий мужчина, которому доверили честь владеть оружием. Эта честь уже не имела совместимости с теми детскими шалостями, которые изредка с ним еще имели место случаться. Здесь на площадке, он впервые в жизни стоял на одном уровне с маститыми спортсменами, которые имели статус мастеров спорта СССР. Именно это ощущение и борьба на равных, с чемпионами мгновенно изменило его жизненную позицию.
На кураже последних событий, парни отстреляли положенное количество серий лучше, таких же юных стрелков, приехавших со всех гарнизонов ГСВГ на соревнования. В своей группе, Русаков и Демидов разделили призовые места, для начала даже выполнив норматив перворазрядников.
Русаков был первым. Это могло показаться странным, но талант стрелка явно дремал в нем, пока не попал на благодатную почву. То непередаваемое чувство победителя стоящего на трибуне пусть даже среди юниоров, было очень значимым достижением, которое можно было уже положить в личную копилку. Второе место, которое занял Демидов, не сказалось на его статусе. Виталий желал реванша, и был уверен, что сможет в следующий раз обойти Русакова и показать ему свой класс стрельбы. Разница всего в одну мишень, которую он проиграл своему другу приключилась, не по вине промаха, а по вине оружия. Замененный в ходе соревнования неисправный МЦ–12 на чешскую «Збройовку ZH–103» свело преимущества Демидова всего лишь в одну мишень.
– Да ты не горюй, в мае соревнования -там и постреляем, – сказал Русаков и пожал Виталию руку.
– Да ладно – не заморачивайся. Ты же видел, что мне «дырку» повесили за пропуск мишени, а не за промах. Дурацкий автоматический предохранитель. Перед каждым выстрелом надо снимать.
«„Молчи“», появился вновь в самом конце соревнований, когда оружие уже было почищено, и сдано в комнату для хранения. Флаг соревнований был спущен с флагштока, а тренер Поляков решал дальнейшие судьбы стрелков.
– Хочу поздравить вас, товарищи чемпионы, –сказал он, ехидно улыбаясь. –Поляков сказал мне, что вы остаетесь в команде. Имею желание поздравить вас парни, с первым разрядом! Черт подери – мужики–Поляков сказал из вас получатся настоящие спортсмены, если не будете филонить.
– Спасибо, – хором ответили пацаны.
– Мне бы с вами как–то пообщаться, – сказал «Молчи», глядя, как пацаны засобирались домой.
– Нам товарищ старший лейтенант, домой пора – обедать, – сказал Русаков. –Режим питания нарушать не хочется.