«Молчи», на какое–то мгновение задумался. Он почувствовал, что еще мгновение, и он потеряет контакт с подопечными. Пока злополучная карта находится у них, он не мог даже пискнуть в их сторону, иначе сокровища смоленского банка, как он думал, могли попасть не в его руки.
– Ладно, Русаков, это дело твое, куда поступать. Только ваши «личные дела» уже в Москву спецпочтой ушли в пограничное училище, –соврал «Молчи». Вы же должны знать, что в «Дзержинку» документы абитуриентов направляются почти за полгода, до поступления. Так что делай дубликат, и вперед с песней по жизни. Только на этот раз я попрошу вашего комсорга и классного руководителя упомянуть в характеристике о ваших сексуальных взаимоотношениях с гражданками Германии. Казановы –мать вашу! Вы представляете, в какое положение вы ставите меня и командование ЗГВ?
Русаков услышав упоминание о Керстин, пожалел, что вообще обмолвился о том, что изменил свое решение в выборе военного училища. После рождественской вечеринки прошло почти три месяца, и теперь было поздно их подружкам прерывать беременность –было половина срока, и надо было готовиться не к поступлению, а к торжественному принятию отцовства.
– Черт, черт, черт! –выругался «Ташкент». Это же надо так вляпаться….
– Чего ты стонешь? Поступишь ты в училище, – сказал Русаков.–У тебя протеже есть!
– А ты?
– А я на Керстин женюсь, надену кожаные шорты и приму лютеранство. Буду пить с гансами в гасштеттах пиво, и как Штирлиц, тайно любить родину, которая бросила верного ей сына.
– Придурок, – сказал Виталий, и бросил окурок. –Все шутишь? –Я ему бля…. про Фому, а он мне про Ерёму.
Виталий достал из кармана жвачку «Тутти –фрутти» и сунул в рот.
– А что, я должен, по–твоему, стонать, как ты?! Будь что будет! Жвачкой угости!
Виталий достал пластинку и подал её Русакову. – Я же не могу изменить ход событий, которые запрограммированы высшими силами.
– А откуда вообще «Молчи», узнал, что наши девки беременные? У него, что в доме Керстин «жучки» стоят? – спросил Виталий.
– А может и стоят, – сказал Русаков. –У наших особистов очень крутые связи с МГБ ГДР и им ничего не стоит установить «жучка». У них для этого отдел «F» есть. Только я не понимаю зачем?
– А зачем тогда заколбасили деда Керстин, – переспросил Виталий.–Неужели ты думаешь, что этот фриц попросил своего друга по плену застрелить его только потому, что у того был рак четвертой степени? Да это полный бред. Даю голову на отсечение, что это дело рук ШТАЗИ.
– Слушай, а может они ищут эту карту? Может ему довелось что–то про неё узнать? То– то я думаю, что это вдруг стало с нашим куратором. Раньше готов был в Союз отправить, а сейчас готов лизать нам жопу. Что–то здесь братец, не то….
– Да ну! Ты Русаков, придумываешь всякую хрень, откуда он знает? У него, что кругом прослушки стоят, и стукачей полон городок?! Я уже и сам забыл, куда мы эту карту дели. –Куда –куда в саду у Керстин зарыли. Под яблоней, на Рождество. Ты же сам после того, как мы подрались, засунул её в бутылку из–под шампанского и закопал с глаз долой. Ты своей Эрике, хотел клясться на библии, что женишься на ней, и заберешь с собой в Союз, – сказал Русаков, подкалывая друга.
Демидов вытаращил газа, и, выдержав паузу, будто что–то вспоминая, сказал:
– Я Саша, не настолько был пьян, чтобы забыть ту вечеринку. Может мы тогда, и говорили, про эту карту, но я не помню, что именно.
– Конечно, говорили, –сказал Русаков.
– Тогда надо срочно ехать и перепрятать её, – сказал «Ташкент». –Я больше чем уверен, что дело именно в этой фашистской карте.
Вечером, в дверь дома где жила Keрстин, которая выходила на задний двор, кто–то таинственно постучал.
– Кто там, – спросила девушка по–немецки. –Уходите, я сейчас вызову полицию!
– Это я –Саша! Открой Керстин, –сказал по–немецки Русаков.
Отворив двери, немка увидела своего русского, который не появлялся у неё уже больше недели. Пролив ведро слез, она почти смирились с тем, что он бросил её навсегда –сказывались психологические последствия беременности.
– Привет, –сказал Русаков, и первым делом войдя в дом, обнял девушку. Его появление тронуло её до глубины души, и она, пустив слезу, повисла у Русакова на шее. Поцеловав девушку в губы, он перевел внимание на выступающий живот, и, улыбаясь, сказал:
– Дас ист майне беби?
Керстин улыбнулась, и, смахнув слезу, ответила:
– Я думала, ты Заша, больше не придешь. Я думала, ты меня забывать.
– Тихо, ничего не говори, –сказал Русаков по–немецки, и ничего не говоря, направился прямым ходом к телефону, который стоял на тумбочке между прихожей и залом. Виталий поздоровавшись, проследовал за ним с каменным лицом египетского сфинкса.
– Что случилось, –спросила испугано девушка, увидев, как русские совершают с телефоном какой–то странный шаманский обряд.
– Тс –тс, –сказал Русаков, и, приложив палец к губам, показал на аппарат. Виталий подошел к телефонной розетке, и бесцеремонно, но артистично отключил телефон.
– Алес капут! –сказал он громко по–немецки.–Дас телефонгерат нихт функционирен – ферштейн?
Взяв с тумбы аппарат, он перенес его на кухню. Вытащив из кармана отвертку, он принялся курочить тяжелый бакелитовый агрегат времен правления Гитлера, на задней стенке, которого сохранился оттиск имперского орла со свастикой в лапах, который был сточен напильником в рамках программы о денацификации.
– Что ты делаешь, –спросила девушка на родном языке, наблюдая, как русские ломают её имущество.
В какой–то момент Демидов снял нижнюю крышку, и вытащил из него все содержимое аппарата. Внутри парни увидели странную нестандартную схему, включенную в конструкцию аппарата, и небольшую алюминиевую трубочку чувствительного микрофона.
– Вот смотри, –сказал Виталий, показывая отверткой на «трубочку».
– Это что, – спросила Керстин.
– Дас ист микрофон! Эта штука слушала, что происходило в этом доме, – сказал Виталий на немецком языке.
– Зачем, – спросила девушка, пожимая плечами. –Мы же не агенты западной разведки?
– Это крошка – ШТАЗИ! Это ваша служба безопасности ГДР….
– А что теперь будет, –спросила Керстин, испуганным голосом.
– А ничего не будет, –ответил Русаков по –немецки, и, схватив телефон, выдрал из него шпионского «жучка». –Ну, вот алес –капут, теперь ни кто не будет тебя подслушивать. Нет больше ШТАЗИ, и нет больше ГДР. Виталий собрал телефон, и включил его обратно в розетку.
– Ну, вот все готово –арбайтен! Бите, дайне кузина телефонирен, –сказал он.
Керстин подошла к телефону, и подчиняясь просьбе Демидова набрала номер Эрики.
– Халло – Эрика, срочно приезжай ко мне, у меня столько интересного для тебя есть. Только поторапливайся, а то опоздаешь на вечеринку.
Русаков обнял девушку, и, погладив её по животу, спросил:
– Как сына назовем?
Керстин кокетливо улыбнулась и, прижав ладони Русакова к своему животу, сказала:
– Мартин….
– Варум Мартин, –спросил Русаков.
– Так звали моего деда, –сказала, Керстин, глубоко вздыхая. –Он был хороший человек.
Через минут пятнадцать приехала Эрика. Она закатила велосипед во двор и, оставив его под навесом, после чего прошла в дом через «черный вход». Навстречу ей вышел Виталий, он не мог отказаться от такого удовольствия встретить Эрику. От такой неожиданности, она оцепенела и растеряно захлопала ресницами, будто встретилась с призраком.
– Это ты, –спросила она по немецки. –Что ты здесь делаешь?
– Да я, –ответил Виталий.–Тебя жду.
– Я думала, ты меня бросил, – сказала Эрика на родном языке, выпячивая вперед свой округлый живот.–Вот –посмотри Вит, это твоя работа! Что мне теперь с этим делать?
Что–то ёкнуло в душе Виталия, и он медленно опустился перед Эрикой на колени. Обняв девушку за талию, он приложил ухо к её животу, и тихо спросил:
– Юнге?
– Я не знаю, –ответила фривольным тоном Эрика. –Может мальчик, а может девочка, мне какая разница…. Если он не нужен тебе, то и мне он тоже не нужен.
– Значит я скоро стану фатер? –сказал Виталий.
Эрика мило улыбнулась и ехидно ответила:
– Ты Вит, должен на мне жениться. Да, мы обвенчаемся в кирхе, и ты поклянешься на библии, что никогда меня не бросишь…. Я так этого хочу.
– А как? Я же комсомолец – я русский, я скоро фарен нах Русланд –ту–ту….
Эрика улыбнулась и, потрогав свой живот, сказала:
– Ну, это теперь Вит, твоя проблема…. Это твой ребенок, и ты должен об этом знать, –сказала немка, ничуть не впадая в состояние озабоченности. –Я передам его вашим властям, пусть они его воспитывают….
Русаков взяв под руку подружку, отвел её в сторону и тихо на ухо сказал:
– Нам надо поговорить наедине. Пошли к тебе в комнату. Я не хочу, чтобы Виталий это слышал….
Девушка кивнула в знак согласия и, улыбаясь, обратилась к кузине.
– Мы с Александром вас оставляем! Мы уходим наверх заниматься любовью, а вы можете тут спокойно пить кофе с круассанами. Вам есть, что друг–другу сказать, – сказала Керстин ехидно улыбаясь.
Русаков с Керстин поднялись на второй этаж в её комнату и с прихода сразу завалились на тахту, увлекая за собой девушку. Керстин обняла Русакова, и поцеловав в щеку, спросила по–русски:
– Что ты хотеть сказать мне:
– У нас небольшие проблемы, – ответил Русаков.–За нами следили.
– Кто, –шепотом спросила Керстин, –целуя Русакова.
– Ваша служба национальной безопасности ГДР ШТАЗИ.
– А что им вообще от нас нужно?
– Твой дед во время войны с Советским союзом, служил в разведке. Он мог знать, что–то такое, что сейчас может интересовать наши спецслужбы. Он же где–то взял эту карту, которую он дал мне?
– Он же говорил, что там, в Русланд, спрятан филе гольд – много золота. Гросфатер знал, что умрет – у него был рак. Каждый ночь ему снился ире командир. Он говорил это –майор Шперрер. Он говорил, что тот хочет его видеть, – сказала Керстин. Гросфатер очень переживать. Он не исполнил его волю. Он не нашел его жену –Карин. Я случайно слушайт, как он говорил Эрика фатер, что знает где в Русланд филе гольд есть. Он хотеть, чтобы Эрика фатер ехайт нах Русланд гольд зухен –искать золото.