Совершенно ошарашенный Новожилов в недоумении смотрел на странный результат его эксперимента. Затем, записавши имя и адрес на клочке бумаги, запер машинку в служебный сейф и торопливо вышел из департамента…
***
Когда Полежаев вышел из английского посольства, был уже поздний вечер. Служебный экипаж он отпустил и теперь собирался взять извозчика, но вдруг услышал сзади торопливые шаги и жалобное:
– Sir, excuse me, would your so kind…
Он оглянулся. За ним, скользя ботиночками по снегу, семенила та самая мисс Хадсон, лопоча что-то на английском, которого он совершенно не понимал. Глаза ее имели выражение самое жалобное, и она пыталась цепляться за его рукав.
– Что вам угодно?
Англичанка со страшной скоростью затараторила что-то по-своему, но весь ее вид, ее умоляющий, жалобный голосок – все это без слов объясняло простую истину: в посольстве она никому не нужна, и теперь, когда Полежаев предъявил ее господам из посольства, и господа из посольства убедились, что она жива – ее попросили на выход…
– Садитесь, – вздохнул Полежаев, помогая даме сесть в пролетку, – отвезу вас к Белкиным, а там видно будет…
Англичанка благодарно всхлипнула. Пролетка неслась сквозь сумеречную синеву улиц, качаясь на рессорах. Полежаев покосился на даму и покачал головой. Он представил, каково ей – в чужом городе, одной, не знающей языка и без копейки денег, и ей-богу, в суровую душу нашего героя постучалось сострадание…
Ну, а дальше все пошло именно так, как Полежаев и предполагал. Мадам Белкина категорически отказалась принять проштрафившуюся гувернантку обратно; ее вещи – скромный саквояжик – были ей выданы, но это и все. Славинька и Верочка, наблюдавшие за всем этим в щелку двери, только переглянулись. А затем Верочка решительно выступила вперед.
– Папенька, а можно мисс Хадсон у нас переночует? Ей же все равно идти некуда…
Полежаев посмотрел на дочь и прищурился. Он слишком хорошо знал свою дочурку…
Он кивнул. Тогда Верочка, решительно выступив вперед, заявила гувернантке, стоявшей с потерянным видом:
– Lady, taking into account your distress, I am ready to shelter you in my house. But – on my terms. I demand to respect the rules of our house.
(Леди, принимая во внимание ваше бедственное положение, я готова приютить вас под своей крышей. Но на моих условиях. Я требую уважать правила нашего дома).
***
Дознаватель Новожилов меж тем шел домой, пребывая в приятной эйфории. Впервые за много дней у него было замечательное настроение. Наведавшись в Апраксин переулок, он обнаружил по указанному адресу молодую вдовушку исключительно приятной наружности. Была она полненькая, как раз совершенно во вкусе Новожилова: он любил дам в теле. Глаза ее, ярко голубые, были широко распахнуты навстречу всему сущему, с выражением этакой трогательной наивности, что тоже ему пришлось по вкусу. Ни о каком салоне спиритических искусств она не слыхала, зато угостила нашего дознавателя пирогами с вязигой, с осетриной, с брусничным вареньем, а еще с капустой, печенью и яблоками. Далее пошли блинчики с припёками, а он, поедая пироги, все смотрел на чудные голубые глазки, и понимал, что остаться бы тут насовсем – и не надо ему никакого другого счастья…
Одно теперь он знал точно. Он еще и еще раз придет по этому адресу. И цветочков принесет. И предложение сделает. И женится на своей Евдокии, Авдотьюшке, Дусеньке… Единственным беспокойством, омрачавшим его светлую радость, был вопрос – что же означало странное поведение машинки и почему она указала ему именно эту даму? Что это вообще значит, господа хорошие?
***
Гувернантка, отведенная в комнатку, сидела на кровати и тихо плакала.
– Возьмите себя в руки, мадам, – посоветовала Верочка весьма жестким тоном.
Не судите строго малышку, дорогой читатель. Просто девочка уже понимала, что задача перед ней стоит нелегкая…
– Жизнь так несправедлива, – простонала дама, и уставившись на Верочку, спросила строго: – А вам, как я понимаю, уже пора спать?
– Пора спать мне или нет – в этом доме решаете не вы! – рявкнула Верочка, – а жизнь иногда очень даже справедлива!
– Но разве я не пыталась изменить этот мир к лучшему? – из глаз миссис Хадсон полились слезы. – Я пыталась быть добра ко всем, кого я встретила на пути… и вот…
Верочка фыркнула, а затем отчеканила жестким тоном:
– Все ваши проблемы, мадам, проистекают от того, что вы пытаетесь упорядочить жизнь окружающих, в то время как ваша собственная жизнь совершенно не упорядочена. Вероятно, вам стоит обратить внимание на этот факт?
Судя по ошеломленному лицу миссис Хадсон, подобная мысль ей до сих пор в голову не приходила.
– Но вы еще слишком малы, чтобы понять…
– Прекрасно понимаю. Вы сами сказали, что это из-за любви. А почему вас угораздило влюбиться в человека неупорядоченного? Вы ему просто завидовали! В душе вы хотели быть таким же, как он! Вам если чего не хватало в вашей жизни – беспорядка! Свободы от правил и условностей! Вот чтобы на все наплевать и никаким порядкам не подчиняться!
Гувернантка молчала. Верочка же, выпятив подбородочек, сказала тоном совершенно непререкаемым.
– Спать, мадам. Завтра займемся решением ваших проблем.
***
Завтра наступило. С утра Новожилов носился по адресам, выспрашивая у бывших и настоящих клиентов салона «Нить Ариадны» все, что только можно. Выходило следующее. Агентство процветало, и было популярно. Мадам Мессмер вертела шар, кидала карты, и четко выдавала имя-отчество-фамилию пассии данного клиента и адрес, где ее искать. Ошибок не было. То есть, не было вообще! Обратившись по указанному адресу, клиент находил ту или того единственного, кого жаждала его (ее) душа. Вот так-то! Иногда, впрочем, случались несуразности. Например, отыскав свою суженую, клиент обнаруживал, что она уже помолвлена, или просто влюблена, или имеет виды на партию куда лучшую, чем он сам. Обычно в таких случаях вопрос развивался в виде букета драматических коллизий, но все кончалось веселой свадебкой.
Хуже было, если вдруг выяснялось, что объект уже замужем или женат. Но на случай таких неприятностей, клиент заранее подписывал с «Нитью Ариадны» бумагу, что не будет иметь никаких претензий…
Новожилов был не лишен логики. И в данном случае, пытаясь ответить на два вопроса – как же это удавалось хозяйке, и почему вчера машинка выдала ему такой странный результат – он не мог не видеть, что эти вопросы сплетаются между собой, завязываются в узел, и ответ должен быть общий на два вопроса сразу. Ответ напрашивался сам собой…
Но проверить не мешало.
Вызвав пятерых городовых, он спросил о их семейном положении. Двое из них – Раскукуев и Лаптев – женаты не были.
– А ну-ка, скажите мне свои полные имена… и адреса, – потребовал Новожилов. Через полчаса он выдал каждому из них имена дам и адреса их проживания, и велел спросить, не слыхали ль те про салон «Нить Ариадны». Если да, то вежливо расспросить подробности. Если нет, ну так и нет.
– Результаты доложите! – крикнул он вдогонку…
Оставались еще два вопроса. Куда делся муж мадам Мессмер? И кто же ее, бедняжку, пытался уконрапупить?! Но чем больше Новожилов пытался понять, кому перешла дорогу мадам Мессмер, тем больше понимал, что тут нужен ум более тонкий, чем его собственный. Размышления его были прерваны появлением Раскукуева.
– Ну, что?
– Разрешите доложить, означенная Порфирьева Марфа Семеновна никогда в салоне не бывали-с, – томно пропел Раскукуев и как-то мечтательно вздохнул.
– Расскажи, какова она из себя?
Раскукуев блаженно улыбнулся.
– Приятная-с, очень стройная, из себя красавица, и обхождения самого лучшего, – отвечал Раскукуев и вздохнул еще более мечтательно.
– Раскукуев, а ты не влюбился часом?
Раскукуев вздохнул, посмотрел куда-то вверх, вроде как в небеса, затем потупился и отвечал:
– Ну а что ж, мы, городовые, тоже сердце чувствительное имеем…
Описывать разговор с Лаптевым смысла не имеет, дорогой читатель. Он в сущности был точной копией разговора с Раскукуевым… И тогда, сделав выводы, Новожилов решил обратиться к своему начальству. Ибо выхода другого он не видел.
***
– Ну, Новожилов… А вы, однако, человек с фантазией!
Полежаев веселился. Давно ему не случалось слышать версии более забавной.
– Значит, эта машинка может вычислить того, в кого вам суждено…
– Точно так-с!
– А если я, скажем, введу собственное имя?
– Не надо-с, – поспешно отвечал Новожилов и потупился.
– Отчего же?
– Ну так вы женаты-с, – пояснил Новожилов, – а вдруг она вам чего-то такого нагадает…
Полежаев расхохотался. Затем уверенной рукой ввел: «Полежаев Аристарх Модестович», год рождения и адрес. Нажал зеленую кнопку. Машинка, зазвенев, заискрила экраном, завертела шестеренками и выдала: «Полежаева Александрина Арнольдовна».
– Интересно, – пробормотал Аристарх Модестович , – и впрямь… Ладно, машинку положим в сейф. Что у вас с мадам Мессмер – никаких выводов?
– Я так думал, может она кому помешала со всем энтим, ну то есть с гаданием. Может, кто сам хотел на ее клиентке жениться. А она тут другого жениха ей могла вычислить, а жених ему дорогу-с и перебежал…
– Романтичная история, – усмехнулся Полежаев. – Хотя могло быть, если невеста была уж больно денежная… Выясните, кто должен был прийти к мадам Мессмер в тот последний день?
***
Меж тем в квартире Полежаевых расследование шло полным ходом. Вооружившись блокнотом, Верочка Полежаева пригласила миссис Хадсон сесть за столик и заявила следующее:
– Мадам, я хочу помочь вам разобраться в происходящем. Я не обещаю, что мне удастся найти вашего мистера Холмса, но, по крайней мере, попытаюсь сделать все возможное.
– Милое дитя, да что вы говорите такое?! – всплеснула руками гувернантка. – Если мне привиделся человек, которого я любила когда-то…
– А может, не привиделся? Может, это он и был? В конце концов, вы его мертвым не видели?