Кашуба пожал плечами:
— Неудобно как-то… нескромно…
— А чего тут скромничать-то? О чем? Что ты уже такого сделал? Поймал преступников? Знаешь, где они спрятали орудие преступления? Хвастать тебе нечем! Во всяком случае, в настоящий момент. Так что ты не смущайся и вообще реже думай! Твое дело — искать! Кто, ты сказал, экспертизу проводит?
— Эксперт… Забыл имя-отчество его… Да и видел-то всего второй раз.
— Ну, если позвонишь, он тебя вспомнит, расскажет?
— Вспомнит. А о чем расскажет-то? — спросил Кашуба, открывая ворота двора Овсянниковых.
— Он что тут фиксировал?
— Ну… что… протектор откатал, фото делал…
— Трупов?
— Ну да. Потом… вообще все тут фотографировал. Пули не вынимал, конечно.
— Ну, это как раз понятно: у него тут ни места подходящего, ни инструментов. Да и потом, как он их потом повезет в таком-то виде. По такой жаре повезет, если по дороге не начнут разлагаться, — согласился Воронов. — Ты позвони-ка эксперту да прояви интерес. Эксперты ведь в таких местах долго работают, всю жизнь. Начальников — и больших начальников, скажу тебе, — еще пацанами помнят, и при случае могут поговорить по-свойски. Так что имей в виду.
— Так, может, я… того…
— А ты не срывайся с места всякий раз, как мысль пришла в голову. Ты старайся мыслить стратегически.
— Это как?
— А так: ты сейчас что эксперту скажешь? Мол, отчитайся-ка ты передо мной. Так? Так. Потому что сказать тебе больше нечего. А вот сейчас мы с тобой тут осмотримся, и тогда ты стратегически точно начнешь.
— Стратегически? — недоверчиво ухмыльнулся Кашуба.
— Именно. Начнешь по-взрослому. Дескать, Иван Иваныч, продолжаю я тут следствие своими силами. Выявил и допросил важную свидетельницу и по ее показаниям провожу проверку. Пока, мол, осматривал я место происшествия, появились соображения. Так что, дорогой Иван Иваныч, расскажи-ка, что ты по пулям выяснил? Понимаешь?
— Понимаю, — снова восхитился Кашуба. — Да тут-то мы ничего больше не найдем.
Воронову хотелось как можно скорее остаться одному, но и сразу отпускать участкового было рискованно. Мог вернуться в самый неподходящий момент.
Поэтому возразил:
— Давай-давай, не манкируй. И потом, я тут без тебя как без рук. Я ведь только и помню, где они лежали, да и то неточно. Рассказывай.
Кашуба рассказывал умело, точно, достаточно нудно вдаваясь в детали.
Подошли к дому, и Воронов не заметил никаких признаков опечатывания.
— А опечатывать почему не стали? Вдруг кто возвращался?
Кашуба будто споткнулся на бегу:
— Да я-то что! Я говорил, а он, мол, какой дурак сюда еще раз полезет.
— Майор?
— Ну да! Что я — буду с ним спорить?
— Ну, зачем тебе с ним спорить…Ты сейчас гляди внимательно, может, с той поры что-то изменилось?
— Как это — изменилось?
— Ну, лежало вот так, а теперь лежит эдак. Смотри внимательно. У тебя память молодая еще. Начнем с того места, где, ты говоришь, все было раскидано, — предложил Воронов.
В комнате, где они уже были вместе с Ирмой, платяной шкаф все так же стоял на своем месте. Трехстворчатый шкаф, которого было вполне достаточно для семьи из двух человек.
Две створки — отделение для верхней одежды. Одежда там так и висела, но с верхней полки были сброшены коробки, в которых хранились, видимо, какие-то мелочи, а может быть, и обувь. Внизу, под одеждой, тоже было пусто, и содержимое валялось в общей куче.
— Вот куда это все потом? — спросил Кашуба. — Выбрасывать жалко. Может, людям раздать.
— Ну, это потом в рабочем порядке… — не задумываясь, ответил Воронов, увлеченно рассматривая то, что было за третьей створкой.
За третьей створкой находилось несколько полок и ящиков, которые, как правило, предназначались для белья и иных мелочей вроде чулок, носков и прочей мелочи.
Сейчас там была пустота, а все, что прежде там лежало, валялось на полу.
— Ты понял, Кашуба? — спросил Воронов, уже предвидя ответ.
— Нет, — не обманул его ожидания участковый.
— Вот смотри: шкаф как таковой должен быть совершенно равнозначен для поиска, верно?
— Не понял, — признался старлей.
— Ну, если ты что-то ищешь и предполагаешь, что это находится в этом шкафу, то ведь будешь одинаково смотреть всюду? Ты же не знаешь, где это находится.
— Ну да…
— А тут — обрати внимание — одежда чуть-чуть тронута, скорее, для проформы, а полки и ящики чуть не с корнем вывернуты!
— Точно, — подтвердил Кашуба. — Так, значит, тут что-то лежало, важное для убийцы?
Воронов кивнул головой.
— Так, ну а еще где они наследили?
— Да, больше почти нигде, — оглянулся по сторонам Кашуба.
— Ну, давай по избе пройдемся, посмотрим.
Потоптались минут десять, и, хотя Воронов то и дело задавал вопросы, никаких изменений Кашуба не увидел.
— Так, старлей, беги звонить. Сперва позвони дежурному, дескать, давай к телефону майора…
— Да я же вам говорил, что майор должен к обеду приехать, — почти обиженно напомнил Кашуба.
Дескать, говоришь вам, говоришь, а у вас все вылетает.
— Помню я, помню, — успокоил Воронов и упрекнул. — Не хватает тебе, Кашуба, стратегии. Ну, ничего, дело наживное. Значит, зовешь ты майора, а тебе дежурный отвечает: мол, к тебе отбыл. Тогда ты чуть-чуть обозлишься и потребуешь эксперта, понял?
— А-а-а-а-а…Типа раз майора нет, давай эксперта. Здорово! Ой, здорово! И никто ничего не поймет.
— Именно. А уж эксперта мотай по полной. Если скажет, что все везет майор…
— Скажу, что мне срочно надо о чем-то спросить у людей, которые уезжать собрались!
— Вот молодец! На глазах растешь!
Едва Кашуба вышел за ворота, Воронов метнулся к «келье», которая, как ему показалось, так и не стала предметом интереса полиции.
Приходилось торопиться, и он лишь по диагонали просматривал все, что вызывало у него хоть какой-то интерес. Кажется, он нашел что-то важное, но оценить все это сейчас было невозможно. Воронов не хотел, чтобы Кашуба увидел его в этой избушке.
Посмотрев на часы, он решил, что пора возвращаться к Ирме. Выйдя со двора, он едва сделал несколько шагов, как сзади услышал:
— Ну-ка стой, мужик! Ты что тут делаешь?
14
Повернувшись, он увидел молодого парня в полицейской форме.
Видимо, это и был тот самый майор, которого ждал Кашуба, однако, в отличие от участкового, симпатий не вызывал, и Воронов решил, что будет сугубо официален. Такое действует весьма успешно.
— С кем имею честь? — холодно осведомился он после короткой паузы.
— Со мной!
На майора фокус с официальностью не подействовал. Во всяком случае, не сразу.
— Представьтесь! — Воронов слегка напряг голос.
— Ты на вопрос отвечай, а не выделывайся тут, — довольно вежливо предложил майор. — А то осложнишь себе жизнь.
— И по какой причине?
Майор уже собрался в своей, видимо, естественной манере повысить уровень угрозы, но Воронов выставил ладонь вперед-вверх и продолжил:
— Вы обязаны представиться мне и объяснить свои требования. Есть приказ, если вспомните, майор.
— Я тебе не «майор», а господин майор, понял?
И снова Воронов выразил свои мысли в нарочито вежливом тоне поучения:
— Какой же «господин» находится на окладе у государства?
Для майора причинно-следственная связь оказалась слишком сложной. Он, конечно, рад был бы что-то сказать, но не мог сообразить, чем и как его обидели. Хотя обиду-то сразу чуял и просто автоматически произнес формулу, видимо, всегда помогавшую:
— Тут власть — я!
— Власть у нас одна. В Москве. До нее ты не скоро дотянешься!
«Тыкнул» продуманно и намеренно: майор явно задумался. Видимо, он впервые столкнулся с тем, что ему возражает кто-то кроме очевидного начальства. И сделал вывод: а хрен тебя знает, незнакомый мужик, надо ли с тобой связываться.
Майор все еще раздумывал, когда из-за спины Воронова раздался голос запыхавшегося Кашубы:
— А вы уже приехали, товарищ майор? А я звоню вам, говорят, уехал — жди! А тут и ждать вроде как некогда. Вы, товарищ майор, обещали данные экспертизы привезти.
Участковый говорил без пауз, и оба — Воронов и майор — уставились на него.
Кашуба, наконец, замолчал.
— У тебя почему посторонние гуляют по месту преступления?
Майор решил всю вину возложить на участкового: все равно тот не возразит.
И ошибся.
— Так, товарищ не посторонний, он показания давал!
— Да? — удивился майор и повернулся к Воронову. — Ну, так что же вы сразу-то не сказали. Потому я на вас и обратил внимание. Извиняюся, конечно.
Обернулся к Кашубе:
— Давай сюда протокол.
— Дак, в процессе, говорю же, я бегал вам звонить, — снова затараторил Кашуба.
Воронов удивился тому, как артистичен участковый, буквально провоцируя майора на простой начальнический крик, который обижает, конечно, но никакого серьезного вреда в себе не несет.
— Ох, Кашуба, Кашуба, — принял предложенный план майор. — Ну, извиняйте, товарищ приезжий. Можете тут подождать, пока мы осматриваем, а можете и домой пойти?
Он повернулся к участковому:
— Ты ведь знаешь, где найти товарища, если что?
— Ну а как? — почти обиделся старлей.
Майор повернулся и, не произнеся ни слова, вошел во двор. Видимо, он решил, что это лучшее решение. Воронов посмотрел на Кашубу, подмигнул ему и отправился ко двору Нателлы.
Ирма сидела за столом и курила. Вид у нее был недовольный.
— Ну, а ты как бы себя чувствовал после марш-броска в триста кэмэ? — скривилась она. — У меня вся задница болит, между прочим, велосипедист.
Бабка тем временем накрыла на стол, не спрашивая Воронова, что он будет есть. Ей нравилось, что он без слов поглощает все, что она выставляет на стол.
— Что там у Овсянникова-то слышно? — спросила она после того, как стол был собран и Воронов принялся за еду.
Воронов отделался десятком фраз, не более, отговариваясь тем, что участковый его никуда и не пускал.