— Возможно, возможно. Ну, если ничего больше нет, свободен. Обо всех шагах сообщай мне. Сразу же, в любое время суток.
Арданский подумал, что работы сегодня все равно не будет. Надо ехать домой, чтобы сообщить теще и жене о смерти Катерины.
«А Гридин — не его забота», — подумал он. Но что-то в глубине сознания зашевелилось, заворочалось, вызывая глухое недовольство, и Арданский признался самому себе, что теперь как раз наступила пора его забот. Собственно, он ведь сам этого хотел, напомнил он себе. Он не думал, что все повернется именно так. Впрочем, когда приходит пора думать о будущем, всегда надо быть готовым к неожиданностям.
Хорошее будущее не придет само, как обещали коммунисты, и оно не придет ко всем. Оно придет только к тому, кто сам его готовит и создает.
В общем, Роман, ты этого хотел? Так, будь добр, получи! Есть вещи, которые надо делать самому, если хочешь, чтобы они были сделаны. Он и не предполагал, как стремительно начнут развиваться события.
На следующий день ему снова доложили о том, чем занимается Гридин, и это меняло дело. Время действовать настало раньше, чем ожидалось.
Все одно к одному. Ну и хорошо. Просто — отлично!
27
На площади перед аэропортом машин не было, но на некотором отдалении, ближе к аэропортовской гостинице, стояла иномарка с выключенными фарами. Водитель сидел на месте, и Гридин обратился к нему:
— До города подбросите? Первый раз вижу, чтобы не было такси, — постарался он как-то объяснить свое положение.
Водитель лениво открыл окно и так же лениво, будто роняя слова прямо под ноги Гридину, ответил:
— Босса жду. Он не любит посторонних.
И закрыл окно.
«Ну, надеюсь, твой босс немного деликатнее», — подумал Гридин и отошел на пару шагов, не спеша расстаться с последней надеждой.
Из соседнего здания вышла компания: двое мужчин и женщина. Они шли к машине, и Гридин понял, что кто-то из них и есть босс.
— Простите, — преградил он им путь. — Вы не могли бы подкинуть меня до гостиницы?
Кто из них был боссом, так и осталось неясным, потому что оба мужчины промолчали, продолжая путь, а ответила женщина:
— Жалко вам, что ли? Мужик, садись сюда. — Она уже открыла заднюю дверцу.
Все молчали, и Гридин расценил это как вынужденное согласие. Он сел на заднее сиденье и оказался стиснут между двумя мужчинами, а женщина села вперед. Видимо, она и была боссом.
Машина тронулась. Гридин хотел объяснить, где его лучше высадить, чтобы не плутать потом по ночному городу, но что-то его кольнуло в плечо стремительно и очень остро. Уши будто заполнило ватой, и во рту мгновенно пересохло. Он хотел попросить остановить машину, но не успел…
…Лежать ему было неудобно, и руки сильно болели в плечевых суставах. Он попробовал повернуться, но не смог этого сделать.
— Ну что, приходите в себя? — донеслось откуда-то сверху.
Голос показался знакомым, хотя и пробивался, будто сквозь вату. Лампа светила прямо в лицо, и Гридин попытался отвести глаза, но это движение сразу же вызвало легкое головокружение и тошноту.
— Вы с ним поосторожнее, не мальчик уже. А лекарство сильное, действие еще продолжается, — снова проговорил тот же голос. Все более и более знакомый.
— Посадите его, — попросил голос, и Гридин узнал Арданского. — Ну что, здравствуйте.
Арданский сел прямо перед ним.
— Извините, что я вас так необычно пригласил для беседы, но очень уж вы своенравны и проворны. Обычными путями за вами и не уследить. Почему же вы мне не сказали, что приехали в Москву? Я же вам доверял, — проговорил Арданский с укоризной.
— Пить дайте, — попросил Гридин.
— Напоите его, — велел Арданский.
— Руки развяжите, — попросил Гридин. — Как же я пить буду?
— Пить вам помогут, а руки вам пока не нужны. Вам язык нужен, ну, и, конечно, мозги, — ответил Арданский. — Пришла пора отвечать, понимаете?
— За что отвечать? — удивился Гридин.
— Не «за что», а «на что». На те вопросы, которые я буду задавать. Собственно, вы давно уже должны были на них ответить. Я вам за это плачу деньги, и немалые. И вы просто обязаны эту работу сделать.
Арданский говорил нарочито негромко. Наверное, именно так он вел свои совещания. А что? Босса должны слушать молча и трепетно.
Правда, Гридину-то Арданский боссом не был. А был он Ромой. Даже Ромкой, как его называла покойная Сапожникова. Ромка, Ромка, что же ты так сорвался-то? Грубишь непонятно зачем. Во всяком случае, продолжать разговор в таком тоне Гридин не хотел. Поэтому решил разговор обострить. Ну, не дурак же этот Арданский. Должен ведь соображать.
И Гридин начал свою партию.
— Ах, вы об этом? Ну, так вы должны понимать, что процесс, так сказать, продолжается.
— Понимаю, понимаю. — Голос Арданского был успокаивающим. — Но ведь работа сделана, не так ли?
— Я вас не понимаю, — искренне удивился Гридин.
— Не понимаете? — Брови Арданского взлетели вверх. — Ну, давайте по порядку. Вы узнали все о рассказах Сапожниковой? Узнали, что там правда, а что выдумка?
— Я узнал только то, что она рассказала, и не больше. Послушайте … — начал Гридин, но Арданский перебил:
— Не буду я слушать ваш бред! Мне нужен результат, а его вы уже получили! И вы обязаны мне его отдать!
— Да, погодите, — снова попытался хоть что-то объяснить Гридин.
— Слушать я буду только ответы на мои вопросы. Вы вообще понимаете, о чем идет речь?!
— А сами-то вы хоть понимаете, о чем, в самом деле?! — также на повышенных тонах спросил Гридин.
— Понимаю, конечно. Речь идет о сокровищах, которые оказались неизвестно где и неизвестно когда. И сейчас эти сокровища должны стать моими. Я внятно объяснил?
— Внятно, но это — бред.
Арданский стремительно наклонился к Гридину. Так стремительно, что Гридин побоялся, что сейчас они ударятся головами.
— Это — не бред. Судя по рассказам этой старой идиотки, там предметов искусства и антиквариата на миллионы, а может быть, на миллиарды долларов! Понимаете? Долларов!
Он сел, закурил. Пришел в себя, продолжил уже спокойным тоном, через который, однако, пробивалось раздражение.
— Простите, но я не люблю, когда меня принимают за лоха. Эти сокровища там пропадают недоступные и бесполезные. Катя была, конечно, легкомысленной дурочкой во многом, но только не в драгоценностях. Видели бы вы ее собственные драгоценности! Впрочем, что это я? Вы ведь их уже видели, пока обыскивали ее квартиру. Но то, что осталось от нее, — крошки! Пусть это переходит от одной бабы к другой, не жалко!
Он затянулся сигарой, подержал дым во рту, наслаждаясь ароматом и вкусом.
— Мы с вами тут вдвоем, и вас никто не начнет искать, так что мы можем не спешить. Я вас не пугаю, я просто хочу, чтобы вы, принимая решение, были максимально информированы. Сегодня двенадцатое августа девяносто первого года. Горбачева фактически больше нет! Вообще нет! Как нет и власти, к которой мы все привыкли! Ситуация в стране на грани краха! И это не преувеличение, это — достоверная информация, за которую щедро заплачено. Не сегодня завтра все рухнет! Моментально! Всё, понимаете? Рубль обесценится, все наши заводы и заводики будут продаваться иностранцам за гроши. И их еще придется уговаривать все это купить, чтобы с голоду не сдохнуть. Перевернется не только экономика, перевернется вся страна. Поверьте, что о предстоящем хаосе знаю не только я, знают многие, и не только в России. Люди сидят на мешках с деньгами и ждут свистка. И я сделал все, чтобы быть в числе этих людей!
Арданский встал, сделал несколько шагов взад-вперед, остановился перед Гридиным.
— То, что происходило в последние годы, только подготовка. Люди, которые считали, что они в эти годы управляли страной, отжили свое. Они выполнили свою задачу, они расчистили от завалов путь в будущее страны! Кто-то из них еще сохранил остатки ума и просто отойдет в сторону, и его не обидят. Пусть живет себе где-нибудь в Португалии или Уругвае, не жалко! Но большинство не поймет, что время пришло другое, новое время новых людей, и исчезнут! Пусть анекдоты про дряхлых идиотов со Старой площади или Лубянки останутся в прошлом, как и их обладатели.
Арданский, кажется, успокоился. Он говорил неспешно, помогая себе уверенными жестами.
— Вы, Павел Алексеевич, вы достаточно хорошо знакомы с нашим молодым преступным миром, чтобы точно знать, что его законы проникают всюду. Так поймите: если этому не положить предел, то скоро на уголовников будет работать вся страна! Мне не денег жалко, поверьте! Я никуда не хочу уезжать отсюда, но жить хочу в спокойствии, а не озираясь по сторонам в ожидании выстрелов снайпера. И изменить этот порядок можно только делом, а не красивыми рассуждениями, как это делали Горбачев или Яковлев. У каждого свой шанс, и мой шанс именно в этом. Сейчас или никогда! Потому что сейчас, в новом распределении ролей, места займут те люди, которые их уже никогда не отдадут. Ни при каких условиях! Конечно, я намерен войти именно в эту новую элиту, вложить деньги в заводы, научные центры, нефть, газ! Вы знаете, какими деньгами ворочают там те, кто владеет нефтью? Он диктует свою волю всем, у кого есть автомобиль! Да и вообще планов много, поверьте. Честно говоря, Гридин, я присматривался к вам, желая дать вам шанс войти в число тех, на кого я намерен опираться, но вы этот шанс упустили.
Арданский горестно развел руками.
Помолчав, сказал:
— Говорят, что сигару нельзя тушить. Ей надо позволить достойно затухнуть, уйти.
Посмотрел на Гридина.
— Вам, к сожалению, я этого не могу гарантировать.
Пожал плечами.
— Так, о чем я? Ах да! Главное для меня, конечно, мой холдинг — дело всей моей жизни! Я намерен сделать его ведущим мировым агентством и издательством. И для этого у меня уже все есть. Я собрал лучших специалистов, у меня самые лучшие толкователи событий, у нас договоры с огромным количеством людей, организаций и иных структур, которые могут давать информацию. По оценкам серьезных специалистов, мы уже давно могли бы выйти в число ведущих информационных агентств, понимаете! Ведущих! Но есть маленькая неувязка. Для этого нужны деньги, огромные деньги. Деньги для оплаты труда моих работников, без которых работа невозможна, для покупки сведений, которые на дороге не валяются, для выхода на рынки других стран. Вы думаете, все эти наши «демократические» газеты финансируются только нашими олигархами? Да в них практически без счета и меры вкачивают деньги из-за рубежа! А что могу противопоставить я? Плач о поруганной России? Да, кому это нужно? Самое обидное, я знаю, что и как нужно делать, но, как говорится, «бодливой корове бог рог не дал». И с нашими родными рублями я не то что в Европе, я у нас-то скоро накроюсь бордовой шляпой. Понимаете вы меня?