Полковник полушепотом попросил:
— Мамаша, мне бы стаканчик.
Нателла повернулась к Воронову, ожидая, пока он закончит разговор и сможет ответить, но Скорняков с упреком сказал:
— Ну, вы же видите, как человеку плохо. Принесите стакан.
Нателла ушла со словами «с ним вон как, а он вот так», но стаканов принесла штук пять.
В это время зазвонил телефон у полковника, но он налил полный стакан, вылил его в себя, откусил половину огурца и отошел подальше от стола:
— Слушаю, товарищ генерал!
Бодрости в его голосе как не бывало…
Извинения он приносил таким голосом, что Нателла на дорогу вынесла ему бутылку самогона и несколько огурцов.
Воронов окликнул:
— Полковник, у вас аптечка есть?
— Так точно! — вытянулся тот.
— Тогда подожди.
Повернулся к Скорнякову:
— Михаил Иванович! Все-таки эти ребята имеют навыки оказания первой помощи и ехать с ними вам спокойнее, да и нам тоже. А в Городе сразу в больницу!
— Не беспокойтесь, — подал голос полковник. — Доставим в поликлинику МВД, там отличный персонал, а главврачу я сейчас дам указания.
— Ну, смотрите… под вашу ответственность…
— Буду докладывать по всему пути следования, — ответил полковник.
Потом, поняв, что может идти, сказал:
— Я приношу вам свои искренние извинения, но вы меня должны понять: приказ есть приказ…
— Ладно, жизнь продолжается, — кивнул Воронов. — Осторожнее там с моим товарищем.
Когда оба внедорожника выехали за пределы Балясной, Кашуба подошел прощаться:
— Ну… внукам рассказывать буду, — широко улыбался он.
— Начальник-то твой где? — улыбнулся в ответ Воронов.
— Так, отбыл по срочным обстоятельствам, — не переставал улыбаться Кашуба. — А мне велел выполнять все ваши приказания!
— Все?
— Так точно!
— Ну, пошли есть, а то я сейчас упаду!
Спешить уже никуда не надо было. Сходили только за бутылкой, которая уже давно охладилась на берегу.
Кашубу уложили в пристройке, Гридин лег в доме, а Воронов собрался на тот самый чердак, где провел первую ночь. С Ирмой.
Вспомнив Ирму, подошел к Нателле:
— Ну что, видела, какие дела бывают?
Но Нателла поняла его слова совершенно иначе:
— Ну, так ты этого петуха так растрепал, что он, поди, спать сегодня не будет.
Воронову похвалы старухи были ни к чему.
— Ты о другом думай: что, если бы он Ирму так прихватил?
— Ирму-то за что? — В голосе бабки сразу послышались слезы.
— А меня, значит, было за что? — удивился Воронов.
— Дак, ты же мужик! — убила логикой Нателла.
— Ты о другом думай: если ее возьмут, а меня рядом не будет. Думаешь, этот — единственный? Да их тут, поди, человек десять, — продолжал пугать Воронов.
Ему было и неудобно, и, пожалуй, стыдно, но он не видел другого пути к «чертову городищу», с которого, собственно, все и началось…
— Ладно, — завершила разговор Нателла. — Спать пора. Все равно ночью ты никуда не пойдешь.
Утром завтракать сели все вместе, но Кашуба быстро перекусил и, сославшись на неотложные дела, быстро уехал, и завтрак продолжили без него и без спешки.
После завтрака, когда Нателла начала убирать со стола, Гридин попросил:
— Нателла Иосифовна, можно и мне увидеть тот медальон, который вы показывали Алексею?
— Да, почему нельзя-то, — ответила старушка.
Гридин аккуратно взял его в руки, начал рассматривать, но как только она ушла, сказал:
— Ты, Алексей, уже понял, что означает вчерашняя история?
— Пока еще не совсем, — признался Воронов. — А ты как думаешь?
— Думаю я, что затеяна какая-то игра, скорее всего, политическая, в которой какую-то роль играет и это «чертово городище».
— Каким боком политическая? Если Скорняков не выдумывает, то слухи о «золоте Колчака» тут популярны, и время от времени появляются люди, которые уверены в том, что именно они нашли следы этого золота. А все остальное — совпадения и случайности.
— Совпадения и случайности? — переспросил Гридин. — Ну, не знаю. Думаю только, что не все мне ясно, а я это не люблю. Мешает спать.
— И что?
— А то, что беспокойно мне за моего нового приятеля Михаила Ивановича. Если бы кто-то получил от Овсянникова ответы на все вопросы, то дело уже давно приняло бы другой поворот и нас бы не трогали. А если уж тронули, и тем более в такой форме, как вчера, то поиски ведутся, и ведутся все активнее.
Он вспомнил что-то и усмехнулся:
— Ты почему вчера все, что мы нашли, решил спрятать?
— А вот не знаю, — ответил Воронов. — Честно не знаю. Задницей почуял что-то недоброе. Ты, кстати, сиди, а я на бережок слетаю, вещи заберу.
— Давай, — согласился Гридин. — Осторожнее только.
В этот момент из дому вышла Нателла и решительно подошла к ним.
— Вот что, Алексей, никуда я вас не поведу, а про дорогу расскажу. А сама ни-ни, — твердо проговорила она.
Воронов замер, но Гридин успокоил:
— Ты иди по своим делам, а мы тут дорогу выяснять будем. Мне-то расскажете? — улыбнулся он Нателле.
33
В этот раз пришлось делать крюк по окружной дороге, чтобы въехать в город не со стороны Городка, а с другой.
На вопрос Гридина «зачем?» Воронов пожал плечами и ответил «так!»
На въезде Воронов позвонил в больницу и обрадовал Гридина: Скорняков хорошо спал, сейчас его обследует врач и, скорее всего, через час уже выпишут.
— Давай, Алеша, сделаем так, — сказал Гридин. — Сейчас заедем в магазинчик какой-нибудь, наберем харчей. Потом закинешь меня к Скорнякову домой, а сам отправишься за ним в больницу, а?
— Ну а что, приемлемо. Там вроде неподалеку от его дома есть супермаркет, — согласился Воронов и повернулся к водителю. — Туда выворачивай.
В супермаркете, едва вошли, Гридин хлопнул Воронова по плечу:
— Кофейку хряпнешь?
— Спасибо, дядя Паша, иди один. А я пока все соберу, — ответил Алексей.
Он стоял перед рядами сосисок, прикидывая, каких и сколько взять, когда сзади кто-то кашлянул.
Воронов обернулся. Перед ним стоял Сава:
— Здравствуй, полковник!
— Здравствуй, Сава.
— Ты к Скорнякову собираешься? — спросил Сава.
— Не рекомендуешь? — усмехнулся Воронов.
— Категорически не рекомендую, — без улыбки ответил Сава. — Хозяин — мы знаем — отсутствует, а у нас там дело есть.
— Это ты мне шьешь «недоносительство»? — снова усмехнулся Воронов.
— Ты, полковник, знаешь, что свое дело я знаю хорошо, а перед тобой у меня вечный долг, — ровным голосом говорил Сава. — Просто прошу тебя часик где-то поболтаться.
— У тебя к нему какие дела? — спросил Воронов.
Сава замялся.
— Да мне конкретики не надо, мне просто намека достаточно, — слегка надавил Алексей. Если интересы наши с тобой не пересекаются, то и проблемы нет.
— А если пересекаются? — насторожился Сава. — Ты учти, если узнают, что я с ментом обо всем этом базарил, то мне… сам понимаешь, предъявить могут.
— Я уже давно не мент, — начал Воронов, но был перебит.
— Это ты другим рассказывай. Сам все понимаешь. В общем… я сказал, ты услышь.
— Давно они там? — спросил Воронов.
Сава посмотрел на часы:
— Через полчаса можешь отправляться. Тут добираться не больше десяти минут от двери до двери, — проявил осведомленность Сава и спросил с надеждой. — Договорились?
Воронов молчал, размышляя, потом заговорил:
— Сава, мы давно знакомы, поэтому я тебе и задаю вопросы. Судя по всему, тебя впрягли втемную, по незнанию. Человек этот ввязан в большую игру, в очень большую. Не знаю, что тебе пообещали, что ты там ищешь, но, поверь, идешь ты по лезвию.
По мере того как Воронов говорил, на лице Савы появлялось разочарование и огорчение, и он уже готов был прервать монолог, когда заверещал его мобильник.
Говорил Сава короткими фразами, чаще просто одним словом. Говорил резко, был недоволен и не скрывал недовольства.
Вернув трубку в карман, посмотрел на Воронова озадаченно, но сразу же улыбнулся:
— Ваши подъехали, пока мои парни еще не вышли. Вроде повязали.
Он хотел спросить о чем-то, но не решался, видимо.
— Ну, пойдем, кофейку выпьем, а? Не в лом тебе с преступным авторитетом кофе пить?
Сава балагурил, но Воронов понимал, что эта напускная веселость — способ успокоиться, и молчал, не мешая Саве.
Гридин, уже выпивший свой кофе, попался им по дороге, но прошел мимо, даже не повел глазом в их сторону.
Сава балагурил:
— Ну, повяжут их… в отделение привезут… а следом адвокаты набегут… дело обычное… парни знающие, лишнего не сболтнут… нужное возьмут, остальное отсеют… Да, вашим еще и доказывать надо, а я своим приказа брать его барахло не давал, так что при них они ничего не обнаружат, — будто отчитывался Сава.
Он отошел к стойке и к кофе добавил рюмку коньяка. Воронов предположил, что Сава просто тянет время.
Видимо, так оно и было, потому что снова зазвонил телефон, и Сава ответил.
Теперь он почти не говорил, только слушал, иногда уточняя.
Положив телефон в карман, помолчал, потом посмотрел в глаза Воронову:
— Похоже, пацанов… того… — сообщил он. — Как оказавших вооруженное сопротивление… Какое «вооруженное», я их лично проверял! У них перочинного ножа не было и быть не могло!
— Что случилось?
— Сам-то не понял?
— Это точно?
— Да! — исчерпывающе ответил Сава и опрокинул коньяк в себя.
Потом уперся взглядом в Воронова:
— Ты что об этом знаешь? Что мне говорил? Почему предупреждал?
— Толком я мало что знаю. Скорее, отрывочно. Идет большая игра, Сава, и вас, блатных, в нее кто-то втянул, чтобы тут и закопать.
— Думаешь? — усомнился Сава, но сам себе и ответил грустной усмешкой: — А что тут думать?
— Ты всех своих туда отправил?
— Почти.
— То есть теперь ты можешь только на себя самого надеяться, если всерьез говорить, — констатировал Воронов.
Сава промолчал.