– Мистер Глоссоп! – Сестре Камфот удалось добиться впечатляющего результата всего парой слов, произнесенных почти шепотом, леденящим и властным.
Мистер Глоссоп поумерил тон своих воплей о «ворюгах» и «ограблении», но не прекратил их совсем. Покачав головой, сестра пересекла двор, не обращая внимания на дождь, и под одобрительные возгласы пациентов, к этому времени столпившихся уже возле каждой палаты, на верандах, крылечках и у окон, подняла Глоссопа с колен, крепко схватив за плечи.
– Возьмите себя в руки, вы же мужчина! – прошипела она. – Посмотрите на себя и не устраивайте сцен! Здесь множество тяжело больных людей, один джентльмен только что умер, а вы воете перед кабинетом главной медсестры, как нечистая сила! Что случилось, черт побери?
При упоминании главной сестры Глоссоп, казалось, чуть пришел в себя. На нетвердых ногах он попятился обратно в кабинет, увлекая сестру Камфот за собой – чтобы продемонстрировать ей зияющую пасть пустого сейфа. Ее крепкая фигура заслонила дверной проем – персоналу и пациентам пришлось вытягивать шеи, чтобы разглядеть, что там происходит, но они видели лишь мелькающие белые рукава жестикулирующего Глоссопа.
Розамунда Фаркуарсон уже стояла на ступеньках кабинета, пытаясь заглянуть сестре Камфот через плечо.
– Мой выигрыш! В сейфе был весь мой выигрыш – чертова куча наличных! – Даже в припадке отчаяния она не стала упоминать ни о том, что главная сестра обещала оштрафовать ее на десять фунтов, ни о пятерке, которая ушла рядовому Сандерсу. Пускай Розамунда и расстроилась из-за потери денег, но разум она не потеряла – лишь куда-то подевалось ее красивое английское произношение.
Стоя на крыльце первой военной палаты, Морис Сандерс наблюдал, как Розамунда пытается протиснуться мимо сестры Камфот. Он все еще питал к Рози некоторые чувства и не хотел видеть, как она выставляет себя дурой перед толпой. И в то же время понимал, что сам сделал больше чем достаточно для того, чтобы запятнать среди персонала как ее имя, так и свое – санитарки умели сплетничать очень злобно, и осознание этого удерживало его от того, чтобы броситься через двор к ней на помощь.
– Ну вот и славно, – прошептал он мгновение спустя, когда Сара Уорн шагнула к Розамунде, избавив его от необходимости проявлять рыцарство – качество, которого ни он сам, ни его товарищи в нем не замечали.
Сара положила руку Розамунде на плечо – ее голос звучал спокойно, но взгляд был очень выразителен:
– Обойдемся без лишнего шума. – Она придвинулась ближе и перешла на шепот: – Неужели ты не понимаешь, что все только получают от этого удовольствие? Не нужно постоянно давать им поводы для сплетен, Рози.
Розамунда обернулась и взглянула на собравшуюся толпу пациентов, медсестер, ночных сиделок – всем не терпелось увидеть, что будет дальше, все желали посмотреть спектакль.
– Ты права, – процедила она сквозь зубы. – Но я бы с радостью устроила шумную сцену, которую они так жаждут. Ладно, Сара, я буду паинькой. Ведите, леди Макдуфф!
Протянув Саре руку, она смиренно позволила отвести себя в кабинет главной сестры. Но едва они переступили порог, укрывшись от слабеющего дождя, как кто-то из мужчин крикнул с крыльца первой военной палаты:
– Эй, сестра, а разве не нужно первым делом найти главную медсестру?
Его возглас подхватили и остальные выздоравливающие, скандируя хором:
– Найдите главную, главную, главную! Приведите ее, приведите, приведите!
Услышав эти насмешливые призывы, мистер Глоссоп окончательно вышел из себя. Собираясь обрушить свой гнев на солдат, он оттолкнул локтями в стороны Сару и Розамунду, чтобы не закрывали вид на двор, чем вызвал недовольное мычание у мужчин на крыльце, сердитое «Эй, полегче!» от доктора Хьюза и куда более угрожающее «Тихо, ты, болван, а то я дам тебе реальный повод для стонов, черт побери!» от Мориса Сандерса. Не обращая внимания, мистер Глоссоп встал на верхней ступеньке крыльца перед кабинетом и разразился обличительной речью против больницы, моста по дороге к больнице и потрепанного фургона, который ему выдали, чтобы ездить по дурацкой дороге через дурацкий мост в дурацкую больницу, перемежая эти сравнительно дипломатические выражения потоками такой отборной брани, что обычно молчаливый Боб Поусетт заметил, обращаясь к Катберту Брейлингу:
– Надо признать, Кат, этот тип знает толк в ругательствах. Такого не услышишь даже от старого моряка или Сандерса в тяжелый день.
Сестра Камфот, разгневанная этими выражениями и много чем еще, схватила Глоссопа за шиворот, затащила обратно в кабинет, швырнула в старое кожаное кресло и потребовала, чтобы он немедленно прекратил. Розамунду и Сару она заставила замолчать одним лишь взглядом, а затем взяла командование на себя:
– Где сержант Бикс? А?
Ответом на этот вопрос или, скорее, приказ стал звук сапог, стучащих по асфальту. Толпа у входа в офис расступилась, давая дорогу сержанту. Только так выздоравливающие могли выразить свое уважение. Они любили Бикса, веселого и толкового человека, не имеющего никакого отношения к идиотским больничным порядкам, которые, похоже, были введены исключительно потому, что так хотелось сестре Камфот.
– Я здесь, сестра!
– Я вижу. И мы все ждем вас уже некоторое время. Почему, сержант, сотрудникам больницы постоянно приходится самим держать ваших людей под контролем?
– Честно говоря, сестра, уже давно отбой, а мне надо разобраться с чертовой кучей, простите, бумаг в офисе – многие из этих ребят возвращаются на службу через несколько дней.
Заверения Бикса, что он строго присматривает за своими людьми, не подтвердились, когда несколько солдат, облепивших веранду первой военной палаты, засвистели и заулюлюкали, выражая свое одобрение при известии о скорой выписке из больницы. Сержант обернулся к ним с видом человека, которому за последние несколько месяцев крайне надоела роль посредника в установлении мира между солдатами и медсестрами. Зрители притихли, будто рассаживаясь по местам в кинотеатре, где наконец-то должен был начаться основной фильм.
Сестра Камфот приложила все силы, чтобы не разозлиться на Бикса так же, как привыкла злиться на солдат, – ее сдерживала лишь вера в ценность иерархии. Напротив, она постаралась понизить голос и тихо сообщила Биксу:
– Произошла кража.
– Ясно, сестра. Значит, нам необходимо провести расследование! – изрек Бикс, констатируя очевидный факт. – Каков объем ущерба?
– У фургона мистера Глоссопа лопнуло колесо, когда оставалось отвезти жалованье еще в несколько больниц. Главная медсестра спрятала содержимое его чемодана в своем сейфе, а теперь мы обнаружили сейф распахнутым настежь. Похоже, вся касса пропала, а четыре учреждения по-прежнему сидят без денег.
Бикс высоко вскинул брови, и сестра Камфот восприняла это как искреннюю озадаченность ситуацией.
– Кроме того, молодая мисс Фаркуарсон, похоже, также лишилась своего выигрыша, полученного днем на скачках: у главной сестры хранилась и эта сумма.
– Тогда нам следует поскорее приступить к поискам, верно?
Сестра Камфот нахмурилась:
– Поскольку речь идет о крупной сумме, учитывая кассу мистера Глоссопа, вообще-то я не хочу, чтобы кто-либо из пациентов знал о том, что произошло. Сплетни – самая опасная вещь в любой больнице. – Она сделала паузу и пристально посмотрела на Розамунду Фаркуарсон, которая уже открыла рот, чтобы возразить, что кража все-таки немножечко хуже. – Возможно, вскоре все выяснится, мисс Фаркуарсон. Надеюсь, что так и будет. А пока, сержант Бикс, я предпочитаю придерживаться принципа «меньше болтовни – быстрее результат», поэтому порекомендую главной сестре выдать это за пропажу и поиски выигрыша мисс Фаркуарсон.
Затем сестра Камфот повернулась к Саре Уорн:
– Мисс Уорн, поезжайте в «Бридж-отель» и сообщите им, что произошла кража и нужно быть настороже – возможно, вор решит попытать счастья во всех окрестных заведениях.
Сара кивнула и бросилась к площадке за кухней, где стояли припаркованные машины. Сестра Камфот вновь обратилась к Биксу:
– Пока мы не свяжемся с местной полицией – а я займусь этим немедленно, – полагаю, самым верным ходом будет вернуть всех этих людей обратно в постели.
– Вы правы, – кивнул Бикс и решительно направился к выходу из кабинета. – Так, парни! – крикнул он солдатам, вновь появившись во дворе. – Все мы любим повеселиться, но пора возвращаться по койкам! Давайте, пошевеливайтесь! Раз-два, раз-два, шире шаг!
Солдаты проворно ринулись по палатам – дисциплина взяла верх над понятным любопытством. Гражданские пациенты последовали их примеру.
– Так, а вы, – сестра Камфот продолжала свою миссию по борьбе с хаосом, указывая пальцем на санитарку, которая высунулась из окна регистратуры, – позвоните в полицейский участок Голдс-Корнер и скажите, что произошло ограбление. Да, я знаю, что там всего один констебль и сейчас он не на дежурстве, – добавила она, предвосхищая возражения, – но я уверена, что у него есть прямая линия связи с городским начальством, и он доложит быстрее, чем мы. А потом сможет прибыть к нам и навести хоть какое-то подобие порядка, пока мы будем ждать полицию. Надеюсь, она разберется, что же, черт возьми, произошло.
Санитарка пожала плечами, покачала головой и ответила с беспечностью, от которой сестре Камфот захотелось ее придушить:
– Не получится, сестра, я уже пробовала. Линия не работает, оператор не отвечает, никакой реакции.
Едва она произнесла эти слова, как они услышали на подъездной дорожке шум автобуса, вернувшегося гораздо быстрее, чем обычно. Взвизгнули тормоза, и вскоре появилась запыхавшаяся Сара Уорн – ветер откидывал назад ее короткие темные волосы, мокрые от дождя, подчеркивая правильные черты лица, на котором застыло выражение глубокого беспокойства.
– Сестра Камфот, я почти добралась до моста, но к пабу не подъехать: дорогу размыло. Прямо на развилке все завалено камнями и сучьями. Река поднялась гораздо выше, чем когда-либо, и поток ужасно быстрый. Мост я тоже осмотрела – некоторые незакрепленные доски, очевидно, снесло штормом. Как минимум одной нет вообще, а две другие торчат вверх, словно качели. Даже в сухую погоду я бы не рискнула ехать через него на автобусе – застряла бы или еще чего похуже.