Аллейн продолжил:
– На данный момент и до тех пор, пока доктор Хьюз не даст мне более четкое представление о том, что случилось с главной сестрой, я хотел бы начать с опроса каждого из вас по очереди.
– Ох, инспектор, я ведь не патологоанатом, – возразил доктор Хьюз, разведя руками.
Аллейн нахмурился, изучая строгого молодого человека, стоящего перед ним. Высокий лоб Хьюза был наморщен – признак серьезного беспокойства; темно-серые глаза, обрамленные длинными ресницами, вполне уместно смотрелись бы на обложке модного журнала – из тех, которыми зачитываются молодые девушки вроде мисс Фаркуарсон. Но этот картинный внешний вид ничуть не снижал искренности, с которой говорил доктор. Аллейн на секунду задумался: не расстроен ли Хьюз событиями вечера больше, чем следует, – но затем отбросил эту мысль как несправедливую. Все, что он знал точно, – что смерть мистера Брауна стала той соломинкой, которая сломала спину неизвестному верблюду. И без сомнения, этот верблюд проявит себя с наступлением глубокой ночи.
– Это весьма досадно, доктор Хьюз, – произнес наконец инспектор, внезапно осознав, что все его ждут, и не в первый раз за этот вечер сожалея, что с ним рядом нет его надежного сержанта Фокса. – Без полноценного вскрытия, в отсутствие местной полиции, пока не будет отремонтирована телефонная линия или мост, нам всем придется как-то выкручиваться. Пока мы не узнаем, что случилось с главной сестрой и телом мистера Брауна, придется рассматривать это как дело об убийстве – в дополнение к краже. Видится нечто чрезвычайно необычное в замене одного тела другим – достаточно необычное, чтобы предположить за этим преступление.
Аллейн вновь сделал паузу, и в офисе воцарилась тишина – как наконец-то и снаружи. Завывания ветра, не так давно сменившиеся мягким шелестом, вовсе стихли. Инспектору хотелось оказаться где угодно, только не здесь, заниматься чем угодно, только не этим. За тонкими деревянными стенами и железной крышей этого тесного офиса раскинулись широкие равнины, охватывающие маленькие сонные городки и простирающиеся на восток к океану, а в противоположном направлении, всего в нескольких милях от того места, где сейчас стоял детектив, тянулись горные гряды, их зазубренные вершины сверкали от снега даже в разгар лета. Если уж приходится бодрствовать, то инспектор предпочел бы делать это снаружи, глядя на непривычные звезды Южного полушария. С самого приезда Аллейн занялся изучением необычных созвездий – новые очертания становились еще более очаровательными по мере того, как он узнавал их художественное описание, а те, которые он знал с детства, казались еще более яркими в этой погруженной во тьму первозданной стране.
Сотрудники смотрели на Аллейна, ожидая, когда он вновь заговорит. Нет, сегодня ночью не до созерцания звезд.
– Поскольку каждый из вас признает, что провел этим вечером какое-то время с главной сестрой, а некоторые побывали с ней наедине в ее кабинете, мне нужно поговорить с каждым индивидуально. А пока, уж извините, я вынужден просить вас оставаться здесь, в транспортном отделе. Я доверю вам присматривать друг за другом, но, если кто-нибудь решит покинуть офис без моего позволения, возможно, придется вас запереть. При необходимости я попрошу сержанта Бикса поставить возле двери одного из своих людей. Это ясно?
Это было ясно, но не всем понравилось. Глоссоп забормотал что-то себе под нос и наконец выпалил:
– Это хамство, вот что это такое! Мое начальство доверяет мне возить кассу каждую неделю – через равнины, в одиночку, имейте в виду! Мне не нужны никакие чертовы… извините, дамы, – кивнул он Саре и Розамунде, которые кусали губы, пытаясь сдержать улыбку, – не нужны ни компаньон, ни охранник, чтобы присматривать, что я не удеру с деньгами! И вынужден признаться: я в шоке от того, что вы, инспектор, или детектив, или как вас там, не доверяете мне так же, как мои боссы. А эти люди – фактическое правительство Новой Зеландии, да будет вам известно. И это я еще не говорю о том, что вы уже пришли к выводу, что один из нас вор или, упаси Господь, убийца, и все равно хотите запереть нас всех вместе!
Аллейн дождался, пока Глоссоп закончит, и ответил спокойно и терпеливо:
– Моя должность – старший детектив-инспектор. Согласен, мистер Глоссоп, звучит громоздко, однако я охотно откликаюсь на «инспектор», «детектив», «мистер Аллейн», на «Аллейн» и даже на «эй, ты», если необходимо.
Инспектор поймал взгляд Розамунды и отметил ее одобрительный кивок, поворачиваясь к сестре Камфот, которой уже тоже не терпелось высказать все, что она о нем думает, – порыв, несомненно, вызванный тем, что Глоссоп забыл включить ее в число «дам», перед которыми извинялся.
– Дело в том, что вы вынуждаете меня передать мои обязанности по надзору за сиделками кому-то из подчиненных. При матроне… Я имею в виду, когда главная медсестра была… – На мгновение Аллейну показалось, что стоящая перед ним стальная женщина может потерять самообладание, и он отметил, что все остальные в офисе, похоже, в таком же ужасе от подобной перспективы, как и он сам, – и надеялся, что не показывает этого. К счастью, годы опыта опять взяли верх, и через миг сестра Камфот вновь обрела устойчивость – как лодка, выровненная в волнах рукой опытного моряка, – и продолжила: – Теперь за больницу отвечаю я. И должна иметь возможность выполнять свою работу.
– Я ценю это, сестра Камфот, – сказал инспектор без всякого сарказма.
– От вас этого вовсе не требуется. Как бы то ни было, после возвращения Бикса я отправлю его привести вам следующую по рангу сестру. Вы можете с ней поговорить и отдать необходимые поручения.
С остальными особых сложностей не возникло, правда, отец О’Салливан беспокоился, что кто-то должен сидеть рядом с молодым Сидни Брауном на случай, если тот проснется, но согласился пока подождать в офисе. Аллейн сделал себе мысленную пометку – привести Сидни Брауна в офис как можно скорее, поскольку тот тоже провел некоторое время с главной сестрой этим вечером, хотя и в присутствии викария. Юного мистера Брауна придется добавить к и без того длинному списку опрашиваемых.
Доктор Хьюз неохотно согласился высказать свои предположения, что могло случиться с главной медсестрой, хотя и вновь возразил, что он не патологоанатом. Сара Уорн заявила, что готова использовать это время, чтобы составить график дежурств на несколько недель вперед, если только удастся убедить Глоссопа дать ей сесть в собственное кресло за собственный стол.
Одна Розамунда Фаркуарсон, похоже, позитивно воспринимала ситуацию.
– Я очень хочу вернуть свои деньги и сделаю все необходимое, чтобы вновь их заполучить. Можете рассчитывать на меня, инспектор! – весело добавила она, и Аллейн подумал, что это совершенно излишне, как и ее очаровательная улыбка.
Когда вернулся Бикс, после небольшого совещания его отправили за подчиненной сестры Камфот. Он привел с собой терпеливую медсестру, и распоряжения были отданы – хотя и не так быстро, как хотелось бы Аллейну.
– Очень хорошо, – произнес Аллейн, когда все наконец устроилось к удовлетворению сестры Камфот. – А теперь, мисс Уорн, вам задание, пока сержант Бикс проводит меня в морг. Сколько пассажиров ехало у вас в автобусе этим вечером?
– Всего нас было десять человек, инспектор. Я и девять пассажиров. Восемь сиделок и Сидни Браун.
– Замечательно. Я хотел бы получить список пассажиров и еще один – с указанием пациентов и персонала в каждой палате. Как я понимаю, сестра Камфот, даже тех пациентов, которых вот-вот выпишут, загоняют в палаты в семь вечера?
– Совершенно верно, инспектор. Мы с главной медсестрой гордились, что управляем сплоченным коллективом, нам нравилось всегда знать, где находится каждый. У нас есть сестринский пост возле входа в каждую палату, и ночные дежурные сидят там с семи часов вечера, так что мы можем предоставить вам полные списки всех военнослужащих и гражданских лиц, которые благополучно лежали в своих постелях и, конечно, не могли совершить кражу или что-либо еще… – Самообладание на миг покинуло сестру Камфот, и Аллейн поспешил вмешаться:
– Будет очень здорово сразу исключить такое огромное количество людей из моего списка потенциальных подозреваемых.
– Полагаю, тогда останемся только мы? – спросил Глоссоп, все еще гневно-багровый от мысли, что его могут подозревать.
– Не только мы, мистер Глоссоп, – вставила сестра Камфот. – Трем выздоравливающим военнослужащим сегодня вечером разрешили прогуляться до парадных ворот. Их должны выписать со дня на день, и мы поощряем активные физические упражнения перед возвращением на службу. Эти трое, о которых идет речь, – самые неисправимые.
– Очень подходящее для них слово, – не удержалась Розамунда. Сара Уорн ткнула подругу кулаком под ребра.
Сестра Камфот продолжала:
– К семи часам в палату они не вернулись. Собственно, я не удивилась, увидев их, возвращающихся гораздо позже.
– О какой палате вы говорите? – спросил Аллейн.
– О первой военной.
Инспектор кивнул:
– Понятно. Как раз в разгар всех этих вечерних треволнений. В таком случае, думаю, можно попросить свеженазначенную адъютантку сестры Камфот привести этих троих мужчин, чтобы они присоединились к нам здесь. И пусть она разбудит молодого мистера Брауна и приведет его тоже – хочу держать всех цыплят в одном курятнике.
Глоссоп начал было разглагольствовать о возможности подцепить инфекцию от солдат, но сестра Камфот оборвала его резким замечанием: разве он не слышал, как она сказала, что этих мужчин скоро выписывают и они совершенно здоровы?
– Тогда все складывается как надо! – оживленно заключил Аллейн, хлопнув в ладоши, чтобы привлечь всеобщее внимание. – Сержант Бикс, если вы проводите меня к моргу, мы сможем убедиться, что там не притаился никакой злоумышленник, прежде чем доктор Хьюз приступит к осмотру тела. После этого мы сможем оставить главную сестру в покое хотя бы до утра. А затем мы отправим вас на обыск помещений. Возможно, мы даже обнаружим, что наш друг Уилл Келли за сорок минут опоясал всю больницу