– На кухню? – недоверчиво проворчал Поусетт.
– Я подумал, что пора нам разбудить ночного дежурного, мистера Келли. Хорошая доза крепкого кофе сделает свое дело – если таковой найдется.
– Есть растворимый походный кофе и цикорий, этого должно хватить, – пробормотал Сандерс.
– Вот и замечательно! – провозгласил Аллейн. – Доктор Хьюз, надеюсь, вы будете любезны и введете это лекарство.
Хьюз начал было протестовать, но затем сообразил, что детектив подобным образом справляется с ситуацией, и неуверенно кивнул. Как с облегчением заметил Аллейн, доктор благоразумно избрал молчание в качестве наилучшей линии поведения.
Инспектор продолжил:
– Может, там найдется чай и какое-нибудь печенье для тех, кто остался в транспортном отделе? Уверен, что мистеру Глоссопу в частности надоело сидеть взаперти без крошки еды. Кажется, в наши дни молодых констеблей учат принципу, что голодный человек выложит все секреты. Но я всерьез опасаюсь, что оставить новозеландца без его законной чашки чая – это значит зайти слишком далеко.
– Мы вам тут, знаете, не поварята на побегушках! – выпалил Поусетт.
– Конечно, но вы также заверили меня, что практически здоровы. Поэтому думаю, должны приносить пользу, – а это та помощь, которую вы можете оказать сегодня ночью. Меня заставили поверить, что из новозеландских землекопов получаются самые находчивые солдаты в мире…
– Это правда, черт побери! – энергично кивнул Сандерс.
– Чудесно. Тогда чай и печенье на всех. Устроим полуночный пир.
Аллейн бодро пробежал оставшиеся несколько десятков шагов до транспортного отдела, просунул голову в дверь и сообщил, что продовольствие уже на подходе, а его вера во всеобщую новозеландскую любовь к чашке хорошего чая означает, что он доверяет им оставаться в офисе. Оставив за спиной приоткрытую дверь и ряд изумленных лиц, инспектор быстрым шагом направился к моргу вместе с Биксом. Трое солдат смотрели им вслед – они еще больше удивились, услышав, как инспектор насвистывает на ходу.
– Проклятье, что все это значит? – спросил капрал Брейлинг.
– Не знаю, приятель, – ответил рядовой Поусетт, качая головой. – По-моему, этот парень полный псих.
– Тебя никто не спрашивает, Поусетт! – резко оборвал его доктор Хьюз, собрал солдат и повел на кухню.
Глава 20
– Ее нигде нет, сэр. Исчезла.
Бикс всплеснул руками, и тени от них заплясали на стенах, будто сержант дирижировал невидимым оркестром.
– Главной медсестры здесь нет? – растерянно повторил Аллейн, слыша в собственном голосе потрясение и что-то близкое к гневу.
Картина была слишком очевидной – старая каталка вновь опрокинута, морг совершенно пуст, однако, несмотря на эту очевидность, недоверие инспектора только возросло, когда Бикс повторил свой рассказ:
– Мы вошли, я и доктор Хьюз. Я сразу зажег фонари, как и раньше. Потом мы повернулись и посмотрели на тележку. Ну, я посмотрел, а доктор вытаращился на нее в шоке. Или в ужасе, я бы сказал, – да, это был скорее чертовски сильный ужас, извините за мой французский.
– Извиняю, – машинально откликнулся Аллейн, сам уставившись на тележку.
– И, как вы сами видите, – никакой медсестры.
– Никакой медсестры, – вновь повторил Аллейн, мысленно ругая себя за бестолковые реплики. – Мы точно хорошо заперли за собой дверь, когда уходили?
– Вы же сами запирали, сэр. А ключи сестры Камфот я все это время держал при себе.
– У кого еще есть ключи?
– Здесь, в больнице, другие ключи были только у главной сестры – их мы еще не нашли. И ключи сестры Камфот – вы дали их мне, чтобы мы с доктором открыли дверь.
– Запасных нет?
– Есть запасной комплект, но он в городе, у председателя правления больницы, – на всякий случай. Свои главная медсестра всегда держала при себе. Она не из тех… была не из тех, кто теряет вещи.
– Так. Ну, потерю одного тела еще можно списать на небрежность[7]…
– Простите, сэр? – переспросил Бикс.
– Да не берите в голову. – Инспектор нахмурился. – Сон в летнюю ночь стремительно превращается в зимнюю сказку[8].
– Не понял, сэр.
– Не обращайте на меня внимания, Бикс, я пытаюсь шутить, когда озадачен. А в данный момент я в крайнем замешательстве. Боюсь, есть только два возможных объяснения этой нелепой ситуации.
– Какие? – Бикс смотрел на Аллейна с энтузиазмом умного лабрадора, которому предложили отправиться на долгую прогулку, где будет много кроликов. Инспектору было жаль его разочаровывать.
– Поймите, Бикс, дело не в том, что я вам не доверяю. Если уж я решил с вами работать и доверял до сих пор – глупо перестать делать это сейчас. Просто меня учили высказывать собственное мнение только тогда, когда я располагаю хотя бы малой толикой фактов. А фактов пока явно не хватает.
Аллейн застыл на месте, присел на корточки и снова огляделся в поисках следов. Казалось, ничего не изменилось с тех пор, как они были здесь около часа назад, и все же инспектора не оставляло ощущение, что теперь что-то иначе. Дело не в опрокинутой тележке и не в пропавшем теле главной сестры – просто что-то слегка не в порядке. «Но будь я проклят, если могу сказать, что именно», – думал Аллейн, простукивая холодный пол кончиками пальцев. Он вновь поднялся во весь рост, осматриваясь по сторонам – теперь медленнее.
– В таком случае, Бикс, на данном этапе разумно двигаться дальше.
Инспектор хлопнул в ладоши, словно побуждая себя к действию, и вскинул взгляд, удивленный гулким эхом.
– Ого!
Он снова хлопнул. Бикс внимательно наблюдал за ним.
– Сержант, – сказал Аллейн озадаченному помощнику, – вам поручение. Бегите обратно в транспортный отдел и передайте доктору Хьюзу, чтобы он никому об этом не говорил – ни единого слова. Как только вы убедитесь, что он все понял, принесите мне кусок хорошей веревки. – Инспектор сделал паузу, подошел ближе к углублениям в скале и еще раз хлопнул в ладоши. Наморщив лоб, что-то быстро подсчитал в уме и сообщил: – Сорок футов, а может, пятьдесят. Да, этого должно хватить.
– Сорок-пятьдесят футов веревки, сэр. Я понял. – Бикс кивнул, словно секретарь, проверяющий надиктованное, и Аллейн поздравил себя с тем, что решил положиться на сержанта.
– Именно. Нам также понадобится парочка новых фонариков – по возможности, самых мощных, какие найдутся. Приступайте, дружище.
Аллейн подождал несколько секунд, дабы убедиться, что сержант действительно ушел. Затем наклонился, снял ботинки и вновь осмотрел пол с близкого расстояния. Тот не выглядел таким гладким и чистым, как ранее, но без квалифицированного эксперта-криминалиста инспектор затруднялся сказать, оставлены ли эти потертости и отпечатки чем-то большим, чем ботинки Бикса и Хьюза девятого размера, когда доктор с сержантом в панике шарахнулись от пустой каталки, а затем кинулись к выходу, чтобы доложить об очередной странности этой все более фантастической ночи.
Инспектор уже собирался выпрямиться и дождаться Бикса, как вдруг заметил в дальнем углу что-то застрявшее в тонкой щели между покатым полом из естественного камня и выдолбленной в стене нишей, где находились отсеки для мертвых тел. Обмотав пальцы носовым платком, инспектор приблизился и осторожно потянул за что-то похожее на лист бумаги. Мучительно долгую секунду листок не хотел вылезать, а затем подался и легко затрепетал на сквозняке, которого в помещении морга просто не могло быть! Аллейн улыбнулся и поднес бумагу к свету. Это оказалась фунтовая банкнота, как он и подозревал. Перевернув ее, он увидел изображение Джеймса Кука – воплощение серьезности и здравого смысла.
– Приветствую вас, капитан, – кивнул инспектор.
Аккуратно завернув купюру в носовой платок, он спрятал ее в карман. Вскоре возвратился Бикс – с большим мотком веревки на правом плече.
– Пятьдесят футов, сэр! Как и приказывали.
– Прекрасно, – кивнул Аллейн и, подойдя к ряду ячеек с левой стороны, головой вперед ловко нырнул в первую, протискиваясь все дальше в гробообразную дыру в скале.
Бикс потрясенно взирал на это, пока до него не донесся приглушенный голос инспектора:
– Сержант, будьте так добры – обвяжите меня за ноги веревкой, да потуже. И проверьте, чтобы крепко держалось. Если я начну проваливаться – вытаскивайте обратно. Если не осилите – всяко лучше падать вниз головой в преисподнюю с каким-нибудь противовесом.
Не найдя, что сказать в ответ, Бикс просто сделал, как велено, и плотно обвил веревку вокруг собственной талии – чтобы она легко вытравливалась, и в то же время чтобы можно было удержать инспектора по первому требованию.
Аллейн продолжал медленно продвигаться к концу ячейки, чувствуя себя все более дискомфортно: ему всегда становилось не по себе в замкнутых пространствах, а это, пожалуй, было еще более замкнутым, чем все прочие. Когда до конца выдолбленной в скале полости оставалось всего несколько дюймов, он осторожно поднял ладонь вверх, за голову, и прижал к холодному камню. Он ощупал его пальцами в поисках щели, сквозняка, более прохладного воздуха – чего угодно, могущего подсказать, что чуть дальше его руки находится нечто большее, нежели просто тяжелая скальная порода предгорья. В конце концов он сдался.
«Нам нужно поторапливаться, за это время даже три солдата-разгильдяя успеют заварить чайник чая», – подумал инспектор, затем крикнул назад, повысив голос:
– Теперь аккуратно вытягивайте меня за веревку, Бикс, – так, чтобы мне было легче выбраться, чем проскользнуть глубже!
Бикс выполнил требуемое, и Аллейн тут же повторил всю процедуру еще раз. К тому времени, когда он добрался до конца четвертой ячейки все с тем же результатом, Бикс весьма приободрился, и Аллейн понял, что его новый помощник соскучился по боевому возбуждению, которого был лишен в тылу, – тому же возбуждению, которого жаждали и его подопечные, хотя теперь, почти выздоровев, они, несомненно, вспомнили и о сопутствующем страхе, хотя бы немного.