Когда глаза инспектора вновь привыкли к темноте, он понял, что Сара стоит очень близко и чуть не плачет. Так вот в чем причина ее старательно контролируемого тона – она боялась, что может разрыдаться.
– Мисс Уорн?
Молчание.
Инспектор попробовал снова:
– Боюсь, сегодняшний вечер преподнес нам не одну, а сразу несколько загадок. И наличие одной обычно призвано скрыть правду о другой. Кажется, вы собирались что-то сообщить, мисс Уорн, – то, о чем мучительно хотите рассказать мне последние несколько часов. Мне бы очень хотелось, чтобы вы наконец решились, – не в последнюю очередь потому, что вы следующая в моем списке опрашиваемых.
– Я думала, вы отправите поисковую группу за Катом Брейлингом.
– Я ожидаю, что капрал Брейлинг достаточно скоро объявится сам, – расплывчато пояснил Аллейн. – Спасибо, что сами вызвались на разговор – до того, как мне пришлось за вами прийти. В таких случаях у меня возникает неприятное чувство, что я играю какую-то роль, а я предпочел бы не злоупотреблять служебным положением.
– Но звание все равно при вас, инспектор.
– Да, и поэтому я не сомневаюсь, что вы почувствуете огромное облегчение, когда выговоритесь. Я полицейский и привык к чужим тайнам, как… – Он собирался сказать – как врач или священник, но ни то ни другое не показалось подходящим, учитывая компанию, в которой она была только что. – …Как и любой другой детектив. Уверяю, мисс Уорн, вы не шокируете и не встревожите меня. Но поймете, что облегчили душу – хотя бы немного.
Аллейн ждал, понимая, что для нее это точка невозврата, и обругал себя за краткий миг удовлетворения, когда услышал сперва вздох, а затем сдерживаемое прерывистое рыдание.
– Прошу вас, – он протянул руку, – давайте пройдем до конца больничной аллеи. Там есть скамейка, над головой звезды, вы сможете сидеть и говорить в относительной темноте, а я смогу слушать с должным вниманием. Я выкурю трубку, а вы изложите свою историю.
– О да, конечно. – Теперь, когда Сара решилась рассказать ему все, что утаивала, слова лились из нее потоком. – Мне очень нужно сообщить вам кое о чем, что произошло, но…
– Давайте сперва сядем. – Аллейн предостерегающе поднял палец. – Установим некоторую дистанцию между нами и этим офисом. Я уверен, что тогда вы сможете говорить более свободно.
Глава 24
Сара брела, опустив глаза, с каждым шагом приближаясь к освещенным окнам транспортного отдела, которые внушали ей страх. Как теперь она посмотрит Люку в глаза, когда все выложила? Не говоря уж о том, что ей тяжело будет видеть Люка и Розамунду, мирно сидящих рядышком, теперь, глазами инспектора, – да и себя заодно.
Она никогда не говорила Люку и Розамунде, что знает об их связи: по многим причинам признать это было бы более болезненным, чем просто попытаться об этом забыть. Она чувствовала облегчение, признавшись наконец себе в своей ревности, но неловкость казалась почти осязаемой и наверняка будет очевидной для них. Она вздрогнула, осознав, что больше расстраивается из-за запутанной ситуации между Люком, Розамундой и ею самой, нежели из-за своего признания, что подумывала взять деньги Розамунды. Вздохнув, Сара даже слегка улыбнулась такому обороту. Она привыкла, что ее считают самой разумной по сравнению с Розамундой и большинством санитарок, а теперь оказалось, что она такая же глупая, как и все прочие девушки, и принимает такие же безрассудные решения. Самым болезненным было то, что ее глупость стала открытием и для нее самой, – это приходилось с сожалением признать.
Так Сара шла и накручивала себя, и это в чем-то стало даже передышкой от прочих тяжких мыслей. И тут инспектор тихо, но с душой выругался себе под нос, отпустил ее руку и перешел на бег.
Примерно ярдах в пятидесяти впереди она увидела силуэты двух мужчин. То ли у Аллейна было более острым ночное зрение, то ли слезы туманили ее глаза, но ей потребовалось больше времени, чтобы понять, кто они. Он тоже ускорила шаг и секунд через десять разглядела сержанта Бикса, крепко держащего за плечо Катберта Брейлинга и подталкивающего его к транспортному отделу.
Аллейн окликнул их, когда они уже шагнули на крыльцо. Сара была недостаточно близко, чтобы расслышать, что он сказал, но когда поравнялась с ними – они уже не спешили в транспортный отдел.
– Ведите его сразу на допрос, Бикс, – велел Аллейн, – а мне нужно сказать пару слов мисс Уорн.
Сара смотрела, как сержант, громко топая, повел Брейлинга к регистратуре – такого же потупившегося, как и она сама, хотя желваки, играющие на его скулах, говорили скорее о гневе, чем о стыде.
Аллейн заговорил тихо и убедительно:
– Идите в транспортный отдел и сядьте на свое место. Никому не говорите, что видели Брейлинга, особенно его друзьям-солдатам. Если кто-нибудь спросит, где мы с Биксом, скажите, что мы… э-э…
Инспектор запнулся и нахмурился, оглядываясь по сторонам. На мгновение Саре показалось, что она видит инспектора таким, каким он, возможно, предстает перед своей женой, – не рыцарем в сияющих доспехах, который выручает их в этой ужасной ситуации, а обычным человеком, который делает все возможное в необычных обстоятельствах, которые еще более осложнены тем, что он находится в незнакомом месте с незнакомыми людьми.
– Может, мне сказать им, что вы с сержантом еще раз осматриваете кабинет главной сестры? Прежде это делалось в спешке, у вас не было ни времени, ни оборудования для тщательного изучения сейфа или офиса – никто не усомнится в вашем решении еще раз взглянуть на них. Годится?
Аллейн слегка сжал ее плечо и улыбнулся с высоты своего роста:
– Умница. А теперь идите к остальным – вижу, вы достаточно собрались с силами для предстоящей ночи.
Инспектор направился вслед за Биксом и Брейлингом, а Сара печально улыбнулась: если он и разыграл растерянность, то это сработало – она не только нашла решение, но и вспомнила о своих способностях. Сара считала себя разумной и сообразительной женщиной. Да, она совершила дурацкую ошибку – и не одну, честно говоря, – но не собиралась опускать руки. Жизнь – далеко не только эта ужасная ночь, и Сара заставит Люка Хьюза это понять, даже если придется поставить точку в их отношениях.
Когда Аллейн, насвистывая себе под нос, догнал Бикса и Брейлинга, в транспортный отдел вернулась уже деловая и спокойная Сара Уорн. Инспектор имел некоторый опыт убеждения молодых женщин, что одна-две глупые ошибки не обязательно означают полный конец жизни, но его следующий собеседник, возможно, потребует более деликатного обращения.
Инспектор вошел в регистратуру, и тиканье часов на стене перебило его мучительное чувство дежавю. Он почувствовал, как участился пульс, и сверил свои часы с настенными. Почти половина третьего. Примерно два с половиной часа до того, как начнет светать, и максимум три часа до полного рассвета. Можно будет оценить повреждения моста и насколько спала вода. Однако если Аллейн до тех пор не вычислит преступника или преступников, которые являются частью шпионской сети, они будут представлять собой еще большую угрозу. Когда Аллейн еще только приступал к выполнению задания, он знал, что эта ночь будет долгой и напряженной, но не ожидал, что настолько.
Несмотря на то что смертельно устал, инспектор решил не садиться – преимущество в росте перед Брейлингом могло помочь при допросе. Молодой солдат-маори выглядел сильным, как бык, но Аллейн хорошо понимал парня и знал, как использовать это в своих интересах. Он без долгих прелюдий спросил:
– Что вы можете сказать в свое оправдание, капрал?
Ответом стало пожатие плеч, и детектив подавил улыбку, когда заметил ярость Бикса – смесь гнева из-за того, что Брейлинг отказывается отвечать на прямой вопрос старшего по званию, и еще более глубокого негодования, что новозеландский солдат демонстративно игнорирует его собственное присутствие.
– Отвечай как надо, боец! – рявкнул Бикс и поспешно кивнул Аллейну в знак извинения, когда инспектор поднес палец к губам и указал на палаты с другой стороны двора, напоминая, что оттуда могут услышать.
– Ну же, капрал, вы прекрасно знаете, что навредите себе гораздо сильнее, если сержанту Биксу придется дать официальный ход этому делу. Вас поймали с поличным. Будет лучше, если вы честно признаетесь в мотивах своего поступка, в чем бы они ни заключались. Пока это выглядит так, что у меня нет иного варианта, кроме как предположить, что вам что-то известно о краже, а также о других ужасных событиях этого вечера. Хуже того – что вы к ним причастны.
Аллейн говорил умеренно-резким тоном – у него было ощущение, что Брейлинг знает гораздо больше, чем показывает, и инспектор опасался слишком сильно давить на бойца, как бы ему ни хотелось его встряхнуть. Но сержант Бикс не испытывал подобных затруднений.
– Да чтоб тебя, парень, ты можешь рассказать этому человеку все, что знаешь? Полагаю, это как-то связано с твоими родными, верно? Меня не волнует, наложено на тебя какое-то заклятие или что-то в этом роде, – какую бы информацию ты ни скрывал, инспектор должен знать, что к чему, и нельзя терять ни одной долбаной минуты! Ты не хуже меня знаешь, что твоя вхаэ Айна велела бы тебе делать, что говорят, так что давай, колись.
– Вхаэ Айна? – озадаченно переспросил Аллейн.
– Да, вха-э, – повторил Бикс. – На языке маори – тетя, бабушка, мамаша, короче, пожилая матрона, к которой прислушиваются. И которую уважают все, – а не только ее семья. Все вокруг замолкают, когда вхаэ Айна берет слово. Она настоящая старейшина. – Он прервался и посмотрел на Брейлинга, который наблюдал за ним краем глаза. – Не стоит так удивляться, капрал. Я вырос в Бухте Изобилия, мы знали местных маори, и обычаи, и словечки. Здесь я тоже прожил достаточно долго, чтобы познакомиться с людьми, это часть моей работы. – Он вновь повернулся к Аллейну: – Говорю вам, инспектор, эта уважаемая дама не потерпела бы, если бы кто-то из юношей ее племени препятствовал полицейскому расследованию!