– Однако дед оставил ферму вам. Наследство само шло к вам в руки – вам передали, что старик слег и зовет вас.
– И что?
Аллейн хмурился, поглаживая лоб длинным указательным пальцем.
– Видите ли, Сидни, я не могу понять, отчего вы так долго не приезжали повидаться с умирающим.
– Я вам уже говорил – я его не знал и знать не желал. Сдались мне всякие смертные ложа, фальшивое сочувствие и притворные слезы!
– А мне кажется, дело не только в этом, – помедлив, возразил Аллейн.
– Не знаю, о чем вы, – буркнул юноша.
– Не знаете? – очень раздельно повторил Аллейн. Брейлингу показалось, что он слышит потрескивание опасно тонкого льда в тоне сыщика.
Сидни повел плечом, но не ответил.
– Вам пояснить, что я имею в виду? Хотите, чтобы я это озвучил? – уточнил Аллейн.
Сидни, не отвечая, отвернулся и уставился в бездонную пропасть. Аллейн и Брейлинг затаили дыхание. Тишину нарушал только тихий плеск капель дождевой воды, просачивавшейся через почву и падавшей в подземные бассейны.
Аллейн счел, что момент настал, и решительно заговорил, шагнув вперед:
– Вы не затем сюда пришли, чтобы броситься в томо, Сидни. Вы пробирались по карнизу, когда услышали наши шаги. Вы же стояли на том конце, когда мы вошли? Вы разве не затем явились сюда, чтобы пройти по тоннелю до паба «Бридж-отеля»?
– Я не знаю ни про какой тоннель, – запротестовал Сидни, невольно косясь на дальний конец каменного выступа, который, снижаясь, вел к подземному ходу.
– Будет вам, Сидни. Скажите правду и посрамите дьявола.
Сидни горько засмеялся:
– Правда не дьявола посрамит, инспектор…
– Понятно, – задумчиво проговорил Аллейн. – Вам пришлось очень туго в последние недели, когда вы ломали голову, как поступить, насколько далеко вы способны зайти, что́ выдержит ваша совесть – и чего еще от вас потребуют.
Сидни замер на карнизе, ловя каждое слово Аллейна.
– Они вас вынудили, верно? Сказали, что вы должны им куда больше, чем у вас есть?
Наступившая пауза казалась бесконечной. Аллейн угадал растерянность стоявшего рядом Брейлинга и усомнился сам – может, его предположение лишено всяких оснований? Он уже хотел заговорить снова, когда с каменного карниза донесся тихий всхлип, и Аллейн разглядел, как плечи Сидни чуть расслабились и юноша едва заметно развернулся к пещере.
Сыщик продолжал осторожно, с затаенной надеждой:
– Азартные игры тут велись активно, ставки подчас становились непомерными. Юность в горячности способна потерять голову. Вы задолжали этим людям, Сидни, и они не давали забыть о долге. Все сроки вышли, и вам начали угрожать, требуя деньги немедленно.
Снова неразборчивые звуки согласия, и снова маленький поворот от бездонной черной расселины.
– Но когда вы объяснили, что платить вам нечем, потому что ферму адски сложно продать, а даже если и найдется покупатель в нынешнем ее состоянии, на оформление сделки уйдет несколько месяцев, а старик все не умирал, некстати задержавшись на пороге смерти, с вас потребовали расплатиться иначе?
– Я не могу сказать! Я правда не могу!
– Надо сказать, Сидни. Еще не поздно. Мало ли что должно случиться утром – в вашей воле поступить правильно. Вы можете все изменить. Слушайте меня. Шантаж – гнусное преступление, одно из самых грязных. Шантажисты с самого начала знали, чего у вас потребовать. Они заранее все спланировали, внушив вам, что охотно подождут своих денег, а несколько дней назад вдруг потребовали всю сумму. Они прекрасно знали, что вы никак не сможете с ними расплатиться, и рассчитывали заставить вас покрыть долг иным способом. Вас использовали с самого начала.
– Даже если так, уже поздно!
Не дрогнув, Аллейн продолжал говорить. Хотя одно неверное слово – и все усилия пойдут прахом.
– Ваш дед был при смерти – это знали и вы, и люди, которым вы задолжали денег. Но старик умирал слишком медленно, чтобы вы могли успеть продать ферму и выручить необходимую сумму. После многочисленных просьб о встрече вы наконец приехали в Маунт-Сигер, но последняя воля умирающего не была единственной причиной вашего приезда. Люди, требовавшие погасить «долг чести», захотели от вас чего-то еще. Чего-то, что они соглашались принять как задаток, пока вы не унаследуете ферму, не продадите ее и не выплатите им остальное. Некоего поступка, который якобы доказал бы им, что вам можно доверять.
В наступившей тишине Аллейн по шороху одежды понял, что Сидни шевельнулся. Сыщик задержал дыхание, боясь, что зашел слишком далеко. Он чувствовал на себе полный ужаса взгляд Брейлинга: капрал тоже испугался, что сказанное лишит юнца остатков самообладания. Но Аллейн понимал – надо продолжать. До рассвета менее получаса. Нужно добиться от Сидни правды.
– Человек, которому вы задолжали, знал, что из уважения к понесенной вами утрате вас оставят одного. Поэтому вас попросили незаметно получить сообщение от кого-то в больнице и передать его перед самым рассветом, верно?
Из мрака долетел тихий голос, полный муки:
– Да.
– Сообщение передал рядовой Поусетт?
– Откуда вы знаете?
Брейлинг яростно сплюнул, а Аллейн бесстрастно ответил:
– Рядовой Поусетт привлек к себе внимание своим исчезновением. Вам велели отнести сообщение в «Бридж»?
– Нет, не в «Бридж». Мне сказали, чтобы я шел по тоннелю, и ко мне подойдут.
Аллейн глубоко вздохнул. Ему было безумно неприятно так поступать, но выбора не оставалось – счет шел на минуты. Он сделал шаг вперед.
– Сидни, я даю вам шанс. Когда вы должны передать сообщение?
– Сейчас, перед самым рассветом. Он… Поусетт сказал, что те люди будут знать, что делать с этой информацией. Но передавать сообщение до срока я тоже не должен. Поусетт сказал, если я расскажу слишком рано, у них возникнет искушение сразу воспользоваться этой информацией, и тогда мы все потонем.
Аллейн вздрогнул.
– Это его дословная фраза?
– Да.
С быстротой, заставшей врасплох и Сидни Брауна, и Брейлинга, Аллейн с силой прянул с края узкого каменного бассейна на карниз и сделал с полдюжины шагов к Сидни. Оказавшись рядом, он схватил юнца повыше локтя. Скальный выступ в этой части был настолько узок, что от зияющей бездны Сидни и Аллейна отделяло не более десяти сантиметров.
Аллейн очень серьезно заговорил:
– Сейчас перед вами снова выбор, Сидни, и весьма важный выбор. Вы можете помочь нам. Мы войдем в тоннель, когда вы будете передавать пароль, и при вашем содействии схватим виновника или виновников с поличным. Жизнь обошлась с вами неласково, но я не верю, что вы настолько обижены, чтобы рисковать жизнями ваших соотечественников. Даже если вам искренне безразличны и ваша родина, и ее солдаты, сделайте наконец что-то для себя самого! Вы в беде, мы с вами это понимаем, иначе бы вы тут не стояли. Но вы не бросились в пропасть сразу и не прыгнули при нашем появлении. Вы не ищете смерти, Сидни. На самом деле в душе вы готовы все исправить. Идемте с нами, юноша. Вот вам моя рука.
Аллейн ждал, натянутый как струна. Он отдавал себе отчет, что рискует головой, что Сидни Браун в порыве отчаянья может ухватиться за протянутую ему руку и вместе с ним, Аллейном, броситься в пропасть. Но жизни тысяч людей ценнее двух жизней, пусть даже одна из этих жизней принадлежит ему, Аллейну, и она сейчас буквально в руках Сидни.
Выждав несколько мгновений, Аллейн прошептал как можно тише, чтобы не расслышал Брейлинг:
– Я знаю, что ты совершил, Сидни. Сделанного не воротишь, но ты еще можешь встать на сторону добра. Не медли, иначе будет поздно. Вот тебе шанс сделать доброе дело в ночь кромешного зла.
В эти бесконечные секунды Аллейн поймал себя на мысли о Трой – сколько они уже не виделись и как не скоро он увидит ее вновь. Он воочию представил ее прекрасные тонкие руки, умный лоб, застенчивость, почти страх, перед любыми проявлениями эмоций, над которыми она не властна. Как он был слеп, так долго неправильно читая в ее душе, сколько времени потратил впустую, прежде чем решился открыться! Оставалось надеяться, что в душе Сидни Брауна Аллейн читал без ошибок.
– Я скажу вам, – через силу выговорил Сидни.
– Славный парень, – похвалил Аллейн. От облегчения слова изверглись из него лавиной: – Не только скажете, но и поможете, правда? Вы пойдете по тоннелю немного впереди нас, подадите условный сигнал, чтобы не спугнуть связного, и позволите нам поймать его с поличным. Ну же, Сидни! Будьте мужчиной!
Спуск с карниза оказался медленнее, чем предпочел бы сыщик. При мысли о бездонном провале за спиной шевелились волосы, и всякая храбрость, позволившая Сидни дойти до середины каменного моста, будто покинула его вместе с признанием: мальчишка буквально по дюйму продвигался к широкой части выступа. Аллейн отогнал мысль, что основные переживания у бедняги еще впереди – не в тоннеле, а после. Сидни немного приободрился, когда спустя битых десять минут они оказались у лаза в тоннель.
– С фонариком или без? – спросил Аллейн. – Вам как велели?
– Без фонаря, без света, без шума.
– Тогда вперед. Подыграем им, в точности как вам сказали.
Вслед за Аллейном все вошли в тоннель, и их поглотила безмолвная тьма.
Они приблизились к тому месту, где тоннель проходил позади морга, и чуткий слух Аллейна уловил еле различимый шепот Сандерса:
– Сэр!
Аллейн шепнул Сидни Брауну и капралу Брейлингу:
– Подождите секунду. – Сделав несколько шагов, сыщик повернул голову на голос: – Сандерс, вы где?
– Слева от вас, сэр. Вы сказали, чтобы я в самый тоннель не ходил, но проход тут хитрый, и я оказался в тоннеле, даже не заметив как.
– Ну, теперь ничего не поделаешь. Что вы нашли?
– Чисто, как подмели, сэр, до самого тоннеля. Я сделал, как вы сказали, спустился в лаз из кабинета и стою тут с тех самых пор. У хода зверски крутой уклон, и черт меня побери, если я несколько раз не оступился. А в конце, когда пол становится ровнее, ход круто виляет вправо и идет почти параллельно тоннелю. Вот почему вы его раньше не заметили, – добавил Сандерс, желая пощадить гордость Аллейна.