– Встань и расскажи все по порядку, – распорядилась Сайо.
– Утром госпожа Махаро-ли попросила бумагу и чернила, – срывающимся голосом заговорил мальчик. – Я подал. Она написала письмо и приказала отнести госпоже Фуро Ромоно в дом барона Сурало. Я отнес. А потом пришла…
– Я все поняла, – остановила его девушка. – Тебя не за что наказывать, Тим. Как добрый слуга, ты лишь выполнил свой долг. Только в следующий раз сообщай мне, если тебя кто-то пошлет с письмом. Кроме, разумеется, господ Айоро.
– Я понимаю, госпожа, – закивал обрадованный мальчик.
А госпожа, резко встав, направилась в комнату Махаро. В коридорчике ей попался Алекс. Бросив на него хмурый взгляд, девушка проговорила:
– Передай мастеру Микану, обед пусть готовит по-старому.
– Да, моя госпожа, – поклонился слуга.
Открыв дверь в комнату управительницы, она поморщилась от неприятного запаха.
– Сайо-ли, – слабым голосом поприветствовала ее женщина. – Пришли Симару или Токи. Мне очень нужно.
– Не могу, Махаро-ли, – ханжески вздохнула девушка. – Все слуги заняты.
– Как это? – не поняла больная.
– Убираются в доме, – пояснила Сайо. – По приказу госпожи Ромоно.
– Пожалуйста, скажи, чтобы кто-нибудь пришел, – стонала Махаро.
– Кто же будет слушаться «глупую девчонку, ничего не смыслящую в хозяйстве»? – вскинула брови Сайо. – Сейчас всем распоряжается Фуро Ромоно. Это ведь ты ее позвала?
– Прости меня, госпожа Сайо-ли, – заплакала управительница. – Я не хотела.
– Да и некого мне посылать, – как ни в чем не бывало продолжала девушка. – Я взяла новую служанку, чтобы было кому за тобой следить, но госпожа Ромоно ее прогнала.
Махаро плакала.
– Умоляю, прости меня, добрая госпожа Сайо-ли!
– Все управители воруют, – в голосе девушки звенел металл. – Но мало кто ворует так нагло, как ты, госпожа.
– О чем это ты, госпожа? – моментально успокоилась женщина.
– Если судить по счетам, только за этот год ты обворовала господ Айоро на две тысячи золотом. Не слишком ли жирно?
– Неправда! – вскричала женщина. – Я ничего не брала.
– Ты думала, что, если запутала бумаги, никто ничего не узнает? – спросила Сайо. – Ошибаешься!
– Ты никогда ничего не сможешь доказать! – крикнула Махаро.
– Смогу! – уверенно ответила девушка. – И ты знаешь это.
– Думаешь, деньги я брала для себя? – уже тише спросила управительница.
– Наверняка нет, – усмехнулась девушка. – Вот только человека того уже нет в живых.
– Она меня заставляла, – всхлипнула женщина.
– Не лги, – оборвала ее Сайо. – Тебе самой было нужно, чтобы у госпожи Айоро не было ни времени, ни желания копаться в приходно-расходных книгах.
– Чего ты хочешь? – устало спросила Махаро.
– Ты должна вернуть тысячу золотом! – ответила Сайо. – Немедленно!
– Я даже встать не могу, – заплакала управительница. – Лежу вся в нечистотах…
– Деньги спрятаны в доме, – жестко проговорила девушка. – По крайней мере, их часть. Укажи тайник. Больше чем тысячу я не возьму.
– Хорошо, – тяжело вздохнув, сказала Махаро. – Только потом пришли ко мне Симару.
– Обязательно, – пообещала Сайо.
Александра наблюдала за исповедью Тима сквозь неплотно прикрытую дверь. «Молодец девчонка!» – одобрительно подумала она, глядя, как на глазах светлеет лицо маленького слуги. Мальчик торопливо откланялся и помчался на кухню. Красивое лицо Сайо исказилось гневом. Вскочив, она направилась к двери. Где лоб в лоб столкнулась с Алекс.
– Передай мастеру Микану, обед пусть готовит по-старому.
– Да, моя госпожа.
Весь вечер в людской стоял неумолчный гомон. Слуги наперебой обсуждали изгнание «толстой бесовки» – так они прозвали госпожу Ромоно. Все, особенно Токи, выражали восхищение госпожой Сайо. Некоторая часть ее славы перепала и Александре, невольно попавшей под ее яркий блеск.
Ему пришлось неоднократно повторять свой рассказ о проживании в Гатомо-фами и о том, что Сайо-ли всегда отличалась решительным и независимым характером. Потом ей это надоело, и Алекс вышла на улицу подышать свежим воздухом. Сегодня ее счетно-вычислительные услуги не понадобились. Александра присела на скамейку и задумалась. Вот уже полгода она в новом мире и даже в новом теле. Острота первых впечатлений давно спала. Теперь Александру уже не удивляют ни новое обличие, ни окружающий феодальный мир с роскошью нарядов и жестокостью обычаев. Она даже почти смирилась со своим полом, перестав морщиться при каждом посещении бани. А уж привыкнуть к жизни без мобильных телефонов, Интернета и даже без телевизора (о ужас!) оказалось поразительно легко. Гораздо труднее переносилось одиночество. Да, у нее прекрасные отношения с Симарой, Тим души не чает в старшем товарище. Но никого из них Александра даже с натяжкой не могла назвать другом. Дружба означает доверие, а никому из них она не могла открыть свое истинное лицо. Невозможность высказаться свинцовым грузом повисла на душе. Алекс мучилась от отсутствия тех теплых, доверительных и уютных отношений, что были у нее с Мариной. Удивительно, но именно ее и не хватало Александре больше всего. Мать, отец… Алекс вздохнула. Она очень скучает по ним. Но разве можно рассказать маме или папе о схватке с разбойниками в ночном лесу? Или о садисте-бароне? Александра усмехнулась. Да, жизнь ее здесь скучной не назовешь. Четыре трупа за неполные полгода. Алекс поежилась. В пылу схватки, когда на кону стояла ее жизнь, одиночество словно ускользало куда-то под массой других чувств: страх, азарт, упоение победой. Но стоило хотя бы немного пожить спокойной жизнью, и в душе вновь начинали выть волки. Появление котенка слегка притупило боль одиночества. Зверек удивительно чутко реагировал на настроение хозяйки (хозяина). Хотя после слов Асионы такая чуткость стала более понятной. Проклятая Низа лишила ее единственного близкого существа.
Александра вытерла набежавшие слезы. Огляделась. За своими переживаниями она и не заметила, как наступила ночь. Слуги угомонились, и из открытой двери людской доносилось размеренное похрапывание уставших людей. Только в доме тускло светилось окно кабинета Айоро. Похоже, Сайо все еще не спит. Интересно, почему?
Даже самой себе Алекс не хотела признаваться, что эта девушка с каждой новой встречей становится для нее все дороже. Прожив в этом мире почти полгода, она не питала никаких иллюзий. Благородная дама не может быть другом слуге. Но несмотря на это, Александре все сильнее хотелось именно Сайо рассказать о себе все. Почему-то казалось, что только эта девушка сможет понять и посочувствовать ей. Может быть, их души связала смерть Татсо? А ведь поначалу Алекс совсем не хотела причинять вреда барону. Ну, спугнула бы влюбленную парочку, если бы дело стало заходить уж очень далеко. (Исключительно из уважения к «тете Симе».) Однако когда она услышала свистящий голос молодого барона, с наслаждением живописующий ожидавшее Сайо мучительство, то почувствовала, как душу сковывает ледяное бешенство. Все чувства словно куда-то исчезли, разум работал с безжалостной четкостью, а тело словно бы выполняло привычную работу. Странно, но Александре ни разу не пришло в голову раскаяться в содеянном, хотя убийство благородного человека считалось здесь самым тяжким из уголовных преступлений. А зная нравы семейства Татсо, даже представить себе сложно, какое наказание может понести убийца.
В ночной тишине из окна донеслись неразборчивые слова Симары. Очевидно, она пришла напомнить госпоже о необходимости отдыха. После того, как госпожа «назначила ее любимой женой», как ворчала про себя Алекс, Симара стала страшно важничать и вернулась ночевать в комнату госпожи. Александра вздохнула чистый, настоянный на яблоках воздух, потянулась, поморщившись от боли в животе, и направилась в людскую.
Сайо в раздражении скомкала листок. Третий раз она принималась писать госпоже Айоро. Дело это оказалось настолько не простым, что девушка готова была расплакаться. За окном темнело. Вздохнув, Сайо взяла еще один лист. Немного подумав, она решила вначале написать черновик. В первую очередь необходимо поинтересоваться самочувствием господина Айоро, потом написать слова сочувствия и поддержки самой госпоже Айоро. И только после рассказать о новостях. Вскользь упомянуть о легком недомогании Махаро и неожиданном визите Фуро Ромоно. Не забыть спросить разрешения посетить день рожденья Фанико Тойо.
Вряд ли сестрица господина имеет возможность слать письма двоюродному братцу, тем не менее не стоит исключать того, что кто-то с удовольствием расскажет господину Айоро о произошедшем в его доме скандале. Наверняка его уже обсуждает весь город. В письме необходимо подобрать такие слова, чтобы Айоро не удивились, услышав чужую интерпретацию произошедшего, а захотели бы лишь узнать у нее подробности.
Наконец, с удовольствием взглянув на исчерканный листок, Сайо взялась переписывать послание набело. Словно почувствовав это, в кабинет зашла Симара и с легким упреком напомнила:
– Полночь уже, госпожа.
– Знаю, – отмахнулась Сайо. – Готовь постель, я скоро.
Служанка поклонилась и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Утром девушка попросила носильщиков задержаться у ворот усадьбы. Выбравшись из паланкина, она подошла к удивленному соратнику. Сменив вчерашний караул, на пост затупили другие воины.
– Мой господин, – слегка поклонилась она. – У меня есть небольшая просьба.
– Слушаю, Сайо-ли, – пожилой, но еще крепкий мужчина улыбнулся в густые седые усы.
– Дело в том, что единственный благородный человек, оставшийся в доме, болен. Поэтому я прошу: до моего возвращения из школы никого не пускать в усадьбу.
– А когда ты вернешься, госпожа? – поинтересовался воин.
– К обеду, мой господин.
– Хорошо, я выполню твою просьбу, Сайо-ли, – согласился соратник.
Появление ее в школе вызвало настоящий фурор. Едва носильщики остановились у главного входа, все девушки, занимавшиеся на открытом воздухе, не обращая внимания на мастериц, стали собираться кучками и показывать на нее пальцем. Сделав надменно-брезгливое лицо, Сайо медленно поднялась по ступенькам крыльца. В гостиной ее встретила управительница.