Евсюков как пришел, так и ушел… правда, про себя выругался. Вслух-то не посмел! Хоть и считал себя блатнее всех блатных, да больше для малолеток выпендривался – и сильно побаивался Котьку Хренкова.
Оп! Катьку пригласил Вилен Левичев из десятого «А». Хороший парень, трудовой сектор…
– Вы танцуете? – Перед Женькой возник вдруг светловолосый парнишка в узких синих брючках и клетчатой рубашке-«ковбойке», с накладными карманами и большим пуговицами – явно импортной и дорогой. Узкое приветливое лицо, весь из себя такой аккуратненький… правда, волосы, пожалуй, чуть длинноваты… Очень симпатичный парень! Незнакомый… явно чужой… Интересно, к кому приехал? Да и вообще, как только не боится? Чужих-то на танцах обычно били… Как и во всех маленьких городках, тем более в деревне.
– Танцевать? Ну, хорошо…
Женька пошла танцевать с непроницаемым лицом: мол, ну, подумаешь, пригласили – так ведь и должно быть! На самом же деле душа ее пела, и было очень приятно, как и любой девчонке, – вот ведь, значит, она не какая-нибудь там… значит, кому-то нравится и вообще…
– Меня зовут Тынис. Тынис Кург. А как ваше имя?
Он еще и говорил с акцентом! Этак симпатично растягивал слова – Ты-ынис. И странно строил фразы: «А как ваше имя?» Местный спросил бы проще: «Как тебя зовут»? И потом, это вот «вы» сильно смущало Женю. Ну, ей же не тридцать лет! Далеко еще до глубокой старости…
– Меня Женей зовут. Может, перейдем на «ты», а то как-то…
Не так уж и громко звучала музыка. В танце вполне можно было поговорить – если чуть-чуть напрячься.
– Хорошо, на «ты»… – улыбнулся парнишка.
Ах, какой голос у Элвиса! Просто божественный, да… И песня…
– Тынис… Ты, наверное, шпион?
– Я не шпион. Я студент.
– Студент?
– Мы здесь на практике. Из Тарту приехали. Ну, вепсский фольклор… Лет пять назад были уже… Правда, не я… Я тогда еще в школе учился…
– Откуда-откуда? – ахнула Женька. Не каждый день сюда из Тарту приезжали, далеко не каждый. Ну, и далеко не каждый житель Озерска знал, где находится этот самый Тарту…
– Из Та-арту. Эт-то Эстония.
– Ах, вон оно что! Так ты эстонец? Отличник, наверное? Ну, пять лет назад я уже и не помню…
Действительно, в университете эстонского Тарту давно уже изучали жизнь, быт и фольклор финно-угорских народов, к коим относились и проживавшие в бывшем Озерском районе вепсы – потомки древней веси, что упоминалась еще в «Повести временных лет». В университете писали по этой теме научные работы, организовывали полевые экспедиции и даже международные конференции.
Профессор Пауль Аристэ проводил со студентами экспедиции к вепсам. В пятидесятых годах они работали в тогда еще Озерском районе, по берегам бурной реки Ояти, изучая жизнь, быт и язык местных вепсов. С конца пятидесятых экспедициями руководила ученица Пауля Аристэ Паула Палмеос, а выдающийся финно-угровед Тийт-Рейн Вийтсо в 1960 году сделал первые имеющиеся в Эстонии магнитофонные записи вепсского языка у северных вепсов, что ныне хранились в фольклорном архиве Эстонского литературного музея и в архиве эстонских диалектов и родственных языков в Тартуском университете. Не так давно, с начала шестидесятых, началась систематическая серия экспедиций Эстонского национального музея…
Обо всем этом поведал Женьке ее новый знакомый Тынис Кург… правда, чуть позже.
Сейчас же…
Танец закончился, и Тынис присел на скамеечку рядом с новой знакомой.
– Н-нет, отличником я не был. Мы только сегодня приехали, с утра… В вашей старой школе живем.
– А-а. И сразу на танцы?
– Вот только пришли…
Краем глаза Женька заметила чужих девчонок – светленьких, высоких… лишь одна была темненькая – брюнетка… Студентки, значит. Теперь понятно.
– А у меня сестра в Риге живет.
– Я там бывал. Красивый город! О, теперь понятно, откуда такая модная одежда!
– Скажешь тоже…
– Да-да, очень. Я, когда тебя увидел, подумал, что ты нездешняя. Даже – иностранка, да!
– Сам ты иностранец! – обиделась Женя. – А вообще, у нас тут чужих не любят…
– Да, профессор Арнольд предупреждал.
– Профессор?
– Отто Янович. Научный руководитель нашей практики. – Тынис неожиданно улыбнулся. – Но он только завтра приедет.
Женька тоже улыбнулась: забавно так Тынис говорил – «приед-дет», «естчо»…
– А, так вы втихаря!
– Ну да… Что значит – «втихаря»?
– Значит, тайком от начальства. На свой страх и риск. Хотя у нас тут милиция обычно дежурит. И бригадмильцы… Так вы, если что, с ними… Хотя у вас тут, смотрю, девчонки одни…
– Есть и парни. Но серьезные. На танцы не ходят.
– Правильно делают. – Девушка искоса посмотрела на Тыниса. – А ты, значит, несерьезный?
– Знае-эшь, когда ка-ак… А кто такие бригадмилцы?
– Дружинники. У нас их еще по-старому называют.
– А, понимаю. Инерция мышления.
– Сам ты – инерция, – усмехнулась Женька.
– Ну, не обижайся.
– Да не обижаюсь я… Просто подруги своей не вижу. Ушла, что ли? Так сказала бы…
И в самом деле, Катерины что-то нигде не было видно: ни среди танцующих, ни на скамейках. Да, вообще-то, она сюда бы и вернулась, присела бы рядом – вон где сейчас Тынис сидит.
Привстав, девушка внимательно осмотрела площадку. Подружки нигде видно не было. Кстати, и рыжая оторва Кротова тоже куда-то делась! Ох, не к добру это…
Женка закусила губу.
– «В городах, где я бывал, по которым тосковал…» – запел с магнитофонной пленки Эдуард Хиль.
Поднявшись, Тынис вопросительно посмотрел на Женю.
Конечно, «Голубые города» в качестве медленного танца – так себе, зато песня новая и уже очень даже популярная! Как и сам певец.
Едва не задев парня, пробежала мимо Тамарка Марусевич, бросила что-то злое дымившему у входа на танцплощадку Хренкову. Так и не помирились…
Расталкивая всех, вихляющейся походкой направился к выходу и Митька Евсюков – Дылда.
– Какой неприятный парень, – посторонился Тынис.
Колесникова покусала губу:
– Вот уж точно! Увидишь – не связывайся…
– Так, может быть, мы с тобой…
Обеих ведь нет нигде – ни Светки Кротовой, ни Катьки! А что, если Кротова вдруг решила устроить разборки? А что? Место подходящее – танцы. Зайдут в лесочек за клуб и… Катька – девка боевая, обиды не спустит. Не-ет, не могла она так просто уйти… Точно – где-то за клубом!
Не говоря ни слова, Женька вскочила со скамейки и быстро пошла к выходу…
Ну, так и есть! За клубом, в лесочке близ заросшего пожарного прудика, слышались рассерженные крики – явно девичьи.
Едва не споткнувшись, Женька прибавила шагу…
– А ну, пусти-и! Пусти, говорю, с-сука!
– Сама пусти!
– Ай! Ухо, ухо… гадина!
– Сама гадина! Н-н-а!
– Ай!
– Ой!
– У-у-у!
Так и есть! Кротова и Катерина стояли друг против друга, вцепившись друг дружке в волосы, и пинались. Каждая пыталась повалить соперницу на траву… Вот что-то затрещало – наверное, разорванное платье…
– А ну, хватит! – подбежав, закричала Колесникова.
Катька обернулась:
– Женька, уйди! Уйди, говорю. Мы тут сами… у-у-у-у!
– Я вам дам – сами… А ну!
Женя поспешила на помощь подруге… да не тут-то было!
– А ну, стой!
У Кротовой-то имелись свои подружки! Такие же оторвы и, похоже, уже хорошо выпившие.
– Слышь, девки, а давайте ее в пруд выкинем… в тину!
– Давай!
Женька и опомниться не успела, как ее схватили за руки и поволокли…
От мерзкого ощущения беспомощности и обиды по щекам потекли злые слезы…
Неужели и вправду вот так сейчас – в пруд, в тину?!
– Милиция! – вдруг послышался крик. – Бегите!
И тут, откуда ни возьмись, появился народ! Похоже, танцы закончились – многие жили в соседнем поселке и ходили домой как раз через лес, козьей тропою…
– Ой, что тут делается-то! Смотрите, смотрите! А еще девушки… А ну, прекратили!
Завидев такое дело, девки, как одна, бросили свою жертву и со всех ног побежали в лес.
– Да беги же!
Опомнилась и Кротова – рванула следом. Лохматая, в распахнутой блузке… Тьфу! Впрочем, Катерина Мезенцева выглядела ничуть не лучше…
Женька тут же обняла подругу:
– Кать, ты как?
– Платье порвала, зараза… – заплакала Мезенцева. – Вон весь рукав… и сбоку. В чем теперь ходить буду? В чем в клуб пойду-у-у…
– Может быть, помочь?
Мезенцева оглянулась:
– Ты кто еще?
– Это Тынис, студент, – гладя подругу по плечу, пояснила Женька. – Тынис, ты про милицию закричал?
– Я, – честно признался парень. – И народ позвал.
– Молодец! – Колесникова одобрительно кивнула. – Без тебя б тут нас…
– Это со страху все. – Тонкие губы студента растянулись в улыбке. – Ну, не драться же с девушками, даже с такими. К тому ж они меня б точно побили.
– Эти – да-а! – наконец-то пришла в себя побитая Мезенцева.
Тынис вдруг насторожился:
– Мне кажется, там, за прудом, тоже скандалились.
– Скандалили… – машинально поправила Женя.
– Скандалили, да. Вон в тех кустах… Я посмотрю быстро…
Обогнув пруд, он скрылся за густыми кустами акации… и тут же вернулся:
– Нет уже никого. Но скандалили – точно!
Где-то совсем рядом послышался шум двигателя, синие блики мигалки окрасили кроны деревьев.
– Милиции только не хватало! – встрепенулась Катька. – Потом позору не оберешься. А ну-ка, давайте-ка быстренько в лес!
Воскресенье прошло, как обычно, без всяких эксцессов. И Женька, и ее подружка Катерина усиленно готовились к экзамену, и произошедшее в субботу вечером на танцах уже казалось им каким-то дурным сном… Если б не разорванное платье… Да еще кошки на душе скребли почему-то. И Тынис так и не зашел, наверное, встречал своего профессора.
В понедельник Женька проснулась рано, часов в шесть, едва только заговорило радио. Вскоре поднялись и родители.
Утречко выдалось хорошее, солнечное, с синим, вымытым вчерашним вечерним дождиком небом и поющими птицами. За забором, на улице, мычали