– Ну, что ж, тем лучше, – обрадованно кивнул Владимир Андреевич. – Надеюсь, тетя Глаша меня еще помнит.
– Да помнит!
– Хорошо! Игнат, так, может, прямо сейчас и заедем? Вещи оставлю, отпущу шофера… А в дежурке пока повестки развезут.
– Да ты не беспокойся, Владимир Андреевич, – заверил начальник. – Развезут, а как же! Кого надо, доставим, только скажи.
К вечеру Алтуфьев успел довольно много. Побеседовал с матерью и коллегами погибшей, допросил свидетелей, кого смогли найти, подозреваемых же решил пока не трогать – особо нечего было предъявить.
– Девчонки, говоришь, в походе? – выпроводив последнего свидетеля (пока непонятно чего), заведующего клубом, Алтуфьев заварил в банке чайку и, закурив, предложил заглянувшему оперу: – Будешь? Сигарету не предлагаю – «Памир».
Владимир привык к дешевому куреву еще на службе в армии, с тех пор так и курил «Памир» по десять копеек за пачку, что не очень вязалось с его должностью и пижонским внешним видом. Ну, привычка – куда деваться? И вообще, курить вредно.
Последнюю фразу наставительно произнес вошедший в бывший свой кабинет Дорожкин. Вот так прямо с порога и заявил, увидев дымивших приятелей:
– Курить вредно!
Ревявкин, кстати, курил свои, участковый же снова решил бросить и не притрагивался к сигаретам уже целый день!
– Девчонки в походе, да, – выпустив дым, продолжил Игнат. – Завтра должны явиться, я узнавал.
– Это ты про Колесникову с Мезенцевой? – Разливая из банки чай, участковый поморщился. – Уф, и горячо!
– Про них… Если бы они заколку искать не стали… Когда бы мы еще труп обнаружили? Ну что, к тетушке? Игорь, отвезешь? По пути в «Зарю» заедем…
– Пить, что ли, собрались? – услыхав про «Зарю», усмехнулся Дорожкин.
– Не пить, а ужинать! – Оперативник (вернее сказать, инспектор Озерского уголовного розыска) наставительно поднял вверх указательный палец. – Неудобно к тетушке с пустыми руками… Тебя, кстати, приглашаем… Верно, Володь?
– Да-да, пошли, Игорь… – убирая документы в сейф, хитро ухмыльнулся Алтуфьев. – Посидим, поужинаем. Заодно про летающие мотоциклы послушаю! Интересно ведь.
Компания уже собиралась уходить, как вдруг затрезвонил стоявший на столе черный эбонитовый аппарат.
– Слушаю, участковый Дорожкин. – Игорь снял трубку. – Узнал, узнал, Андрей Варфоломеич… И вам того же! Кого? А-а. – Участковый протянул трубку Алтуфьеву: – Тебя, Володь. Похоже, что-то новенькое.
Следователь ткнул сигарету в пепельницу:
– Слушаю… Ага, ага… Вот, значит, как… Да, да… за актом прямо сейчас и заедем.
– Изнасилована девушка-то, – положив трубку, негромко пояснил Владимир Андреевич. – И, судя по характеру повреждений, уже после того, как отключилась.
– Что ее, мертвую, что ли? Вот ведь… – Дорожкин удивленно моргнул и выругался.
– Похоже, что так… – задумчиво произнес Алтуфьев. – Еще и беременна – шесть недель. Такие вот пироги с грибами.
Усадьбу графа Возгрина сфотографировали со всех сторон. Снимки должны были выйти очень красивые, особенно те, что издалека. Вблизи-то было видно, что все вокруг прогнившее, покосившееся, старое…
Внутрь усадьбы Анатолий Иванович ребят не пускал – опасался, сказал, что сам вначале проверит. А то вдруг придавит кого упавшей балкой? Всяко ведь может быть.
Ужин сегодня готовили Коля Ващенков и эстонская студентка Лиина – как проштрафившиеся. Ушли куда-то с утра, без ведома, явились едва отмывшиеся, в грязи…
Пока остальные фотографировали, «штрафники» варили. Хорошо, дров еще оставалось много…
– Давай лук жарить, да… – приготовлением пищи командовала Лиина. В длинных спортивных штанах с белыми лампасами, в косынке, в рубашке с длинным рукавами, она больше не казалась худосочным подростком не от мира сего. Тем более Коля все же не удержался, рассказал потихонечку, как провалился в болото (сам провалился!), а Лиина ему выбраться помогла, можно сказать – спасла жизнь.
– Ну, вот я в трясине, а она мне кричит: падай на живот да греби все под себя… Потом палку протянула… Так и выбрался!
«Мелкие» ребята переглянулись. Шпаненок Мишка Сорокин показал большой палец, мол, девчонка молодец!
– Во дает! Вот так эстонка… – краем глаза глянув на возившуюся у костра Лиину, восхищенно протянула Маринка-Стрекоза. – Так она же тебя спасла, выходит? А ты чего в болото-то полез?
– Да это… фотоаппарат уронил, – на ходу придумал Коля. И почувствовал, что краснеет – врать он не очень-то умел. Здесь никто не заметил – прокатило, а вот как мама?
– Фотоаппара-ат? – Маринка жалостливо поджала губы. – Это «Зоркий», что ли? Ну, раззява! Ох и влетит тебе дома!
Ничего не ответив, Коля лишь склонил голову и тяжко вздохнул.
– Ну, что расселись? – подошел к ребятам Анатолий Иванович. – Завтра домой…
Мишка Сорокин тут же встрепенулся:
– Анатолий Иваныч! А на усадьбу можно? Ну, пофоткать там, внутри…
– На усадьбу? Ну, здрасте-пожалста… Что ж, сбегайте… Только снимать там, честно говоря, особо нечего.
Голос Резникова звучал устало и как-то грустно. Оно и понятно: кружковод все же переживал за Колю… А вдруг Лиина бы его не вытащила? Вдруг бы в болоте утоп? Кто бы тогда за это отвечал? Правильно – Анатолий Иванович.
Подумав таким образом, Мишка украдкой показал Коле кулак:
– Ну, книжный червь… Еще попади только в болото – получишь! Анатолий Иваныч, а можно мне «ФЭД» взять?
– И мне «ФЭД», и мне! – закричала Маринка. – А то «Сменой» неинтересно уже!
– «ФЭДы» старшие взяли…
– У-у…
Между тем старшие девчонки и Тынис фотографировались невдалеке от усадьбы. Само по себе строение почти не снимали, больше – себя на его фоне. Особенно изгалялась Кротова – треники закатала, рубаху завязала узлом – вся из себя! То так повернется, то этак…
– Стой, Тынис. Вот теперь снимай!
Мезенцева скосила глаза и фыркнула:
– Ишь выпендривается! Не удалось Анатолия в себя влюбить, так она на Тыниса перекинулась. А он, между прочим, с тебя глаз не сводит!
– Да ну тебя… – неожиданно сконфузилась Женька.
Ну да, девушка, кончено же, замечала те взгляды, которые украдкой кидал на нее эстонский студент. Это было приятно. А вот что касается Кротовой… Действительно, та еще!
– А пойдем-ка и мы! – Тряхнув волосами, Колесникова решительно направилась к фотографирующейся парочке. – Эй, Тынис! А ну-ка и нас сфоткай!
– Как будто у вас своих фотиков нет, – недовольно хмыкнула Светка.
Тынис, наоборот, обрадовался:
– Станьте к колоннам, девушки! Света, ты тоже!
– Да-да, – фальшиво улыбнулась Мезенцева. – Иди…
– Прямо три грации! – покрутив объектив, восхитился студент. – Вот так станьте… Теперь руки так вот изящно поднимите… Прекрасно! Снимаю…
Тут подбежали и мелкие, запросили «ФЭДы»:
– Вас все равно Тынис снимает.
– Да у нас и пленка уже… кадра по три осталось, если счетчик не врет.
Порыв ветра нес по траве желтые фантики…
– «Лимочники», – улыбнулась Женька. – И кто только их тут ел?
– Внутри вообще фантиков много. – Мишка авторитетно подбоченился и напомнил: – Я их вчера еще заметил. Даже конфеты нашел!
– Нашел и тут же слопал! – ехидно прищурилась Стрекоза.
Подняв «Смену-8» – уж что досталось, – девочка щелкнула затвором и показала язык:
– Ну и рожа у тебя, Сорокин!
– Щас как дам!
– А ну, мелочь, цыц! – грозно прикрикнула Катерина. – Как там ужин-то? Готовят или помочь?
– Там Лиина…
– Она вообще клевая! Просто атас! – Мишка хлопну себя по коленкам. – Книжника нашего из болота вытащила!
– Тоже мне – клевая, – накрутив на палец рыжую прядь, недобро усмехнулась Кротова. – Немочь чухонская. Утром с ранья с Анатолием куда-то пошли… Куда интересно?
– Нет, не с Анатолием, – погладив косички, промолвила вдруг Маринка с видом умудренной жизненным опытом женщины. – Она с Колькой пошла. На Сярг-озеро. Там Колька чуть в болоте не утонул. Она его вытащила. Колька сам рассказал, только просил, чтобы никому не говорили. А Анатолий Иванович уже потом подошел.
– То есть не с ней? – резко подобрела Светка. – А как это – вытащила? Как смогла-то?
– Она же турист-ка! – Глянув на свою «Лейку», Тынис покачал головой. – Пять кадров осталось. А Лиина – да, она может. Первый юношеской по спортивному орентированию.
– Ориентированию, может быть?
– Ну да.
– А что это? – заинтересовалась Стрекоза.
– Это когда по лесу с компасом бегают и по азимуту ходят, – пояснила Женька, искоса посмотрела на Тыниса и улыбнулась. – А что так пленка-то у тебя быстро…
– Так они ж со Светкой тут…
Уж Катерина-то знала, ага… Как знала и то, что Женька давно уже заглядывалась на ее старшего брата Максима… Да только вот он ее, увы, не воспринимал…
– А что это мы – «тут»? – «полезла в бутылку» Кротова. – Ничего мы тут. Фотографировались только. Между прочим, при вас. Мишка, – девушка перевела взгляд, – а что, Анатолий Иваныч на усадьбу не собирается?
– Не-а, – вместо Сорокина отозвалась Маринка. – Он фотик взял и на озеро пошел побродить. Сказал – «напитаться природой».
Услыхав такое, Светка сдула упавшую на лоб челку и томно помахала ладонью:
– Жарко как. Пойду искупаюсь…
– Правильно! – тут же закивала Мезенцева. – И мы тоже пойдем. Верно, Женя?
Тынис вдруг вскинул глаза:
– А внутри что, не посмотрим?
– Посмотрим… – Женька искоса взглянула на подругу. – Ну, мы тут недолго… Догоним.
– Как хотите. А мы пока пойдем…
Заклятые соперницы дружно зашагали через луг к лесу, точнее к лесному озерку.
– Надеюсь, на этот раз никто подсматривать не будет, – сорвав на ходу василек, хмыкнула Кротова.
Проводив девчонок глазами, Женька обернулась к Тынису:
– Ну что, внутрь?
– Ага!
– Вон там, через выбитое окно можно, – указал рукой Мишка. – Я покажу.
Внутри царила таинственная полутьма, дневной свет проникал лишь через щели в заколоченных досками окнах.