– Это же на самой окраине. – Водитель покрутил усы. – Далеко. Не дороговато будет?
– Да вы поезжайте.
– Ну, как скажете. Наше дело – предупредить.
Таксист включил счетчик – поехали.
– Мы завтра уже назад, – предупредила Марта. – Автобусом. А я сейчас поезд специально выбирала – Инга давно хотела, чтоб паровозом.
Владимир Андреевич улыбнулся:
– Ну, и как паровоз, понравился?
– Еще бы! – всплеснула руками девчушка. – Ой, Володя! Я там и не спала. Пила чай. А еще ела конфеты.
– Молодец.
Инга всегда так звала маминого… хм… друга, по имени – Во-ло-дя – и произносила все слоги нараспев – в детском саду ходила в эстонскую группу. Марта же говорила по-русски чисто, практически без акцента, все-таки целых три года прожила в Нарве, а там почти весь народ – русский.
– Ингочка, так ты устала, наверное?
– Ой, есчо нет! Я хочу мороженого!
– Купим! Там, рядом с домом, магазин, в двух километрах.
– Шутишь? – засмеялась Марта.
– Отнюдь, Марта Яновна, отнюдь.
Алтуфьев любил звать любимую по имени-отчеству, при этом всегда щурился и улыбался. Марта поначалу обижалась, а потом ничего, привыкла. Она вообще много к чему привыкала. К изменам мужа, к разводу, к переводу в Нарву… И вот – к Алтуфьеву, к Володе, с которым встречались уже почти четыре года. А в Нарве жили вместе, чуть-чуть… Пока не донесли, не взывали на ковер, не… В общем, в грязь втоптали! От зависти, что ли… Хотя, казалось бы, какое людям дело?
– В Таллине, в прокуратуре, скоро будет вакантное место, – глядя в окно, негромко протянула Марта.
– Таллин не Нарва, там эстонский нужно знать.
– Ты же знаешь!
– Не так, чтоб очень.
– Ничего, я подучу. – Женщина неожиданно вздохнула. – Знаешь, надоело вот так… Ты – здесь, я – там. Все время на бегу, на колесах… Хотя ладно – не буду начинать. Смотрите-ка, тучки! Не дай боже, дождь!
– Не будет дождя, тучи-то – так себе… Да и уходят уже.
– А хорошо бы дождика-то! – перекладывая руль, ухмыльнулся таксист. – А то уже две недели такая жарень стоит. Огороды сохнут. Ну, приехали. Какой подъезд?
– А вон сюда подъезжайте.
Расплатившись с таксистом, Владимир Андреевич подхватил чемодан и галантно распахнул дверь подъезда:
– Прошу, дорогие гости!
– Картошкой тушеной пахнет! – поднимаясь по лестнице, заценила Марта. – Неужели…
– Ну да, приготовил. – Алтуфьев скромно потупился и вдруг рассмеялся. – Ну, заходите – пришли.
– Ой, Володь… у тебя же ванная!
– Газовая колонка! Сейчас запалю.
Первым делом Владимир включил телевизор, и Ингочка принялась смотреть какую-то детскую передачу, правда, та длилась недолго.
– Сейчас – душ, потом – обедаем, а потом – гулять, – снимая туфли, по-хозяйски распорядилась гостья.
Алтуфьев шутливо вытянулся и отдал честь:
– Слушаюсь, Марта Яновна! Разрешите выполнять?
– Выполняйте. И желательно – бегом!
– Ага. Ой, Инга спит, кажется…
– Так умаялась. Плед же у тебя был…
– Вот.
– Ага. Теперь помоги расстегнуть.
Ах, с каким трепетом Владимир потянул молнию платья. На Марте оказалось импортное белье: синий, с кружевами, лифчик и узкие трусики.
– Худяшка ты моя. – Обняв женщину, Володя поцеловал ее между лопатками, погладил по спине, прижал к себе, быстро расстегнул лифчик, поласкал ладонями грудь, поцеловал…
– Н-не здесь… – тяжело задышала Марта. – Давай хоть в ванную…
Полетели на пол изящные трусики, туда же отправились брюки и рубашка Алтуфьева… Едва слышно скрипнула дверь…
– Как здесь тесно, Володь…
Обедать решили на природе, тем паче что лес начинался сразу же за домом. Именно лес, а не какой-нибудь там парк или скверик. Высоченные смолистые сосны, синие сумрачные ели, красивенные березы, липы, орешник… Грибы пойдут – весь город там будет! Еще и речка рядом – километрах в двух…
– Ура! Ура! На речку! – радостно запрыгала Инга.
Марта улыбнулась:
– Ну да. На пикник. Яйца, хлеб, вино…
– И зефир не забудьте!
– Ну да, и зефир. А картошку, пожалуй, на вечер… Так! Товарищ младший советник юстиции, стаканов у вас хватит?
– Кружки возьмем! – снова вытянулся Алтуфьев. – Пойду на кухню, приготовлю.
– А я переоденусь пока.
– Ага…
Переоделась… Вернувшийся с кухни Владимир Андреевич не то чтобы выпал в осадок, как порядочный химический элемент, но где-то близко к этому…
– Ну, как? Нравится? – С лукавым прищуром Марта повернулась и уперла руки в бока.
Белая майка, синие трикотажные шортики и такая же кофточка-безрукавка… М-м… Хоть обратно в ванную тащи!
– Ох, Марта Яновна, не знаю, как и сказать! Но ходить по советским городам в таком полуголом виде не рекомендуется.
– Так мы же на пляж!
– Хм… ну да, вообще-то…
Вообще-то Владимир Андреевич к внешнему виду своей женщины никогда не придирался, а совсем даже наоборот.
– Боюсь, украдут тебя, вот что!
– А ты следи! Ну что, товарищ следователь? Идем? Ах, как на улице-то – солнце!
И впрямь утренние синие тучки так в дождь и не собрались – растаяли, унеслись, неведомо куда. Появившиеся на лавочке, у подъезда, мужички раскладывали на старом столе домино, открывали пиво… Чуть поодаль пинали мячик ребята, хозяйки деловито развешивали на растянутых между деревьями веревках только что выстиранное белье. Выходной! Эх, красота-а…
– Здорово, мужики! Где пиво брали? – проходя мимо, приветствовал соседей Алтуфьев.
– Здорово, Володя! О, Мартушка, здравствуй! С дочкой приехала? Большая уже!
Марту соседи тоже знали – Владимир Андреевич познакомил еще с год назад, проявил, так сказать, уважение и тем пресек на корню все возможные сплетни. Ну, или почти все…
– На речку?
– Угу.
– Ингочка! На вот тебе ириску!
– Спа-а-асибо!
– А пиво вчера в ларьке выкинули. «Рижское»! Очередища, правда, была – целый бой! Кстати, будешь?
– Спасибо, у нас вино.
– Ма-ла-дец, Владимир Андреевич! В такой-то день – да как же без вина-то?
– Да еще с такой-то красотулей!
Развешивающие белье хозяйки вежливо поздоровались, но посмотрели на Марту с явным осуждением. Ишь, мол, вырядилась! С голыми-то ногами – срам! И это еще – Тянск! В Озерске бы вообще высказались нецензурно. Причем прямо в лицо.
Расположились на берегу речки. Постелили на траву газетку, разложили нехитрую снедь, Алтуфьев открыл вино перочинным ножиком – там и штопор был.
Отдыхавший невдалеке дед отложил газету. Подошел, вежливо приподняв соломенную летнюю шляпу, одернул чесучовый пиджак.
Где-то этого деда Владимир Андреевич уже видел…
– Ножичек не разрешите?
– Да пожалуйста. Там штопор, если что…
– Да у меня пиво. «Жигулевское». На вокзале с утра купил.
А! Вот где он его видел! На вокзале. Этот дед еще про номера вагонов спрашивал.
Следователь улыбнулся:
– Ну что? Вагон свой нашли?
– Нашел. Невестку встретил. Теперь вот отдыхаю.
– Купаться! Купаться! – скидывая одежку, запрыгала-закричала Инга.
Алтуфьев снял майку:
– Сейча-ас! А ты, Марта Яновна, чего ждешь?
– А я не буду. Купальник не взяла, а шорты мочить неохота. Лучше тут посижу, позагораю…
– Ну, как знаешь… Инга, бежим! Наперегонки – р-раз, два-а…
Подняв тучу брызг, оба дружно вбежали в речку. Впрочем, там народу хватало…
– Спасибо. Супруг ваш? – Возвратившийся дед вернул нож.
Марта широко улыбнулась:
– О нет-нет, не супруг. Все куда интереснее – любовник!
– Ого! А девочка?
– …А девочка – моя.
– Ах, как они… – прищурился дед. – Прямо как родные…
Когда Алтуфьев с Ингой вернулись после купания, Марта Яновна пила из кружки пиво в обществе того самого старичка в соломенной шляпе.
– Александр Иннокентьевич, – представила старичка Марта. – Местный краевед-любитель. Много чего интересного о вашем вокзале рассказал.
– А я Владимир. – Алтуфьев разлил вино. – Ну, за знакомство. Так, говорите, краевед? Может быть, что-то об усадьбе графа Возгрина слышали?
– Конечно, слыхал, – приосанился Александр Иннокентьевич. – Старый граф со многими знаменитостями дружбу водил. Артисты к нему погостить приезжали, художники, поэты… Говорят, даже сам Шаляпин был!
– Ну да! Сам Шаляпин?
– Именно! И еще художники… Серов, кажется, или нет – Коровин! Даже там что-то рисовал, дарил графу картины…
– Коровин, – задумчиво повторил Алтуфьев. – Не знаю такого художника. Никогда не слышал. А ты?
– Я тоже – не очень. – Поставив кружку, Марта повела загорелым плечом. – Это импрессионист, кажется…
– А, всякие там загогулины.
– Загогулины – это абстракция. Импрессионизм – это когда все так светится и дрожит красиво-красиво! Ну-у… «Февральская лазурь», Грабарь – видел?
– Картины, – негромко протянул Владимир Андреевич. – А ведь очень может быть! Картины… Интересно, сколько этот Коровин сейчас стоит?
Уже на следующий день, прощаясь, Алтуфьев все же попросил любимую кое-что проверить.
– Ну, так, чтобы быстрее. Некто Резников Анатолий Иванович, из Тарту. Может, в Эстонии по каким делам проходил. Я запрос послал, но сама понимаешь… Пока то да се… А вот фото… К сожалению, только любительское. Мы увеличили, как смогли.
– Ты этот… как это – жлоб, Владимир Андреевич! – рассмеялась Марта. – Уже и фотографию приготовил. Заранее, да?
Женщина поднесла карточку к окну:
– Смазливый. На артиста какого-то похож… Не помню фамилию. А фильм помню – какой-то детектив, болгарский или польский. Неплохой, да. Хотя я детективов не люблю, ты знаешь. Смотришь такое кино, как следователь. И видишь – так же не бывает совсем! Как это по-русски – береза?
– Сама ты береза, Марта Яновна. Липа!
– Вот-вот, липа – да… Ладно. Все сделаю. Ты такси вызвал?
Стук повторился. Настойчивый такой… Так, говорят, в НВКД стучали. Постучат, а потом вынесут с ноги дверь, ворвутся. Ну, попробуйте…