— 12 февраля стартуем! Ура!
Бенкс, восхищенно улыбаясь, стоял поодаль. Перехватив мой взгляд, он поднял большой палец вверх.
Глава XIVПутешествие господина Теслы в другие миры
— Вероятно, мистер Окс тотчас же пожелает набрать номер оранжереи доктора на Лонг-Айленде и пожаловаться на случившееся, но, скорее всего, он делать этого не станет, потому что предпочтет иметь как можно больше шумихи вокруг организуемого им мероприятия. День заезда обещает ему такие продажи и такие сенсации, о каких не слышало ни одно издательство в мире, — разглагольствовал писатель, шагая впереди нас широкими, уверенными шагами, то бросая нам многозначительные взгляды за плечо, то продолжая обмениваться с проходившими мимо работниками газеты рукопожатиями и приветствиями.
Про заявку доктора я умолчал, не зная, как воспримет Зои эту новость.
Когда в очередной раз Бенкс отвлекся, девушка прильнула к моему рукаву и выдохнула в ухо:
— Этот тип — шпион отца.
Я воззрился на нее с совершенно искренним удивлением.
— Более того, он, кажется, — автоматон.
Мое лицо перекосила гримаса сомнения.
— Мадемуазель Зои, — проронил я с упреком.
— Я докажу, — успела она шепнуть прежде, чем наш общий знакомый приблизился. С учтивостью, достойной королевского мажордома, он отворил дверь на крыльцо.
— Что ж, мистер Бенкс, — залихватски хлопнула девушка того по плечу. — Стоит обсудить условия нашего сотрудничества. Идемте праздновать!
Бенкс, сияя как медный таз, умостился на заднем сиденье, и мы помчались праздновать. И не куда-нибудь, в гостиницу «Астор Хаус», находящуюся все на том же Бродвее, — пятиэтажное прямоугольное здание, отстроенное в античном стиле. Белые его стены и колоннада уже виднелись вдалеке, но Зои внезапно нажала на тормоз, остановившись подле одинокого прохожего с тростью и в светлом пальто с меховым воротником. Он шествовал по тротуару вдоль резной чугунной ограды. Черные его волнистые волосы были уложены по обе стороны угловатой головы, прямой пробор придавал столь же угловатому лицу комичное выражение, которое усиливалось манерой идти, выкатив вперед грудь, будто боевой петух. Прохожий носил тонкие усики, а в глазах сверкали такие искры, от которых иные отводят взор, ибо боятся заглянуть и увидеть бездну, способную утянуть в себя целые города.
— Мистер Тесла, — радостно вскричала Зои, — какая неожиданная радость повстречать вас!
— О, мисс Зои, — джентльмен в светлом пальто остановился, говорил он с легким славянским акцентом, — и я рад вас видеть. И улыбку на вашем лице, ведь совсем не так много времени прошло…
Я внезапно вспомнил, что встречал лицо этого господина в похоронной процессии на Вудлонском кладбище в чреде лиц, явившихся проститься с Элен. Зои принялась уговаривать его сесть в авто, чтобы подвезти, — тот направлялся на Сорок вторую улицу, в метро, чтобы добраться на нем до Нью-Йоркской публичной библиотеки. После длительного обмена любезностями — а от Зои, которую величали «мисс», слышать такие слова, как «не будете ли вы столь любезны» или «премного благодарна», было удивительным, — господин с усиками уселся на заднее сиденье рядом с Бенксом. Тот взволнованно встрепенулся. Я поплелся раскручивать стартер.
— Эл, — приподнявшись над передним стеклом, сказала Зои, — господин Тесла — ученый из Сербии, тоже наш сосед и очень близкий друг. Ему принадлежит столько открытий в мире электричества, сколько не сделал ни один человек во всем белом свете. — А потом плюхнулась в кресло и с довольным видом добавила, отбросив локоть на спинку кресла: — Знакомьтесь, мистер Тесла, это Эмиль Герши, знаток восточной культуры, семнадцать лет прожил в Тибете.
Я поднял руку в приветственном жесте и сел. Мотор заработал, Зои завизжала шинами, и мы рванулись вперед.
— А рядом с вами — биограф моего отца, Эдвард Бенкс. — Но ветер и тарахтение авто поглотили ее слова.
Слова, относящиеся ко мне, произвели не только на знакомого Зои большое впечатление, но и на лжебиографа. Оба наперебой, точно так же как доктор Иноземцев, принялись допытываться о том, чему же меня научили восточные монахи. И точно так же остались разочарованными, услыхав, что я был всего лишь караульным. Зои оказалась редкостной болтуньей. Чтобы поправить положение в неудавшейся беседе, она выложила все, что со мной приключилось в доме доктора. Бенкс сидел с открытым ртом от удивления, то и дело приговаривая: «ну надо же», «вы только подумайте», косясь на меня и порой нескрываемо хихикая. Мистер Тесла же светился восхищенной улыбкой, будто знал, о чем шла речь не понаслышке.
Оказалось довольно неприятным слушать, что я вел беседы с воображаемыми буддийскими божествами, называл их пришельцами с иных планет и обитателями других миров, а себя — их младшим братом. Я едва удержался от того, чтобы не схватить себя за голову, когда она слово в слово выдала мой разговор с доктором и Элен о черной богине Кали. А этот рассказ, между прочим, мог быть причиной немедленного ареста, услышь его какой-нибудь проходящий мимо полицейский. И я поджал губы, ответив на насмешливые взгляды Бенкса хмурой миной.
Господин Тесла слушал девушку, и глаза его горели невиданным огнем. Будто все, что он слышал, было не только удивительным, но и истиной в последней инстанции.
— А вы знаете, — сказал он, сияя, когда Зои остановилась у выложенного плиткой входа в метро и заглушила мотор, — все это правда! Я полагал, что один считаю госпожу Элен пришелицей из других миров.
Я бросил угрюмый недоверчивый взгляд на джентльмена с усиками, полагая, что ученый тоже смеется надо мной.
— Доктор убил в вас вашу душу, — печально добавил он. — А между тем все, что вы видели, и все, о чем слышали посредством божественного ясновидения и яснослышания, — это все отголоски других вселенных.
Я промолчал, но выразительно посмотрел сначала на него, потом на Зои.
— А что ты так смотришь на меня, Эл? — рассмеялась она. — Я разве говорила тебе, что ты псих? Ну вспомни! Хоть раз? Хоть один раз назвала тебя сумасшедшим?
Я поджал губы. Она все время звала меня чокнутым, но перечить девушке было бессмысленно.
— Это невероятно! Мистер Герши, вы шли на тигра с голыми руками? А мадам Элен… Она что, действительно медиум? — недоумевал Бенкс.
Тесла развернулся к писателю и посмотрел на него теплым и улыбчивым взглядом, как на дитя малое.
— Я видел Элен и не только человеком, — сказал он. — Пару раз в толпе не помню каких именно городов и в каких своих прошлых рождениях… Ее лицо забыть невозможно. Один раз посчастливилось увидеться в Париже на выставке, она… эм-м… попросила одолжить ей одну вещицу — браслет со спрятанным в завитушках украшений альтернатором. Он бил током при попытке пожать кому-нибудь руку. Я изобрел его для празднования Дня дурака.
Я вспомнил, как в доме господ Михайловых она порой раздавала публике электрические разряды — тогда я полагал, что энергия бьет ключом из недр ее души.
— Вот и я о том же! — не унимался Бенкс. — Ее иллюзии — мастерство высшей степени, ну и без выдумок доктора не обошлось. Но… Да, да, прошу прощения, я вас прервал.
— А в следующий раз мы повстречались на Южной Пятой авеню, где в одном из домов на четвертом этаже я снимал помещение для лаборатории. Я сразу ее узнал. Ибо мы были знакомы многие и многие века назад. Вы верите в прошлые жизни? — Ученый чуть коснулся моего рукава. Я сидел вполоборота, взглядом обратившись к нему. Но то и дело мне приходилось поглядывать на мартышечьи ужимки писателя. — Ах да, зачем я спрашиваю, вы знаете об этом в тысячу раз больше, чем знаменитый Свами Вивекананда. Так вот я узнал ее… Вам известно, что многие миллионы лет тому назад, а точнее… мм-м… четыре с половиной миллиарда лет назад Земли нашей еще не существовало, а существовала другая планета. Отсюда, — Тесла поднял руку к небу, — она выглядит яркой белой искрой. Мы называем ее Утренняя Звезда, Венера. Но вблизи — это огненное светило желто-оранжевого цвета, покрытое плотной облачностью. Увидев ее однажды на небосводе, мне было не более трех-четырех лет, я вдруг вспомнил, совершенно отчетливо вспомнил, что всегда испытывал щемящее чувство благоговения, глядя на небо в час восхода или заката, затянутое облаками, когда солнце светит сквозь их толщу, окрашивая небесный купол в золото-лиловые оттенки. Тогда небо Земли и небо Венеры имеют особое сходство… Да, я жил прежде на Венере. И мне знакомы ее горы и ущелья, иссушенные русла рек, котлованы морей и океанов со скалистым, рваным дном, с голыми плитами, говорящими, что когда-то их омывали течения, широкие пространства застывших лесов, ныне походивших на острые пики, бесформенные громады величественных ротонд, лабиринты улиц. Жар, вырвавшийся из жерл вулканов, спек планету за несколько мгновений, превратил все вокруг в статуи наитвердейшего минерала. Так вот Элен — одна, как и я, из последних, кто еще застал жизнь на Венере, кто видел ее гибель.
— Гибель? — выдохнул писатель.
— Да, — наморщил лоб сербский ученый. — Венера погибла из-за переизбытка серной кислоты в атмосфере. Сейчас это почти что просто звезда. Мы последние из венерианцев.
Я слушал и чувствовал, как нижняя челюсть моя медленно начинает отъезжать вниз одновременно с нижней челюстью Бенкса. Я вовремя опомнился, закрыл рот. Тесла вещал самозабвенно, сосредоточенно сведя брови и едва дыша.
— Но увы, из жизни на Венере запомнилось немногое. — Он потер висок, снова болезненно скривившись. — Это удивительной красоты планета, на ней нашли пристанище лучшие сущности Вселенной. Они называли себя тхаторами — теми, кто восстанавливал утраченную гармонию. Тхаторы имели энергетическое тело, но могли по желанию менять свою плотность и приспосабливаться к жизни в любой части бескрайней Вселенной. Силой мысли, силой души, единением друг с другом они лепили из себя кого угодно, точно из глины…
— Как Атланты? Лемурийцы? — выдохнул я. — Саморожденные Чхая. Боже мой! Неужели все это… правда?