— Ничего себе, — проронила наконец потрясенная Зои, провожая восторженным взглядом падающих и убегающих ночных бандитов. — Ну и дела! Ей-богу, мисс Ли есть чему у вас поучиться.
Впервые она обратилась ко мне на «вы», это было безотчетное восхищение. Но я заставил себя не пропустить радости в сердце, лишь процедил сквозь зубы в ответ:
— Право, не стоит.
— А что с этими двумя? Ты их убил? — Носком ботинка девушка поддела безжизненно лежащую на грунтовой дорожке кисть своего недавнего обидчика. — Они мертвы?
Мне пришло в голову немного наказать ее — уж больно Зои была бессердечна и давно нуждалась в небольшом нравоучении. Я больше переживал, выживут ли парни после столь крепких ударов, чем она, хотя знал наверняка, что к полудню оба придут в себя. Но даже такие негодяи заслуживали немного жалости.
— Да, — коротко ответил я. — Я их убил. Они мертвы.
И, подняв сначала одного, отнес его на заднее сиденье «Форда», потом другого.
— Крови нет, можете быть спокойны насчет салона — он не перепачкается.
Уложив обоих валетом, я принялся за заводную ручку. Очень нехотя завелся мотор, видно, Зои его порядком измотала. Сначала только два цилиндра подали голос, потом подключились и их собратья. Я деловито уселся за руль и, подражая ее манере, велел подтолкнуть.
Будучи под впечатлением, она машинально отправилась исполнять мою просьбу.
— Не представляю, как это возможно! Ты кто, Эл? — пыхтела она, налегая на кузов сзади. — Неужели они действительно мертвы? Убить одним ударом!..
Авто тронулось.
— И что ты с ними сделаешь? — не унималась Зои, тотчас же догнав меня и ловко запрыгнув на пассажирское кресло, кажется, она даже не сразу заметила, что я завладел рулем и уже вовсю качу по парку сам.
— Надо похоронить.
— О черт! Ты говоришь это так спокойно! Ты либо маньяк, либо совершенно бездушный.
Я не ответил, всецело отдавшись процессу управления авто. Я делал это впервые, может, немного неумело, но тем не менее старался в точности воспроизводить все действия, которые выполняла Зои, сидя за рулем. Старательно выжимал педаль сцепления и тормоза, немного добавлял и убирал скорость с помощью рычага акселератора, находящегося под рулевым колесом. Зои всегда его уводила далеко от себя: я подозревал, что скорость можно регулировать, а не выставлять сразу предельный максимум. Порой поглядывал на спидометр и амперметр, в показаниях которых ничего не смыслил. Было спокойней на сердце, если стрелки на обоих этих приборах взлетали не слишком высоко.
Должен признаться, вождение доставило мне бесспорное удовольствие. Ветер хлестал по лбу и волосам, огибая прямоугольное стекло напротив, в ушах стоял свист, сердце заходилось барабанным боем, когда я прибавлял скорости. Впервые я допустил мысль о предстоящей гонке без внутреннего содрогания.
Зои продолжала сыпать вопросами.
— Куда ты их везешь?
— На кладбище.
— Какое кладбище? Ты не знаешь города.
— Я бывал в Бронксе.
— Вудлон? Да ты с ума сошел — вести два трупа через весь Нью-Йорк. Сбросим их в Гудзон.
Язык так и онемел от обезоруживающей беспринципности девушки. Я лишь медленно повернул голову, переведя взгляд с переднего стекла на нее, — вложил все негодование в это движение. А мозг уже набирал обороты вместе с мотором. Все дело в ее родителях, внутренне ругался я. Бросили дитя, оставили без воспитания. Мать — авантюристка, отец — готов по головам ходить ради своих экспериментов и исследований, ни о чем ином думать не в силах. Девушка с малолетства видела вокруг лишь проявление бестактности и отсутствие культуры, поневоле впитала в себя все самое бесчеловечное, не зная иной формы жизни, кроме вечного хаоса.
Мы ехали почти молча, я перемалывал в голове произошедшее, Зои иногда делала попытки меня остановить, хотя и очень слабые, — какой-то части ее души доставляло удовольствие это ночное приключение, и она хотела довести его до победного конца. Но порой ее совесть пробуждалась, и она начинала взволнованно просить меня вернуться обратно, говорила, что один из убитых — сынок какого-то очень богатого перчаточника. Я равнодушно пожал плечами, невпопад спросив, как можно разбогатеть на перчатках.
— Дурень! У него три фабрики в Куинси. И если он завтра хватится своего дитя — мне конец.
— Он быстро найдет своего сына — мы оставим хорошие надгробия.
— Откуда нам их взять? О господи, Эл, ты сошел с ума? И откуда тебе известна дорога? — Она недоуменно оглядывалась кругом, когда мы въехали на узкий каменный мост, переброшенный через Гарлем-ривер.
Я монотонно повторил ответ, что уже был раз в Бронксе, и добавил, что даже знаю, как зовется этот мост — Хай-Бридж.
Еще не рассвело, когда мы подкатили к уже знакомой Джером-авеню. Ворота были притворены, но не заперты. Я рассудил, что не стоит оставлять места за рулем, поскольку девушка могла воспользоваться моим отсутствием и удрать, тогда бы не получилось преподать ей урок, поэтому велел ей самой открыть ворота.
Мы проехали вдоль аллеи, свернули направо, потом налево, я разглядывал местность, прикидывая, где было бы удобнее расположить молодых людей. Самым живописным местом оказалась лужайка между склепом, выполненном в египетском стиле, — со сфинксами, высокими колоннами, египетской вязью, черными дверьми и группкой могил с разнообразными надгробиями.
Я остановился и велел нести Зои лопаты. Она сначала возмущалась, шипела как змея, топала ногами, но, видя мою настойчивость, выраженную в молчаливой неподвижной позе и опустошенном взгляде поверх аллеи, согласилась принести инструменты.
Когда я принялся за работу, она уже забеспокоилась не на шутку. Совесть ее проснулась окончательно. Опустившись на колени, перед неподвижно лежащими парнями, она принялась искать в них хоть какие-нибудь признаки жизни — тормошила, хлестала по щекам, складывала ладони рупором и принималась кричать им в уши. С каждым мгновением ее действия были все тревожней, голос беспокойней. В конце концов ей удалось растолкать одного из них — того, кто получил удар под дых. Но он пребывал в том состоянии сознания, когда недостаточное количество кислорода делает человека чрезвычайно слабым и едва ли помнящим себя. Я был абсолютно уверен, что он помотает головой и опять провалится в небытие, поэтому даже не поднял головы, когда услышал стон.
— Боже! — вскричала девушка. — Он живой, живой! Смотри, шевелится.
Я выпрямился, вогнав лопату в край уже порядком глубокой могилы, и бросил равнодушный взгляд на своих жертв.
— Это ничего не меняет, — сказал я и приступил ко второй яме. Из-за темноты девушке было не разглядеть, какой глубины я добивался — всего чуть более фута, чтобы потом, придя в себя, парни могли с легкостью выбраться из могил самостоятельно.
Ее глаза округлились.
— Ты хочешь их закопать заживо? — вскричала она.
— Да, — не оборачиваясь, ответил я.
— Но это уже слишком, Эл.
— Ты просила помощи. Я помогаю.
— Нет, я не просила тебя закапывать кого бы то ни было заживо.
— Тогда езжайте отсюда, мисс, чтобы не видеть, как я это сделаю. Но я это сделаю. Потому что привык доводить любое начатое дело до конца.
Она постояла немного, глядя, как я интенсивно махаю лопатой, потом подсела к безжизненным телам, выпотрошила их карманы — деньги и нож наваха.
— Это мое, — бросила она через плечо недовольным тоном и принялась за заводную ручку. Сама подтолкнула авто, вскочила в кресло и уехала.
Я, не торопясь, уложил обоих в ямы, закопал по самые подбородки, оставив лица снаружи. Проснувшись, первое, что они увидят: синее, а может, затянутое облаками или даже снеговыми тучами небо. Их лица либо станет слепить солнце, заставляя щуриться, или будет заливать дождь, а может, пойдет снег, и окрасит их по-модному подстриженные усики и полуприкрытые веки снежной крошкой. Они начнут дергать головой вправо-влево, захотят пошевелить онемевшими пальцами, подвигать затекшими конечностями, скосят взгляд вбок и увидят склеп, отстроенный в египетском стиле, посмотрят в другую сторону — а там группка живописных надгробий. И с криками ужаса оба повыскакивают из своих ям.
Именно такое описание приключений этих двух парней я увидел в местной периодике на следующий день под заголовком «Призраки-мстители над Вудлонским кладбищем». Статья начиналась со слов: «Вот уже дважды Вудлон становится местом действия весьма странных событий. К разрытой неделей ранее могиле доктора Иноземцеф добавились две свежие. Незаконное захоронение живого отпрыска Джерома Кейна потрясло весь Нью-Йорк…»
Зои в ту ночь все же дождалась меня. Встала у ворот.
Молча она пересела с водительского кресла в пассажирское и отвернулась, позволив завладеть рулевым колесом и насладиться процессом управлением. Я одержал маленькую победу. И не без удовольствия вновь подумалось, как было бы хорошо почаще брать в руки руль в предстоящем ралли. Невольно я стал ждать день заезда столь же страстно, как и Зои. А ночные хулиганы получили свое — нечего обижать юных барышень, даже если эти барышни порой ведут себя не лучшим образом, похлеще любого сорванца.
Глава XVIIIЗаезд Нью-Йорк — Париж
12 февраля 1908 года, в празднование дня рождения президента Авраама Линкольна, ранним утром Таймс-сквер тонул в тумане. Но приплывшее холодное облако с океана не помешало грядущему мероприятию — площадь запружена толпой и экипажами, две тысячи человек вышли проводить марафонцев в путь. Весь Бродвей представлял собой море шляп, касающихся друг друга полями. Узкое здание редакции «Нью-Йорк Таймс» завешено плакатами, возвещающими о начале гонки. Длинные транспаранты тянулись от здания к зданию. Воздух дрожал от гула клаксонов, перекрикивания, возгласов поклонников. У входа соорудили широкий постамент, сам мистер Окс взобрался на него и, прижав к губам мегафон Эдисона, декламировал правила и условия предстоящего заезда, не забыв оповестить о выигрыше в тысячу долларов. Также победителю, конечно же, достанется всенародная любовь и признание. На второе было надежд больше, чем на первое.