— Мы отчалили только сегодня, море спокойное, в нашем распоряжении три дня. Я проведу операцию прямо сейчас. Все необходимое у меня имеется с собой. Эта каюта послужит нам операционной и палатой одновременно.
— Сейчас? — вскричала Элен, поймав мой жалобный взгляд.
— Да, другого спокойного места до самого Парижа мне не найти.
— Но позвольте ему закончить гонку!
— Это исключено и не обсуждается. Сейчас или никогда. — И двинулся к двери.
«Никогда! Никогда!» — тревожным рефреном взывала моя душа. Сам говорить я не мог — пластырь сковал мне всю нижнюю челюсть. Воздух под пленкой кончался с катастрофической быстротой — похоже, Элен не заметила, что совсем лишила меня способности дышать. Без воздуха я мог пробыть не более семи минут, но потом начал чувствовать острое головокружение.
На пороге доктор обернулся.
— Если вы полагаете, что я соревнуюсь с кем бы то ни было или таким образом пытаюсь выбить с дистанции соперника, то глубоко ошибаетесь. Я снимаю свою «Сильвер Элен» с участия в автопробеге. Она доказала свое превосходство, обнаружив прекрасный результат. Средняя скорость по бездорожью сорок пять миль в час, в лучших условиях — все шестьдесят. При этом электромобиль не получил ни единого повреждения. Я построил автомобиль будущего, коляски на колесах мне не соперники.
Часть его слов потонула в тумане, каюта постепенно плыла. Кажется, я мог умереть раньше, чем доктор подготовит операционный стол. Обернулся к Элен и стал из всех сил мычать и извиваться — умоляющего взгляда было явно недостаточно. Любой другой, видя мои жалкие попытки высвободиться, тотчас же по синему оттенку моей кожи, вздувшимся на висках венам, налитым кровью глазам понял, что я задыхаюсь. Но Элен и доктор были слишком заняты, чтобы это заметить.
Моя голова скатилась набок, она стала для меня невыносимо тяжелой.
Договорив, Иноземцев вдруг оставил ручку двери и вернулся, но к столу не подошел. Невзирая на надежную броню на лице в виде бинтов, очков и массивного респиратора, шумевшего его тяжелым дыханием, он не хотел оказаться под слишком пристальным взглядом даже того, кто был обездвижен клеем и крепкой лентой.
— Я не хочу быть тираном, — проронил он едва слышным шепотом. — Я не хочу вас принуждать… Вы должны понять, что операция — это лучшее решение для вас, месье Герши. Разве вы не хотите вернуться в прошлое, начать жить заново? Вновь стать адвокатом Герши в «Гру и Маньян»? Забыть все это? Я предлагаю вам стереть вашу память? Хотите?
Я часто-часто закивал, давая согласие на все что угодно, лишь бы с меня сняли удушающую повязку. Элен наконец спохватилась, бросилась снимать с меня кляп, не дождавшись разрешения доктора.
Я шумно вздохнул. И долго не мог говорить, даже видел с трудом и слышал — перед глазами плыл туман, в ушах стоял гул.
— Доктор, ваша дочь задумала подсыпать соль в батареи с бактериями, — найдя в себе силы, торопливо начал я — в любую секунду меня могли снова лишить дара речи, надо было успеть сделать важное признание. — Я не уверен, совершала ли она какое-либо пагубное вредительство остальным участникам, но прежде в Нью-Йорке взяла за это деньги с букмекеров. Весь путь я старался не спускать с Зои глаз, но теперь, если она продолжит гонку одна, бог знает что может произойти.
Мои слова произвели на Элен довольно неожиданный эффект.
— Что? — едва не вскричала она. — С каких букмекеров?
В эту минуту дверь вдруг раскрылась и закрылась. Иноземцев отступил в темноту к койке. Оказалось, вошла Зои. Она не знала, что каюта, что мы делили с ней на пару, была полна гостей, которых она явно не ждала.
— Фу ты, черт! — выдохнула она, лихо развернулась и уже собиралась выскользнуть обратно на палубу.
— Зои, стой, — остановила ее Элен. Та замерла с занесенной к двери рукой. — Повернись.
Понурив голову, Зои послушно развернулась.
— Закрой дверь на щеколду и положи на стол свой нож.
С молчаливой покорностью, не лишенной уныния, Зои выполнила и эти две просьбы матери.
— А теперь я бы хотела услышать имена тех идиотов, которые заплатили тебе за гнусную порчу автомобилей участников.
— Ох, мама, вам сразу имена подавай, — виновато проронила Зои, — я и не помню, какая, в сущности, разница, как их зовут. Зато удалось раздобыть небольшую сумму на экипировку. А вот если бы вы не отказали, то не пришлось бы мучиться, искать деньги.
— Мне нужно знать имена тех, кто будет потом гоняться за моей дочерью по всему Нью-Йорку в жажде поквитаться за обман! — в ярости вскричала Элен. — Достанет того, что насилу удалось наладить добрые отношения с мистером Кейном, после того как ты зарыла живьем его сына на кладбище.
— Это не я! — Зои вжала голову в плечи, перехватив мой взгляд. Видно, собиралась выпростать в мою сторону палец, но отчего-то пожалела, поспешила перевести разговор в другое русло.
— Да и почему сразу обман! — заверещала она скороговоркой. — Давно ли вы чураетесь этого слова? Кроме того, меня и не узнали? Посмотри на меня — я разве похожа на Зои Габриелли с афиши? Ну ни капли, верно, Эл? Вот и те не узнали. Я паспорт участника взяла, пошла к ним и говорю, мол, я на чем еду? На «Форде», который чуть лучше вуатюретки месье Понса. У меня, говорю, нет шансов, зато я недурно смыслю в автомеханике и знаю, как незаметно опилок в масло добавить, как муфту подкрутить, чтоб карданный вал сорвало прямо в пути. Вот хотелось бы подзаработать маленько. В одном месте я за поражение «Мотоблока» взяла, в другом за «Дзюст», в третьем — за «Флайер». За вуатюретку никто ничего не давал. Итого почти тысяча.
Элен слушала краснея и бледнея. Не часто я наблюдал, как эта удивительная женщина меняется в лице, выказывая несвойственную ей тревогу.
— Получается, что эти люди платили за поражение участников месье Эл… тьфу!.. месье Герши?
— Ну да! — просияла Зои, радуясь, что буря, кажется, прошла стороной. — На него же выписан бланк участника.
Я тяжело вздохнул, безнадежно мотнув головой. Выходило, это я портил авто участникам, даже не подозревая, что делаю это.
— Но клянусь памятью отца, — здесь Зои бросила негодующий взгляд в сторону пребывавшего в молчании Иноземцева, — что я не сделала ничего, чтобы машины сошли с дистанции. Артур вывалился сам, итальянцы не разглядели обрыва, а Шустер повел «Летуна» со сломанным цилиндром и его занесло в канаву. Поломки были неизбежны в первый день заезда. Участники выжимали из своих красавиц все соки, пытались разогнаться, позабыв об осторожности. Я взяла только за глупость людскую. Вот и все.
— Прошу простить, Герши, — вкрадчиво произнесла Элен. — Я постараюсь утрясти эту ситуацию.
— Конечно, мадам, — пожал я плечами. — Не беспокойтесь. Это сущие пустяки, не стоящие внимания.
— Это вовсе не пустяки, Герши, — отозвался из своего темного угла доктор. — Вы видите, до чего довела ваша игра.
— Да, месье, я признаю свою вину, — повторял я как заведенный. Разве ждал кто от меня иных слов? Мне приходилось кивать и со всем соглашаться, все равно что китайский болванчик.
— Но раз мы выяснили это небольшое недоразумение, — проронила Зои. — Быть может, отпустим моего партнера?
— Гонка завершена, — отрезал доктор.
Зои ответила коротким смешком — тучи сгущались, и я вздохнул — сейчас они опять сцепятся в словесной дуэли, исход которой было невозможно предугадать. Доктор возвестил о своем желании провести задуманную операцию, Зои тотчас отозвалась волной возмущения. Элен пыталась заставить их обоих говорить тише. Я сидел привязанный к стулу, с опущенной головой, не отрывая взгляда с колен, внутренне считая до того момента, когда Зои на кого-нибудь набросится с кулаками, и моля всех богов, чтобы это был не я. Сцена длилась несколько минут, пока Иноземцев не зашелся кашлем.
Он тяжело втягивал воздух через респиратор, прижимая руку к груди. Я даже забеспокоился — не перекроют ли ему глотку эти имплантаты, до того он надрывно кашлял.
Элен, видимо, была обеспокоена тем же. Она порывисто бросилась к доктору, стала хлопать его по спине, тот задыхался и вертел во все стороны головой, бинты сползали с его лица…
— Давид, все, довольно, — вскричала она, — ты задохнешься! Дай мне расстегнуть этот чертов респиратор.
Зои как ни в чем не бывало, насвистывая что-то, подошла к светильнику и подкрутила фитилек. Газовый свет озарил каюту. На полу, поддерживаемый Элен, полулежал Давид — на удивление живой и невредимый, только весь взмокший от усилий и раскрасневшийся. Мадам Бюлов сняла с него все бинты, стянула на грудь очки и респиратор, расширила воротничок. Вся эта бывшая броня была перепачкана кровью. Он прижимал ко рту руку, продолжая неистово кашлять, Элен хлопала его по спине. Я было подумал, что он болен чахоткой, но наконец приступ закончился, а на его ладони оказались две перепачканные кровью металлические детали, напоминающие крючки.
Он отвел руку Элен, поднялся и, отойдя к стене, отвернулся.
— Не нужно полагать, что все закончилось, — проронил он шепотом, но уже без прежнего скрипа и шипения. — Месье Герши, готовьтесь к операции.
— Давид, довольно, прошу тебя, — взмолилась Элен. — Нет вины Герши, что он стал свидетелем твоей тайны. Возможно, это к лучшему. Нужно наконец принять правду — наш дорогой и горячо любимый Иван Несторович умер, тебе его не воскресить. Ты будешь вечно ждать его возвращения.
— Нет, он жив, он жив, — бросил через плечо юноша по-прежнему шепотом. — Не смейте произносить вслух эти лживые, гадкие слова. Я не верю в смерть! А в его смерть — тем более. Он вернется! А я заботился и буду заботиться впредь о том, чтобы его возвращение осталось никем не замеченным. Он вернется, и никто не станет его мучить своим навязчивым вниманием. Прошло уже три года, все забыли о ЧГТ, последний экземпляр сожгла Зои. Он вернется, и все станет как прежде. И может, он отругает меня, пусть… Но только бы вернулся! Только бы…
Юноша не договорил, вновь закашлялся, оттер подбородок от крови, но больше не добавил ни слова.