Оба сна (хотя ни один из них не являлся сном в полной мере, и девушка явственно это чувствовала) не шли из головы, но Анна попыталась хоть немного отстраниться от них и с наслаждением умылась какой-то особенно чистой и освежающей водой, нежно пахнущей неведомыми травами. Она с ног до головы отерлась влажной простыней, а затем переоделась, привела себя в порядок и позавтракала оставленными для нее лепешками и фруктами.
– Я расчешу твои волосы, – предложила девушка, принесшая воду. Одна из тех, в чьем присутствии априори чувствуешь себя неуклюжей растрепой и замарашкой.
– Спасибо, – не стала спорить Анна.
Одна из подчиненных Госпожи, одетая в легкие бело-зеленые одежды, взяла с подноса костяной гребень и принялась расчесывать волосы гостьи. Это оказалось неожиданно приятно – гребень скользил легко, словно ласково поглаживал. Вот у папы постоянно возникали проблемы с расчесыванием. Он так и не научился хорошо заплетать дочери хоть сколь-нибудь приемлемую косу, а расческа в его руках скакала, словно норовистая лошадь, умудряясь при этом запутаться в волосах не хуже репья. В младшей школе учительница все время сама переплетала Аннины волосы, правда, папа этого никогда не замечал – как бы ни была причесана его принцесса, она казалась ему самой красивой.
– Лучше подстричь девочку и не мучить, – сказала как-то бабушка, папина мама.
Но Анна отстояла свое право носить длинные волосы. Отчасти из вредности, а отчасти из-за того, что у мамы на всех фотографиях были именно длинные, красиво причесанные волосы.
Самой Анне тоже никогда не удавалось достигнуть блестящего результата, и со временем она смирилась со своей неидеальностью, с тем, что никогда не станет такой же красивой, как мама.
Однако сегодня, взглянув в круглое зеркало, которое ей подала девушка, Анна не поверила собственным глазам. Это казалось магией, но ее непослушные, вечно спутанные волосы лежали идеальными мягкими волнами, их темно-каштановый цвет слегка смягчился, приобрел золотистые переливы. Да и само ее лицо неуловимо изменилось – сегодня оно выглядело каким-то особенно гладким, словно фарфоровым, а серые глаза ярко сияли, словно в них зажглись искорки.
– Это магия места, – пояснила девушка в зеленом, заметив, что гостья недоверчиво разглядывает себя в зеркале. – Здесь все живет и расцветает, здесь нет потерь и боли.
Анна кивнула и тут же с практичностью, присущей современной девушке, представила, за какие деньги можно было бы продавать путевки на остров посреди этого дивного озера. Ей даже явственно представились рекламные лозунги – что-то вроде: «Омоложение с гарантией. Всего за один сеанс. Спешите. Количество мест ограничено!»
Одновременно где-то в подсознании мелькнула мысль, что хорошо бы просто остаться вот здесь, позабыв о всех делах и проблемах. И тогда уже станет не важно, что происходит в мире, откуда она попала сюда, что с отцом и Даниэлем. Даже мысль о Принце показалась ей бледной, словно выцветшей.
– Следуй за мной, – поманила ее девушка.
Пришлось все же подчиниться.
У выхода ждали Охотник и Жан. При виде нее мальчишка даже присвистнул.
– А ты изменилась, – сказал он, с присущей детям откровенностью пялясь на Анну. – Как будто светишься.
Охотник отвернулся, словно и не слыша его, и Анне стало слегка досадно. Теоретически она понимала, что ему вовсе не от чего испытывать к ней симпатию (и даже наоборот, имелись все причины для взаимной неприязни, если не ненависти), и все же в кои-то веки ей хотелось быть прекрасной и привлекать к себе мужские взгляды, а кроме Охотника других кандидатов в округе не наблюдалось – не считать же за мужчин тонкокостных длинноволосых юношей в зеленом, наряду с девушками составлявших свиту Госпожи.
Госпожа все так же сидела на своем троне, словно и не вставала с него.
«Вдруг она мутант и это не трон, а часть ее тела?» – подумала Анна, представив себе эту картинку, но смутилась и покраснела под взглядом Госпожи.
– Я вижу, вы отдохнули, – проговорила та и поднялась со своего трона, при этом улыбнувшись гостье так лукаво, что у той не осталось сомнений по поводу своих слишком громко прозвучавших мыслей. – Но не торопись давать ответ. Сначала я покажу тебе кое-что. Позволишь?
– Да, конечно. – Девушке было неловко из-за своих дурацких фантазий, вызванных всяческими фильмами неистощимых на выдумку режиссеров.
Госпожа направилась к выходу, жестом пригласив Анну следовать за собой. Охотник тоже было двинулся за ними, но один из длинноволосых юношей преградил ему путь и запрещающе покачал головой. Девушка заметила, как напряглась шея Охотника, словно он собирался совершить какую-то глупость. Но секунда – и он одумался, мышцы расслабились, и мужчина отступил.
Пройдя вслед за Госпожой, Анна вышла на берег озера. Здесь Госпожа вступила в лодку и снова поманила девушку за собой.
Та повиновалась. Больше никто в лодку не сел. Госпожа даже не прикоснулась к лежащему вдоль борта веслу, однако лодка быстро заскользила по воде, направляясь к берегу – насколько могла судить девушка, противоположному тому, откуда они прибыли на остров.
На воде качались пожухшие листья, и чем ближе к берегу, тем больше их становилось.
«Здесь еще осень. Или уже осень?» – подумала Анна, разглядывая темные силуэты деревьев на берегу.
– Это не осень, – произнесла Госпожа. – Это смерть.
– Как в мифах? – не удержалась от вопроса Анна. – Каждый год природа умирает, а затем воскресает вновь?
– Так было, – проговорила ее спутница, глядя куда-то вдаль. – До недавнего времени. Только сейчас воскрешения может не произойти. Я говорила тебе, что баланс этого мира был нарушен и теперь мир идет к своему концу. Всмотрись внимательнее.
Лодка мягко ткнулась в берег. Анна ступила на него, и почва под ногами показалась ей странной. Она словно была припорошена серым пеплом. Деревья, уже почти лишившиеся листьев, покрывал сероватый налет, похожий на плесень, и девушку передернуло от почти физического отвращения. Между стволами, припадая к земле, словно волк, готовящийся броситься на добычу, стелился серый туман. Он казался липким, и Анна инстинктивно отступила, когда одно из туманных щупалец потянулось к ней. Но щупальце тут же отпрянуло, и пелена тумана сама подалась назад.
– Пока смерть еще не получила полную власть, – проговорила Госпожа. Даже ее голос звучал в этом месте глуше и словно бы чуточку неувереннее, чем обычно. – Но с каждым днем она становится все сильнее. Мне жаль, я привыкла к этому миру, он еще очень молодой и хочет жить.
– Неужели во всем этом виновата именно я? – Анна избегала смотреть на собеседницу и глядела на пожухшую траву под пеплом.
– Ты стала исполнителем. Рано или поздно такое должно было случиться.
Девушка с усилием сглотнула. В горле словно стоял ком. Она явилась сюда с ощущением своей силы и радости быть избранной, быть нужной. Она верила в то, что совершает подвиг и действует исключительно во благо всему сказочному миру. Неужели благими намерениями и вправду мостится дорога в ад?
Под слоем пепла что-то чернело, девушка поддела непонятную вещь ногой и увидела обнажившийся трупик маленькой лесной птички… а вон та кочка у старого пня оказалась вовсе не кочкой… если присмотреться, увидишь сведенные в муке лапки некрупного зверька, чуть дальше из тумана проступали… нет, не кусты, а ветвистые оленьи рога, лежащие на земле.
– Это серое убивает не только растения, но и животных? – задала вопрос Анна, повернувшись наконец к Госпоже.
Та молча кивнула.
– А люди? Что будет с людьми?
По глазам Госпожи все стало совершенно понятно, ответа больше не требовалось.
– Значит, все погибнут только потому, что я поверила Королеве и убила Короля?
– Нет, – соизволила ответить Госпожа. – Все погибнет потому, что утрачено равновесие – то, что держит весь сказочный мир.
Девушка до боли закусила губу и, сама не замечая того, сцепила пальцы до хруста суставов.
Обе молчали. И только липкий серый туман жадно хлюпал, тем не менее не решаясь приблизиться к ним.
– Хорошо, – произнесла Анна, чувствуя, что и ее голос стал бесцветным, словно тоже наполнился туманом. – Если это поможет, я пойду во дворец и найду Королеву. Если она не будет править, мир окажется спасен?
– Тогда начнется новая сказка и равновесие восстановится. По крайней мере, у этого мира появится шанс, – ответила Госпожа.
– Это немало, – согласилась девушка. – Ну что же, пора возвращаться. Как я понимаю, времени у меня немного.
В ее волосах запутались солнечные лучи, а серые глаза сверкали, словно омытые водой камни. Она была такой же, как раньше, но все же немного другой, ее словно окунули в живительное озеро. Вероятно, это один из эффектов здешнего места, потому-то и окружают Госпожу сплошь юные и прекрасные создания.
Охотник поспешно отвернулся от девчонки, чтобы она не вообразила себе что-нибудь, как это постоянно происходит с существами женского пола.
Неизвестно, что показала девчонке Госпожа, но решение оказалось принято.
– Мы можем выехать уже сейчас? – спросила, вернувшись, Анна.
– Быстрее начнем – быстрее освободимся, – ответил он. Однако на душе было неспокойно. Уже второй день Охотник ловил себя на странном чувстве… ощущении несправедливости, что ли… Почему люди и даже совсем не люди склонны перекладывать свои проблемы на чужие плечи – пусть даже такие узкие и слабые с виду. Да, на самом деле, и он в этом не раз убеждался, девчонка гораздо сильнее, чем может показаться с первого взгляда. И все же как-то для нее слишком много неприятностей – и в ее мире, и здесь.
«Это не мое дело, – напомнил себе Охотник. – Она вообще-то заслужила еще и не такое».
Меж тем им вручили нехитрые дорожные припасы и переправили обратно на берег.
Уезжая, Охотник оглянулся – на острове так же пировали, бездельничали и праздновали торжество жизни. Непохоже, что они серьезно переживают из-за возможной гибели привычного мира. Свита Госпожи напомнила ему бабочек-однодневок. Они просто не способны думать о плохом или, может быть, не удерживают одну мысль больше минуты. Они созданы, чтобы жить в беспечности, прославлять свою Госпожу и радовать видом своих цветных крылышек случайных гостей. Однако Жана местные красотки, прямо скажем, впечатлили. На обратном пути он все вздыхал и, забыв о былых разногласиях, даже принялся расспрашивать Охотника об острове.