* Об Иоанне Кронштадтском мы будем говорить во втором томе.
Чтобы образно представить себе состояние святого, защищенного особой благодатью, приведем изумительное свидетельство по этому поводу Симеона Нов. Бог.: “Но мерзкие деяния и сладострастные желания Ты изгладил из сердца моего, Боже мой, и ненависть в них вложил в мою душу. Хотя произволением своим я и прилежал к ним, но Ты делал так, что или желания мои были неисполнимы, или, напротив, действия мои нежеланными, что было величайшим, конечно, чудом. Много, много раз, когда я и склонялся уже волею к этим вещам, Сам Ты не попускал состояться соизволению моему на что-либо из этого”. (Гимны Симеона Н. Бог. ХХХIХ).
Такую сверхъестественную помощь: когда Господь чудесно останавливает человека на самом пороге падения (не дает грешить) - вполне допустимо назвать непреодолимой благодатью. Это удачное определение благодати святых принадлежит святому Августину. Ему выпало на долю опровергать неверное учение Пелагия, который утверждал, что человек собственными силами может успешно бороться с грехом и достигать праведности. Опыт собственной жизни говорил св. Августину обратное. Известно, что он в молодости вел разгульную жизнь. Но наступил момент призвания и Господь дал Своему избраннику силу оставить всё старое и облечься во всё новое. Чудесное изменение и последующая, с Божией помощью, праведная жизнь воочию раскрыли перед Августином бесконечную силу Божией помощи и немощь человека. Оттого он и мог так ревностно бороться с пелагианской ересью и свидетельствовать перед церковью Божию истину. Господь, конечно, знает какого свидетеля верного, и когда, послать на защиту правой веры.
Итак, непреодолимая благодать - есть чудесная помощь избранникам Божиим, тайно призванным по чину царя Мелхиседека на апостольское служение в церкви иерархического строя*.
* У некоторых православных почему то принято думать. что св Августин учит о предызбрании Богом некоторых людей ко спасению и будто им-то и дается непреодолимая благодать. Между тем св. Августин, конечно, говорит лишь об избрании для верного свидетельства (в сущности для апостольства) в церкви земной. Иное понимание учения СВ. Августина прямым путем ведет к мрачному сектантству Кальвина (одних Бог избрал ко спасению, а других к гибели: похуление Божией любви к человеку).
БЕЗУМИЕ ПРОПОВЕДИ
“Благоугодно было Богу безумием проповеди спасти верующих, так как мир не познал премудрости Божией”.
“Не познал премудрости”: не был в состоянии пребыть в том совершенстве - жить царственным священством, - какое принес день Пятидесятницы. Не устояли в любви, поэтому потеряли духовность, премудрость Божию, опять погрязли в мудрости века сего.
И вот безумие проповеди: “иудеи требуют чудес, еллины ищут мудрости, а мы проповедуем Христа распятого”.
В главе об ап. Павле (стр. 24) мы свидетельствовали, что во многом этот апостол непонятен своей эпохе: руководимый Духом Святым, он говорит часто для отдаленнейших времен церкви, сам даже не подозревая о двухтысячелетней ее будущности. И, конечно, был прав ап. Петр, сказав, что в писаниях Павла есть нечто неудобовразумительное (конечно, только для их времени).
Что значит проповедывать Христа распятого? Это значит прежде всего, что проповедник сам распят, в нем живет распятый Христос. Но можно ли сказать о первом веке христианства что тогда кто-либо из проповедников в жизни был распят? Не говорим о двенадцати, которые проповедывали Христа воскресшего, радость совершенную, но разве сам ап. Павел был распят? Правда он перечисляет свои многочисленные злоключения и что был “всегда в труде я в изнурении, часто в бдении, голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе. Однако умею жить и в скудости, умею жить и в изобилии; научился всему: быть в сытости и терпеть голод!” и разве Павел избегал творить чудеса? даже пояс его совершал чудеса. А проповедь? Евсевий (первый историк церкви) пишет: “Павел мог говорить о бесчисленных и таинственных предметах” (и, конечно, говорил!), “но он не предал письму ничего, кроме весьма кратких посланий”. После апостольского века церковь всё более и более скудеет небесными тайнами, великими откровениями. Если духовные дары к третьему веку - предмет неизвестный, то, что сказать о том состоянии св. Павла, которое он знаменует так: “не видел глаз, не слышало ухо, не приходило на сердце человеку, что Бог приготовил любящим Его, а нам (т. е. Павлу, духовным) Бог открыл Духом Святым, ибо Дух все проницает, и глубины Божии”.
Какая пропасть отделяет последующее христианство от этого изобилия духовного осияния церкви! Ведь даже из того немногого (не сокровенного) апостольской проповеди, которая дошла до нас в посланиях, мы мало что разумеем, ибо это было изъяснение недоразумений, возникавших в общинах. В каком, например, детском разумении пребывает наше церковное сознание в вопросе об антихристе, а слушатели Павла знали все, не договаривая главного в послании (II Фес. 2, 5-6) , апостол замечает: “Вы знаете об этом, Находясь у вас, я говорил вам сие”.
Апостол призывал к стяжанию духовных даров и чтобы всем пророчествовать. Жизнь была напоена духовной радостью.
Безумием проповеди в век апостольский следует признать только необходимость после воскресения Христова и вселения во всех Духа Святого, - снова обращать взоры мира на распятие Христа. Как бы предупреждать: не забывайте среди радости вашей, что Христос был распят за нас и не давайте миру сему овладевать собой.
С течением времени проповедь Христа распятого становится настойчивее, углубляется. И, наконец, действительно, становится безумием проповеди.
Рассмотрим это постепенное углубление проповеди Христа распятого.
Век христианских мучеников. Взоры всего христианского мира были обращены на исповедников. По верному мнению историка церкви Болотова, “мученичество есть продолжение апостольского служения в мире”. В чем же заключалась их проповедь, безумие проповеди?
Прежде всего установим правильное понятие о мученичестве во время гонений от язычников. Было ли обязательно для христианина стать мучеником, т. е. самому явиться и объявить себя христианином, чтобы претерпеть крест страданий? Как общее правило - нет. Мы видим святых, которые скрываются, даже стараются скрыться (по крайней мере до времени): святые Поликарп, Киприан, Дионисий Алекс.* и др. Обозначало ли это их малодушие? Нисколько. Они не получили мановения Духа Святого на подвиг мученичества. Некоторые и совсем остались невредимыми, других убили позднее.
* Напр., о Дионисии известно: Дионисий был арестован, когда покидал город, но был отбит у стражи преданными ему поселянами, которые увели его в безопасное место.
Вообще, не следует думать, что те, кто успел скрыться, кто не был найден, - грешнее тех, кто оказался в тюрьме или же был убит. Мы не знаем промысла Божия. Быть может тем, которые не были в тюрьме, было это полезнее (могли бы ожесточиться). Также те, кто исполнили повеление правительства и принесли жертву богам, а потом покаялись (быть может страх и стыд, который они испытали было достаточным для них испытанием, сообразным силам). Суждение по признаку героизма - есть суждение мира сего. В христианстве Дух Святой руководит людьми. Христос ищет не героев, а милостивых в жизни.
И не все, которые подверглись мукам или умерли в тюрьме суть те, кто явился преемником апостольского служения. Проповедниками Христа распятого, свидетелями верными следует почитать тех, кого Господь особо прославил во время мученичества, на ком показана сила Божия и кто явил себя любящим, когда народ стал славить их.
Всем известны чудеса Божии при мучениях свят. Георгия Победоносца и др. великих святых. Но вот в Галлии в царствование Аврелия среди многих мучеников отличалась Бландина “через которую Христос показал, что по наружности слабое удостаивается великой славы от Бога”: Между тем, как мы все боялись за Бландину, да и самая госпожа ее по плоти, бывшая также среди мучениц, опасалась, что по телесной своей немощи Бландина не найдет в себе смелости даже для простого исповедания. Но она исполнилась такой силы, что мучители ее, сменявшие друг друга и всячески мучившие ее с утра до вечера, наконец, утомились, изнемогли и признали себя побежденными, потому что не знали, что с нею уже и делать. Они свидетельствовали, что и одного рода пытки достаточно было бы для ее смерти, а их была масса жесточайших. Но блаженная обновляла свои силы исповеданием: “Я христианка, у нас нет ничего худого”. Эти слова служили ей подкреплением, отдыхом и облегчением в муках. После первых пыток через много дней она вместе с другими была выведена на общественное зрелище - сражаться со зверьми - Бландина была повешена на дереве и отдана на съедение. Вися в виде креста, она пламенной своей молитвой вдохнула в подвижников великое мужество. Никто из зверей не прикоснулся к Бландине, и она снова была заключена в тюрьму. Ее выводили на все мучения христиан, чтобы она видела их, и, наконец, умертвили”.
Скажем еще о других, как свидетельствует о них Евсевий в слове: “О том, как боголюбезные мученики принимали падших во время гонений и заботились о них”. “Они не превозносились над падшими, но имели материнское о них попечение. Они всех защищали, и никого не обвиняли, всех разрешали, и никого не вязали. Хотя не однажды или дважды, а многократно были мучимы и на всем теле носили обжоги, рубцы, раны, однако, не позволяли называть себя мучениками и негодовали, когда их так называют”.
Безумие проповеди мучеников заключалось в том, что их страдания были чудом, мука их преображалась в славу Божию Господь утверждал через их сверхъестественное мужество: “Я есмь”. И через доброту их возглашал: “Я есмь пастырь добрый”. Мученик, - свидетель верный, - являл собою образ живого, распятого, любящего Христа.
В этой проповеди еще все-таки не было настоящего безумия. Ибо естественно было со стороны малых сих проникаться жалостью и любовью к обижаемым злыми людьми страдальцам. И видя чудеса и силу Божию, явленную в исповедниках, веровать в Того, ради кого они страдали.