– Понятно, – перебил его Уилфорт. – Но записи у тебя все равно должны быть?
– Конечно, милорд. Я могу разыскать их прямо сейчас.
– Так и сделай. Разыщи и принеси сюда. Я хочу, чтобы максимум через полчаса вся информация по делу лежала на этом столе.
И он указал на стол, за которым я совсем недавно в спокойной обстановке ела бутерброд.
Джой покинул комнату почти бегом. Еще бы: попробуй, найди какое-то завалявшееся дело трехлетней давности в столь короткие сроки. Уилфорт почти сразу последовал за секретарем.
– Никуда не уходи, – предупредил он меня, прежде чем широким шагом выйти за дверь.
– Издеваешься? – проворчала я ему вслед.
Куда это, скажите на милость, я могла бы уйти, учитывая наличие стражников за каждым углом? А в данный конкретный момент у меня даже настроения обдумывать побег – и то не было.
Уилфорт вернулся минут через пять.
– Ложись! – безапелляционно велел он, кивая на диван.
– Что? – нахмурилась я.
– Ложись на живот, – повторил он, похоже, не намеренный что-либо объяснять.
Нет, ну, казалось бы, что может быть понятнее? Аристократ заполучил под свой полный контроль иностранную шпионку. Женщина находится в его власти, прошлое показало, что он считает ее привлекательной, к тому же еще и супруга – стало быть, задолжала брачную ночь. Чего уж тут церемониться? Даже если я закричу и привлеку внимание всех местных стражников, останавливать Уилфорта они не станут. В самом лучшем случае замучают его советами.
Тем не менее, при всей этой, казалось бы, предельно прозрачной картине, я чувствовала какой-то подвох. Именно этот подвох заставил меня, мрачно покосившись на Уилфорта, послушаться и лечь на диван. Правда, я продолжала кутаться в плед, но он наполовину сполз, пока я укладывалась, а потом Уилфорт и вовсе сбросил его на пол. Сел рядом (спасибо, что не сразу сверху) и, нисколько не стесняясь, расстегнул мой бюстгальтер.
– Ноги раздвинуть или сам справишься? – мрачно поинтересовалась я, не поднимая головы.
– Рот заткнуть, – не менее мрачно ответствовал Уилфорт.
После чего моей спины коснулось что-то холодное, склизкое и противное.
– А-а-а! – завопила я. – У вас, светлых, что, щупальца под одеждой спрятаны?
– Угу, а еще рога и копыта, – подтвердил супруг. – Лежи и не дергайся. Это целебная мазь. Немного неприятно, зато эффективно.
– Лучше бы ты меня изнасиловал, – пробурчала я, когда Уилфорт мазанул спину особенно щедрой порцией холодного «эффективного средства». – Это было бы менее изощренно.
– Предложишь в третий раз – я так и поступлю, – пригрозил супруг, не прерывая экзекуцию.
– Думаешь, мне уже не втирали миллион разных средств? – проворчала я. – В лекарственных травах в Оплоте разбираются в тысячу раз лучше, чем здесь. Жизнь заставила научиться. А мной занимались самые лучшие целители.
– Но они не владели светлой магией, – возразил Уилфорт. – А эта мазь основана на магических компонентах. С ней все заживет в кратчайшие сроки. Помазать пару раз – и не останется никаких шрамов.
Притерпевшись к малоприятной мази, я осознала, что Уилфорт наносит ее хоть и уверенно, но крайне аккуратно. Будто опасается хоть самую малость потревожить старые раны. И еще: если отстраниться от мази, прикосновения его рук отнюдь не были мне неприятны.
– Почему ты не подала апелляцию? – спросил он, не отрываясь от процедуры.
– Апелляцию? – хмуро переспросила я.
– После того как тебе предъявили несправедливое обвинение, ты имела полное право это сделать.
– А я и сделала, – просветила я его.
– И к кому ты обратилась?
– К нашему градоначальнику. И знаешь, что услышала в ответ? – Я подождала пару секунд для пущего эффекта. – «Эти темные совершенно обнаглели за последние годы! Пора напомнить им, где их настоящее место».
Рука Уилфорта замерла, не донеся очередную порцию мерзкой мази до кожи.
– Лувер Сент? – уточнил он, скрипнув зубами.
Я промолчала в знак согласия. Уилфорт возобновил процедуру в прежнем ритме.
Его рука, обрабатывая шрам на боку, скользнула совсем рядом с грудью. И, хотя супруг даже не попытался воспользоваться ситуацией, у меня на пару секунд перехватило дыхание.
– Он получит все, что ему причитается, – процедил Уилфорт.
– Да ладно! – фыркнула я. – Скажи еще, что прикажешь выпороть его на площади.
– Вполне вероятно, что так и сделаю, – отозвался он, но данную тему временно пресек. – Почему ты не подала апелляцию мне? Особенно после такого ответа?
– Смеешься? – Я даже приподнялась на руках и повернула голову, пытаясь посмотреть ему в глаза. – Какую апелляцию? Уж если местный градоначальник отклонил ее, даже не попытавшись вчитаться в подробности, чего можно было ждать от высшего аристократа, сидящего в своей столице и знать не желающего, что происходит у нас в захолустье? Да даже доберись я до Иллойи, меня бы к тебе и на порог не пустили, не говоря уж об апелляции. Тем более ты сам поставил подпись на приказе.
– Именно поэтому и пустили бы, – возразил Уилфорт. – В чем, по-твоему, суть такой подписи? Понятное дело, что, находясь в Иллойе, я лично расследование не вел и детали дела знал только из бумаг. Как, по-твоему, было там написано, что городские власти отнеслись к делу предвзято из-за масти подозреваемой? Фактически такая подпись означает, что я видел документацию и беру данное дело под свою ответственность. А стало быть, и апелляцию рассмотреть обязан. Так что на порог тебя бы пустили точно. Возможно, ты бы не поговорила лично со мной. Но с Джоем или с кем-то из его коллег – вне всяких сомнений. А дальше дело передали бы и мне, особенно с учетом той цитаты, которую ты сейчас привела. И все бы закончилось совершенно иначе. Вероятнее всего, плети получила бы не ты, а сам Сент.
– Ну конечно, – пробурчала я в диванную обивку, нисколько не веря в реалистичность такого развития событий.
Уилфорт в последний раз провел пальцами по моей спине и остановился. Я ожидала либо окончания разговора, либо дальнейшего развития начатой темы, но он вдруг спросил совершенно другое:
– Было очень больно?
– Да. – Его, несомненно, не порадовал такой ответ, но я совершенно не собиралась облегчать ему жизнь. – Очень больно и очень унизительно. Настолько, что я не готова была снова смотреть в глаза ни тем, кто меня приговорил, ни тем, кто поддерживал. Я собрала вещи и ушла, как только позволило здоровье. И в сказки про «родину» больше не верю. Я оденусь, с твоего позволения.
Он не стал возражать. Просто поднялся с дивана и отвернулся, предоставляя мне свободу действий. А вскоре после того, как я привела себя в пристойный вид, возвратился Джой.
– Вот.
Он, запыхавшись, подошел к Уилфорту и вручил ему несколько листков бумаги. Кажется, их было три или четыре. С того места, где я находилась, можно было разглядеть лишь черную вязь наклонного почерка да казенную печать.
– Я успел их просмотреть. – Секретарь немного поколебался, затем добавил: – Возможно, вы сочтете это важным… Масть обвиняемой нигде не упоминается. Ни прямо, ни косвенно.
– Понятно, – откликнулся Уилфорт, принимая бумаги. – Спасибо, Джой. Можешь идти. Но постарайся пока оставаться поблизости. Возможно, ты мне еще понадобишься.
Секретарь кивнул и, не мешкая, покинул комнату.
Я забралась на диван с ногами. Уилфорт, не тратя время на переход в другое помещение, сел за стол и принялся внимательно читать. Тикали часы. Покачивался маятник. Дальше по коридору двое слуг вели житейский разговор, но он доносился до меня лишь за счет моего тонкого слуха.
Наконец Уилфорт оторвался от бумаг.
– Говоря откровенно, я так и не вспомнил это дело, – признался он. – Однако оно и выглядит совершенно обыкновенным. О твоей масти действительно ничего не сказано. Написано, что ты была единственным человеком, с которым этот… – Уилфорт сверился с бумагой, – Иверт Ноллс общался в библиотеке. Дескать, ты провела его к стеллажам, помогла найти нужные книги и передала их ему из рук в руки.
– Вранье, – отозвалась я, обхватывая руками колени. – Я понятия не имею, кто такой этот Иверт Ноллс, и даже не поручусь, что он вообще заходил в тот день в библиотеку. В любом случае мы крайне редко водили посетителей к стеллажам, кроме разве что постоянных клиентов, каковым этот Ноллс не был. Обычно просто приносили нужную книгу. А уж тот день я запомнила хорошо. Никаких исключений незнакомым посетителям я не делала. Не говоря уж о технической стороне вопроса. Знаешь, каким талантом надо обладать, чтобы снять с человека подвеску так, чтобы он этого не заметил?
– Знаю, – рассеянно подтвердил Уилфорт, снова просматривая бумаги. – Один мой друг как раз недавно имел возможность пообщаться с таким специалистом. – И, никак не развивая больше тему высококвалифицированных воров, перескочил на следующий вопрос: – Здесь также сказано, что ты пыталась сбыть подвеску у торговца драгоценностями. Однако он заподозрил, что дело нечисто, и ты ушла ни с чем. Ты продавала какие-нибудь украшения в тот период?
– Нет! – взвыла я.
Уилфорт пробежал глазами по тексту, во второй раз дочитывая страницу до конца.
– Составлено по всей форме, – заметил он, поднимая взгляд.
Прекрасно. Сейчас он меня еще и во вранье обвинит, в придачу к краже. И что я после этого сделаю, я даже не знаю. То ли брошусь на него с кулаками, то ли начну крушить все вокруг, то ли сама в окно выпрыгну, благо здесь высоко.
– Расследовать дело за давностью лет будет сложно, – заметил Уилфорт, погруженный в собственные мысли.
Я бросила на него уничижающий взгляд, но он этого даже не заметил. Спустя непродолжительное время подошел к двери и кликнул Джоя. Тот появился практически сразу: видимо, предвидел такой поворот и поджидал совсем рядом.
– Свяжись с куратором Тель-Мона, – распорядился Уилфорт. – Пусть поднимут это дело и выяснят все, что можно выяснить. – Он возвратил бумаги секретарю. – При этом пусть постараются не поднимать лишнего шума, чтобы не спугнуть никого прежде времени. На сегодняшний день наше единственное преимущество в том, что за три года все успели расслабиться. – Он немного подумал, не отпуская Джоя, затем продолжил: – Высока вероятность, что никакой кражи вообще не было и дело полностью сфабриковано. Поэтому пусть для начала разыщут этого Иверта Ноллса и проверят, не носит ли он преспокойно ту самую подвеску. Если моя версия верна, то поначалу он драгоценность, конечно, припрятал, а вот сейчас, когда все прошло и забылось, вполне мог снова вытащить ее на свет.