– Когда ребенок только-только родился, король рассчитывал, что у него появятся другие наследники, с мастью которых не возникнет проблем, – все же объяснил логику монарха Сэнд. – Но так случилось, что этого не произошло: больше у короля детей не было. Ну, а теперь слишком поздно рассуждать о том, как следовало поступить шестнадцать лет назад. Все, что остается, – исправить прошлые ошибки, насколько это возможно. В частности, изыскивать способы ускорить общественные процессы, которые обычно занимают по меньшей мере десятилетия. Помогает то, что на самом-то деле предубеждения против темных на сегодняшний день не так уж распространены. Такие, как бывший мэр Тель-Мона, есть, но их меньшинство.
– Бывший?
Я вскинула голову, на миг позабыв о предмете нашего разговора.
– Разумеется. Я ведь в твоем присутствии распорядился, чтобы его вызвали в Иллойю.
– Это я помню, – кивнула я. – Но я не думала, что речь пойдет о смещении с должности. Предполагала, что будет просто какое-нибудь наказание…
– Было и то и другое, – бесстрастно откликнулся Александр. – Сначала публичное наказание в виде плетей, потом – увольнение с пожизненным лишением права занимать какую-либо государственную должность.
Я уставилась в одну точку, осмысливая услышанное.
– Поэтому я расспрашивал тебя о способностях темных, которые не пугали бы светловолосых, а, наоборот, расценивались бы позитивно. – Александр как будто не хотел задерживаться на теме тель-монского градоначальника и возвратился к прежнему разговору. – И буду рад, если ты продолжишь помогать мне в этом вопросе, но это будет твое решение. Как-никак я обещал не втягивать тебя в свои войны, а работу над общественным мнением можно считать таковой. Тем более что мне важно бороться с предубеждениями со стороны не только светлых, но и темных.
– И это будет совсем не просто, – проговорила я, после чего подняла на Сэнда заинтересованный взгляд. – Постой. Ты говорил, что зовешь меня сюда как своего рода темного эксперта. Но, как я понимаю, не для того, чтобы помогать тебе в формировании общественного мнения. В таком случае для чего?
Александр бросил взгляд за окно, на тропинку, по которой недавно прогуливался уже исчезнувший из виду принц. Снова повернулся ко мне.
– Я хочу, чтобы ты обучила наследника, – четко произнес он.
– Обучила…
Я скорее повторила это слово, чем задала вопрос, но моя мимика была достаточно выразительной, и Александр пояснил:
– Круг посвященных в историю мальчика все эти годы был очень узок. Темноволосые в него не входили. Поэтому мальчик получил отличное образование во всех сферах, за исключением темной магии. Мы до сих пор не уверены, в чем именно заключается его дар. Знаю, сейчас ты скажешь, что ты не учитель. Но ты обучалась в специализированной школе для темных. И жила в Оплоте. И, главное, тебе я могу доверять.
Ветер снаружи усилился, и даже сквозь закрытое окно было слышно, как зашуршали подхваченные им листья.
– Ну, что ты скажешь? – спросил Сэнд, ни на секунду не перестававший следить за выражением моего лица.
Я пожала плечами.
– Можно попробовать.
С принцем нас познакомили в этот же день. Время поджимало, и теперь, как следует разобравшись в происходящем, я видела, насколько сложившаяся ситуация и нереальные сроки тревожат Сэнда. Это отражалось почти в каждом его жесте, не говоря уже о нескольких появившихся на лице морщинках.
И вот теперь я стояла в одной комнате не с кем-нибудь, а с наследником настрийского престола. Еще по-мальчишески худой, среднего роста, с блестящими черными волосами. Приятное лицо с правильными чертами. Никаких признаков высокомерия или брезгливой снисходительности, какую инстинктивно ожидаешь встретить в человеке столь высокого статуса.
Сам же юноша взирал на меня скорее с осторожным интересом. Взгляд его то и дело возвращался к моим волосам, столь же темным, сколь и его собственные. Возможно, я была первой темноволосой, которую ему довелось повстречать.
Я вгляделась в серо-зеленые глаза. Что он чувствовал, этот мальчик, всю свою жизнь лишенный полноценного общения, отосланный из дворца, в котором обитали его родители, росший среди людей, ничего не знающих о свойствах его масти? Он ведь не мог не знать, что именно в масти дело, и не чувствовать, что с ним что-то не так, раз из-за этого он вынужден скрываться и даже родного отца видеть раз в… В какой период? Виделся ли он вообще со своим отцом? Относился ли к нему король как к бракованному товару, который срочно необходимо заменить? Или он все-таки любил сына, как любили меня мои светлые родители, для которых масть дочери не имела ровным счетом никакого значения? Настолько, что я долгое время была уверена, что она не имеет значения и для остальных… Быть может, король страдал из-за необходимости отослать сына, но вынужден был так поступить, в том числе и ради личной безопасности последнего?
– Ваше высочество, – произнес Сэнд предельно официальным тоном, – позвольте представить вам госпожу Элайну Кенборт. Госпожа Кенборт будет обучать вас основам применения темной магии.
Я ровным счетом ничего не понимала в реверансах, поэтому предпочла поклон. Принц тоже вежливо склонил голову.
– Рад знакомству, леди Кенборт.
Надо же, меня уже записали в леди. Юноша действительно настолько вежлив или просто не знает, что к людям, не являющимся слугами, возможно обращаться иначе? Додумать эту мысль я не успела, поскольку следующими своими словами принц удивил меня еще сильнее.
– Лорд Уилфорт много мне о вас рассказывал.
Я перевела на Сэнда слегка ошалелый взгляд. Это, в свою очередь, впервые пробило броню официоза, в которую тот, казалось, запаковался на время этой встречи. Явно смутившись, Сэнд отвел глаза.
Но, снова собравшись, обратился к принцу:
– Ваше высочество, к занятиям необходимо приступить в ближайшее время.
Тон был не совсем такой, каким подобает разговаривать с членами королевской фамилии. Но, впрочем, и не приказной тоже. Скорее, Сэнд говорил как-то… по-свойски, что ли? Будто они с принцем были достаточно хорошо и близко знакомы, чтобы он мог позволить себе пренебречь некоторыми условностями. Наверное, именно так дело и обстояло. Раз Сэнд был одним из немногочисленных посвященных в ситуацию наследника, да к тому же еще и обладал способностью перемещаться с помощью порталов – видимо, он навещал принца чаще, чем другие.
– Хорошо, – согласился принц. И снова посмотрел на меня. – Если это подходит леди Кенборт, то я готов начать прямо сегодня.
Действительно очень вежливый молодой человек.
Дверь камеры отворилась с противным скрипом. Ричард поморщился. Он вообще почти не переставал хмуриться с того момента, как спустился на тюремный этаж. К счастью, его личной тюрьмой последние годы пользоваться практически не приходилось, так что здесь было тихо, сравнительно чисто и вообще, можно сказать, пристойно. Но все равно это было не то место, где по-настоящему хотелось находиться, и не то место, где ему хотелось видеть ту женщину, на свидание с которой он сейчас направлялся.
Тусклый свет, пробивавшийся в узкое окошко под потолком – скорее узкую зарешеченную полоску, чем настоящее окно, – позволил разглядеть заключенную. Иден сидела на полу, устланном толстым слоем свежей соломы. Изящные запястья были скованы железными браслетами. Цепи крепились к стене, что заставляло девушку держать руки слегка приподнятыми, но позволяло согнуть их в локтях.
– Доигралась? – мрачно спросил Ричард, входя в камеру.
Единственный стражник, отперевший дверь, остался дожидаться за порогом.
Иден подняла на Ричарда почти веселый взгляд. Озорной и пока еще не потухший.
– Сама виновата, – констатировал Ричард, окидывая взглядом ее нынешние «апартаменты». – Скажи на милость, кто тебя просил обкрадывать личного секретаря короля? Настолько уверилась в собственной неуязвимости, что полагала, такое сойдет тебе с рук?
Иден ничего не ответила. Лишь, подняв голову повыше, смотрела на Ричарда все тем же озорным взглядом. Все-таки необыкновенная женщина. Удивительная выдержка.
– Уж прости, что условия теперь не такие, как в прошлый раз, – продолжал он. – Не надо было убегать, когда тебе ничего серьезного не угрожало, и уж тем более – использовать для этого магию. Скажи еще спасибо, что ты не темная. Иначе во избежание применения магии пришлось бы и вовсе держать тебя на сонных зельях. А так всего лишь руки зафиксировали.
В общем-то, оправдываться он был совершенно не обязан. И делал это сейчас не столько перед ней, сколько перед самим собой. Понимание сего факта злило. Но и удержаться Ричард тоже не мог.
– Тебе еще повезло, что ты попала ко мне, – пробурчал он. – А не в обычную городскую тюрьму, где неизвестно, как бы с тобой обошлись.
– А ты что же, не собираешься обойтись со мной точно так же? – впервые заговорила Иден. – Разве ты не для этого сюда пришел?
Взгляд Ричарда стал еще более мрачным, даже суровым. Нет, он пришел не для этого. Собственно, он и сам не знал, с какой целью пришел. И это тоже бесило.
– Ты ошиблась, – процедил он.
– Правда? – Иден склонила голову набок и поджала чувственные губы. – Жаль.
Ричард нахмурился. Такой поворот был несколько неожиданным.
А между тем Иден, не отводя от него глаз, медленно и со вкусом провела языком по губам. Сначала по нижней, потом по верхней. Ричард почувствовал, как злость потихоньку растворяется, уступая место другим чувствам… или ощущениям.
– Так ты уверен? – озорно, насмешливо, с вызовом спросила Иден.
Казалось, ни цепи, ни окружающая обстановка девушку ни капли не смущают. Будто она вообще не замечает никаких неудобств или воспринимает цепи как очередную игру, вроде того, прошлого раза, когда ее запястья оказались временно привязаны к спинке кровати шелковыми лентами.
– Даже обидно, – напоказ вздохнула она. – Разве можно лишать осужденную последних удовольствий?
Взгляд Ричарда непроизвольно скользнул по ее ключице и обнаженному наполовину плечу.