Вот как. До чего же странно все порой складывается. Брайан, совершенно осознанно подстроивший то, что случилось со мной три года назад, нисколько из-за этого не переживал, не мучился чувством вины и с легкостью вступил со мной в близкие отношения. Александр, который тоже виновен, конечно, но косвенно, как выяснилось, по этой самой причине держался на расстоянии.
– По его поведению тоже никак не скажешь, что его что-то не устраивает в сложившейся ситуации, – проворчала я, просто чтобы что-нибудь сказать.
В душе, однако же, мне вдруг стало легко, как будто внезапно испарилась тянувшая до сих пор к земле тяжесть.
– Разве? – удивился принц. – Ну, я не знаю… Но он же привез вас сюда.
– Ради дела, – возразила я.
– Он заботится о вас. Следит, чтобы у вас было все, что нужно.
Я промолчала. До сих пор мне представлялось, что Александр просто единожды отдал слугам приказ, а сам больше к этому вопросу не возвращался.
– И потом, он проводит здесь втрое больше времени, чем раньше, – добавил принц.
– А разве… Я думала, он всегда проводил здесь много времени, – растерянно пробормотала я, хотя уже и сама понимала, какую говорю глупость.
У Александра имеется масса дел и собственный дворец, где я до сих пор заставала его без малейшего труда. И он вовсе не исчезал оттуда так надолго.
– Во всяком случае, он почти никогда здесь не ночевал, – хмыкнул принц.
В уголках моих губ поселилась улыбка, которую стало очень трудно не выпускать наружу.
– Ну что ж, Джеймс, я думаю, нам пора возвращаться к занятиям, – заявила я, чувствуя, что теперь сложностей с работой не будет.
Я сейчас вообще, кажется, могла бы свернуть горы.
И действительно, дальнейшие занятия прошли без проблем.
А поздним вечером я снова наведалась в покои Александра. Несмотря на то что на сей раз меня никто туда не приглашал. Постучалась, дождалась несколько удивленного ответа и решительно вошла в спальню, закрыв за собой дверь.
Степень удивления Александра лишь возросла после того, как он увидел, кто именно нарушил его покой.
– Что-то случилось? – нахмурился он.
– Нет, – отрезала я и подула на лоб, дабы избавиться от выбившейся пряди.
– Хочешь обсудить занятия с принцем?
Вторая попытка, и столь же неудачная.
– Скажи, как обстоит дело с нашим разводом? – не обременяя себя ответом, осведомилась я.
И требовательно уперла ладонь в бок.
На сей раз во взгляде, которым Александр одарил меня из-под нахмуренных бровей, читалось недовольство.
– Если для тебя это так важно, я могу завтра же вызвать сюда священника, – бросил он, явно на взводе. – И он разведет нас в один момент, без всяких бюрократических проволочек.
– Да нет, я как раз не тороплюсь, – отозвалась я, кажется, окончательно выбив собеседника из равновесия. – Меня интересует другое. Стало быть, формально мы все еще женаты. И, следовательно, если сейчас ты воспользуешься ситуацией и совершишь надо мной насилие, по закону это не будет считаться преступлением. Поскольку формально ты в своем праве.
Я с интересом наблюдала за тем, как бледное лицо Александра (у светлых вообще, как правило, бледная кожа) покрывается красными пятнами. Голос его, однако, прозвучал достаточно спокойно, я бы даже сказала – холодно.
– С чего ты взяла, что я собираюсь делать нечто подобное?
– А разве нет? – удивилась я.
– Нет, – огрызнулся он.
– А почему же тогда ты запер дверь? – спросила я в изумлении.
Александр недоумевающе уставился на меня и уже открыл было рот, дабы сообщить, что дверь он даже не думал запирать. И застыл, наблюдая за тем, как я вытягиваю руку и задвигаю щеколду. Тяжелый, пристальный взгляд серо-голубых глаз встретился с моим.
– Я ведь предупреждал, что будет, если ты станешь в третий раз намекать на изнасилование в моем присутствии, – заявил он, делая шаг в мою сторону.
Да что ты говоришь?!
– Возможно, тебе это неизвестно, но у меня отличная память, – сообщила я, не отводя глаз.
Остальные шаги в мою сторону были проделаны как-то на удивление быстро. Вот только на изнасилование последовавшее походило меньше всего.
Его руки, мягко прикоснувшиеся к моим щекам, показались ледяными. Или это так пылало мое лицо? Продолжая держать его в ладонях, Сэнд наклонился, и я, закрыв глаза, встретила губами его губы. Мягкий, осторожный поцелуй и такие же осторожные прикосновения. Его руки действительно холоднее моей кожи, и я вздрагиваю от каждого движения. Или не в холоде дело?
Постепенно прикосновения становятся все более и более смелыми. Они по-прежнему осторожны, словно я хрупка, как тростинка, и меня опасаются сломать, но в них все сильнее ощущается страсть. Мои руки, почти сразу обвившие шею Сэнда, тоже становятся смелее. Сначала порывистыми, жадными движениями гладят его по волосам, потом скользят по спине, вновь поднимаются к шее, пытаются пробраться под ворот рубашки.
Это словно служит указанием к действию. Сэнд стягивает с себя рубашку с такой скоростью, будто ненавидел ее всю свою жизнь, но лишь сейчас, наконец-то, получил возможность от нее отделаться. Я жадно тянусь руками, а затем и губами к его обнажившемуся торсу. Шумно вдохнув, он подхватывает меня на руки и опускает на кровать, а сам нависает сверху. Его руки упираются в кровать с обеих сторон от меня. Мои ноги оказываются между его коленей. Вот он – тот момент, когда бежать уже явно некуда. Но как, черт побери, можно стремиться к побегу, когда прямо над тобой – такие плечи, и этот плоский живот, и я уже молчу про по-сэндовски голубые глаза, в данный момент – без малейшего оттенка серого. В кои-то веки я не хочу никуда бежать и чувствую, что нахожусь в правильное время в правильном месте. Да и вижу по глазам, что не отпустят меня никуда. Теперь – не отпустят.
И я запрокидываю голову и приоткрываю рот, чтобы снова встретить его поцелуй. И некоторое время веду себя пассивно, предоставляя Сэнду возможность избавить меня от одежды. Вздрагивая всем телом – нет, теперь уже точно не от холода, а от сводящих с ума ощущений, когда его пальцы прикасаются ко мне в совершенно недопустимых, с ханжеской точки зрения, точках. От этих прикосновений нервные окончания полыхают огнем, и кровь стучит в висках.
Я приподнимаюсь на локтях и целую его шею. Или не целую, а просто прихватываю ее губами. Сэнд с шумом выдыхает, как и в других случаях, когда я проявляю инициативу. И впервые обнимает меня, не соразмеряя силу, так что на короткий момент мне становится трудно дышать. Но я не пытаюсь отстраниться, а вместо этого действую как девушка мстительная: обхватываю его как можно крепче, стараясь ответить тем же. Прижимаюсь губами к его плечу, потом – щеке, потом – губам.
Я даже не успела заметить, в какой момент он избавился от брюк. Момент, когда осталась обнаженной сама, осознала, но после этого чувство близости Сэнда и его совсем уже смелые (поздновато теперь для робости!) прикосновения окончательно затуманили сознание. Этот туман порвался в клочья в тот момент, когда Сэнд неожиданно – да, отчего-то в ту секунду это оказалось неожиданным – проник в мое тело. Настало время мне сделать шумный вдох и задержать дыхание. Сильнее раздвинуть ноги, пропуская его в себя, вцепиться руками в плечи и, откинув голову назад, прикрыть глаза. Тем самым давая понять: я полностью отдаюсь в твою власть. Я – твоя. Сказать это на языке тела, которому неведома ложь, который не знает двусмысленности и которому нет нужды обучаться. Тело само знает, что, когда и кому говорить.
Впрочем, пассивность не длится долго. Изогнувшись, я обвиваю руками его шею, притягиваю к себе. Это не соло, а дуэт. Игра в четыре руки. И мы вместе, дыша в унисон, движемся к кульминации.
Потом мы долгое время лежали в молчании, я – уткнувшись носом в грудь Сэнда, он – обхватив мою спину, словно не намеренный отпускать. Похоже, именно так оно и было, поскольку, когда тело затекло и я заерзала, дабы сменить положение, услышала его голос:
– Не уходи.
– Даже и не подумаю, – заявила я с интонацией, полной самоуверенности, каковой я на самом деле не испытывала. – Я пока еще твоя жена, так что имею полное право спать со своим мужем. И ничего ты тут поделать не сможешь.
Губы Сэнда коснулись моего лба, потом щеки, а затем он прижал меня к своей груди.
– Надеюсь, ты понимаешь, что никакого развода я тебе теперь не дам? – поинтересовался он, немного ослабив объятия.
Я этого не понимала. Точнее сказать, у меня, конечно, мелькала такая сумасшедшая мысль, но я совершенно не воспринимала ее как нечто само собой разумеющееся.
– Но ты же уже подал на развод, – напомнила я. – Не побежишь же ты теперь в храм с требованием остановить процедуру.
– Не подавал я ни на какой развод, – с прикрывающей смущение усмешкой сообщил Сэнд.
Я аж приоткрыла рот от удивления. Так вот почему принц так странно отреагировал на мое упоминание о разводе!
– А как же документ, который я тебе передала? – решила уточнить я.
Сэнд ведь говорил, что дал бумаге ход.
– Возможно, если очень постараешься, ты еще найдешь его у меня во дворце в корзине для бумаг, – хмыкнул он. – Разорванным на шестнадцать частей.
– На шестнадцать?! – впечатлилась я.
– У меня было в тот момент плохое настроение.
Я тихонько рассмеялась, попутно прикоснувшись губами к его разгоряченной коже.
– Ты что же, с самого начала не собирался аннулировать брак?
– Собирался. Но та регулярность, с которой ты упоминала о разводе, невероятно меня бесила. Пришлось задуматься почему.
– Я просто хотела тебя отпустить.
– Знаю. И мне было безумно трудно отвечать тебе тем же.
Я почувствовала, как его губы легонько коснулись моей макушки.
– И что, ты действительно готов к такому браку? – недоверчиво спросила я. – С темной, да еще и бывшей шпионкой Оплота? Да еще и чуть не проткнувшей тебе грудь кинжалом?
– Угу, а еще дважды спасшей мне жизнь, – продолжил список Сэнд. – А ты сама готова остаться женой человека, который поставил подпись на твоем приговоре?