т существовать.
Наверное, я отвлеклась. Я не стану рассказывать вам о том, насколько тяжела жизнь в Оплоте. Вы знаете об этом намного лучше меня. Дальнейшее решать вам. Помните об одном. Настрия – это уже давно не та страна, что двести лет назад. Ее не надо идеализировать. В ней есть свои недостатки, есть сложности, есть случаи несправедливости. Я – последняя, кто станет это отрицать. Однако то, что рассказывают вам о Настрии в «Темном вестнике», то, что вы слышите от власть имущих, – ложь. Настрийцы – это вовсе не кровожадные звери, стремящиеся уничтожить всех, кто родился с темным цветом волос. А полное отсутствие контактов с Настрией – на совести властей Оплота. Которые боятся потерять свой нынешний статус и готовы сохранить его любой ценой. Когда двести лет назад наши предки выбирали короля Оплота, их цель была иной. Во всяком случае, мне очень хочется верить, что те, первые, короли действительно заботились о судьбе своих подданных.
Ну что ж, пожалуй, я сказала все, что хотела. Желаю каждому из вас сделать правильный выбор – тот, с которым будет хорошо лично ему. Возможно, мы еще встретимся на волнах эхолиний. Но если нет – будьте счастливы и верны себе. А напоследок я все-таки расскажу вам сказку, и да простит меня «Темный вестник».
Это была обычная сказка, без всяких политических мотивов, из тех, которые я рассказывала прежде. Когда эфир завершился, я подняла глаза и встретилась взглядом с работницей эхолиний. Забавно, но на время передачи я, кажется, совершенно забыла про присутствовавших в комнате людей. Полностью сосредоточилась на тех, для кого этот самый эфир был предназначен, хотя недавно так сетовала, что не имею возможности ни видеть их, ни слышать.
Светловолосая девушка быстро отвела взгляд, а затем и вовсе отошла к своему коллеге, и они стали о чем-то перешептываться, периодически косясь в мою сторону. Я тоже покинула свое место и присоединилась к Сэнду, так и стоявшему, прислонившись спиной к стене и сложив руки на груди. Только теперь на его губах играла загадочная улыбка.
– Знаю, я сказала не совсем то, что ты ожидал, – с места в карьер приступила я, едва мы вышли за дверь, которая была почему-то стеклянной.
– Ну почему? – усмехнулся в ответ Сэнд. – Я с самого начала не сомневался, что ты станешь говорить так, как захочешь сама. Так что идея вручить тебе приблизительные наброски речи была отметена, не успев окончательно оформиться. Пытаться на тебя повлиять не имело смысла, так что я предоставил тебе полную свободу действий. И не разочаровался.
Там, за стеклом, светловолосые мужчина и женщина жадно наблюдали за каждым нашим движением, явно шокированные тем, сколь по-свойски Сэнд обнял меня за плечи.
– Что, тебя даже не смутило то, как я рассуждала про будущего короля? И как обещала, что не будет золотых гор?
– А это должно было меня смутить? – повел плечом Сэнд. – Стоит ли обещать людям золотые горы, а потом иметь дело с плохо предсказуемыми последствиями, к которым приведут обманутые ожидания? Тем более я сильно сомневаюсь, что после твоей речи в Оплоте захочет остаться больше десяти процентов населения.
– Ты так думаешь? – без особой уверенности спросила я.
– Даже не сомневаюсь. Конечно, на принятие решения большинству потребуется время. Но первую волну иммиграции можно ожидать очень скоро. Это, конечно, не считая отдельных смельчаков, которые рискнули остаться в Настрии после первого же посещения лазарета.
– Решение непростое, к тому же у большинства людей есть семьи и какое-никакое, но имущество, – отозвалась я. – А мы хотя бы готовы принять эту волну?
– Конечно. Средства из казны выделены, помещение для первого приема иммигрантов уже установлено неподалеку от Грани. Там мы будем проводить беседу с прибывающими и по итогам этой беседы решать, в какую часть страны их следует отправить, а также на какую работу рекомендовать. Кстати, это была отличная идея.
– Не моя, – не приняла похвалу я. – Я бессовестно украла эту идею у Брайана. Интересно, он может подать на меня в суд за плагиат?
Я вопросительно посмотрела на Сэнда.
– Пусть подает, – снисходительно разрешил тот. – Мы рассмотрим.
И весело мне подмигнул.
– Впрочем, – пробормотала я, – думаю, после сегодняшнего плагиат – это последнее, что он захочет вменить мне в вину.
В то утро мы с Эдвином работали в зале для совещаний. Мы уже давно успели заметить, насколько это помещение удобно для того, чтобы спокойно заниматься своим делом. Просторная комната без всяких изысков, с отличной звукоизоляцией создавала идеальную рабочую атмосферу. Вот и сейчас мы сидели с разных сторон длинного овального стола, и каждый возился со своими бумагами. И друг другу не мешали, и переговорить в случае, если понадобится что-то спросить, не проблема.
В дверь постучали. В зал вошел лакей.
– Послание для леди Кенборт. Прошу прощения за беспокойство, господин Рейс, – вежливо извинился он.
Эдвин в отчаянии закатил глаза.
– Не Рейс, а Райс, – процедил он.
– Господин Райс, – послушно повторил лакей и, передав мне конверт, удалился.
Я сочувственно посмотрела на приятеля.
– Никуда тут не денешься, – «успокоила» я. – Они все равно будут говорить так, как удобно им. Всех не перевоспитаешь.
– Да, но меня это бесит, – признался он.
– Понятное дело. Когда твое имя перевирают, это раздражает, – согласилась я.
За время этого обмена репликами я вскрыла конверт и развернула два помятых листа бумаги. По почерку сразу стало ясно, что автор послания – Дик. Опустив глаза на бумагу, я принялась читать… и быстро позабыла о присутствии в комнате собеседника. Да что там, я даже забыла о том, что собиралась пододвинуть себе стул и дочитывать письмо сидя! Слишком впечатлило меня его содержание.
– Что-то стряслось? – обеспокоенно спросил Эдвин, видя, что недавняя собеседница превратилась в памятник самой себе.
Я и правда застыла, как каменное изваяние, устремив невидящий взгляд на последние строчки, хотя письмо давно уже было дочитано.
– Элайна! – позвал Эдвин, интеллигентно ожидая ответа вместо того, чтобы попытаться прочитать текст, стоя у меня за плечом.
Я, наконец, подняла глаза. На Райса, правда, не посмотрела, скорее устремила взгляд в пространство перед собой, но это все равно был прогресс.
– Что произошло? – повторил Эдвин. – Новости из Оплота? Или личное?
– Из Оплота, – глухо сообщила я.
А сама подумала, что куда уж более личное.
– И… что случилось?
Эдвин продолжал расспрашивать терпеливо и вежливо, хотя сам все более напрягался. Я, наконец-то, вырвалась из плена собственного шока и посмотрела собеседнику в глаза.
– Дик написал… Брайан закрыл границу. То есть изнутри. К Грани прислали отряд вооруженных стражников. В Настрию никого не выпускают. Тех, кто пытался прорваться, арестовали. А еще раньше арестовали около двадцати человек из тех, кто ходил к целителям. Среди них – старушка Клэр. И эта женщина, анестезиолог, которая работала со светлыми… – Я опустила взгляд на письмо. – Брэнда Коут. И еще полторы дюжины человек.
– По какому обвинению? – мрачно спросил Эдвин.
Я с трудом заставила себя сфокусировать на нем отсутствующий взгляд.
– Шпионаж, измена родине и масти, сотрудничество со светлым врагом.
Меня вдруг затрясло, и я буквально упала на стул.
– Они же ни в чем не виноваты, Эдвин! – воскликнула я, ломая руки. – Они просто ходили лечиться! Если бы арестовали твоих соратников – нет, не спорю, в этом бы не было ничего хорошего, но это по крайней мере было бы обоснованно. Это оппозиция, которая борется против правительства. А те люди не имели никакого отношения к политике. У старушки Клэр больное сердце! Она же там долго не выдержит.
– Старушка Клэр – очень сильная женщина, – попытался успокоить меня Эдвин, хотя судя по тому, как у него на лице ходили желваки, парню и самому было далеко до спокойствия. – Что же до политики… Бывают времена, когда она касается всех.
– А бывают люди, которые этому способствуют, – с горечью пробормотала я. – Какого черта мы все это устроили, Эдвин?! – Я приложила руки к вискам, хотя голову и так словно сжимало в тисках. – Это же плоды наших трудов. Если бы не мое чертово выступление… Ты можешь объяснить, какого дьявола я сунулась в политику?!
– Элайна, это не наши труды, – веско произнес Эдвин. – Это труды правителей Оплота. Брайана Коллинза, Роберта Кеннингтона и прочих.
– Не надо говорить мне очевидные вещи, – тоскливо покачала головой я. – Они ничего не меняют. Брайан – мерзавец, это данность. Но я, начиная участвовать во всей этой авантюре, отлично про эту данность знала. И все равно сунула свой нос туда, где мне не место. И вот результат. Рассказывать сказки и выступать с политическими призывами – слишком разные вещи. Вскрытие сейфов и политические игры – тоже.
– Мы не играем в игры. Мы стараемся спасти свою масть, – отрезал Эдвин.
Вот уж кто, похоже, не испытывал ни малейших сомнений в собственной правоте.
– Поздравляю: спасли, – констатировала я с горьким смешком.
– Еще не вечер, – процедил сквозь зубы Эдвин.
– Что ты предлагаешь сделать? Взять Оплот штурмом? – вскинулась я, чувствуя, как в голосе прорезаются никому не нужные истеричные нотки. – Ладно, разберемся, – бросила я себе под нос, стараясь взять себя в руки.
Вскочила и направилась к выходу, но у дверей столкнулась нос к носу с Сэндом.
– Нам надо срочно поговорить, – начала я и только тут заметила, что супруг тоже держит в руке основательно помятый лист бумаги.
– Я так понимаю, ты тоже получила информацию, – откликнулся он. – Откуда?
– Дик написал.
– Главарь разбойников?
Я кивнула.
– Это хорошо, что ему можно доверять и сам он пока на свободе, – заметил Сэнд.
– Их пробуют зазвать обратно в Оплот, но он вовремя сообразил, чем это чревато, и остается с настрийской стороны, – передала я информацию, которую также почерпнула из письма. – Пока – под благовидным предлогом. А ты откуда узнал?