И лишь тогда осознала, что упустила из виду одну деталь. Эта деталь звалась Горсом.
Увидев, что произошло, он прекратил ментально воздействовать на Сэнда и переключил внимание на меня. Нет, он не собирался вызывать в моей душе приступ ужаса. Вместо этого просто выхватил меч и собрался прямо сейчас покарать меня за то, что я сделала с его хозяином.
Но прежде, чем я успела окончательно осознать, что увернуться уже не успею, а Сэнд находится слишком далеко, Горс дернулся, захрипел и стал заваливаться лицом вниз, в то время как изо рта у него потекла струйка темной крови. Подняв недоуменный взгляд, я ошарашенно уставилась на Кеннингтона.
– Он никогда мне не нравился, – как бы оправдываясь, произнес тот и вытащил из тела палача окровавленный меч.
Меж тем в тоннеле наступила тишина – во всяком случае, так казалось после ожесточенного шума недавнего боя. Только я собралась подняться на ноги, как увидела протянутую для помощи руку. Это пришлось очень кстати. Сэнд, фактически без моего участия, поставил меня на ноги – и сразу же притянул к себе.
– Больше никогда – слышишь меня? – никогда! – заговорил он мне на ухо, прижимая сильнее и сильнее, до боли, до затрудненного дыхания, – я не отпущу тебя на подобное предприятие. Плевать, виноват я перед тобой или нет. В следующий раз просто запру в четырех стенах, но не поддамся. И можешь кричать, что я – тиран и деспот, можешь обращаться к судьям, можешь взывать к самому Джеймсу, – мне все равно!
– Послушай, тиран и деспот, – прошептала я, когда сумела унять отчего-то подступившие к горлу слезы, – забери меня домой, а? Я устала. И не хочу больше участвовать в подобных предприятиях.
– Обещаешь?
Сэнд отстранился, чтобы заглянуть мне в глаза, и я получила возможность увидеть, что творится вокруг. Эдвин обнаружился рядом с Тамирой. Кажется, он получил незначительную рану, которую травница теперь осматривала. Соратники Эдвина связывали руки выжившим стражникам.
– Обещаю, – подтвердила я. – Буду только шить, вышивать и рассказывать сказки по эхолиниям.
Немного подумав, я качнула головой.
– Нет, так не получится.
Сэнд посмотрел меня с укоризненным и одновременно обреченным видом, будто мысленно восклицая: «Я так и знал!» – и я поспешила уточнить:
– Шить я не умею. – Потом, немного подумав, добавила: – И вышивать, если честно, тоже.
Кровь просочилась сквозь рубашку Эдвина в районе плеча и немного запачкала шею. Рука безвольно не висела, это хорошо, но все равно необходимо было срочно осмотреть рану.
– Повернись! – велела Тамира и, видя, что пациент не торопится, сама обошла его, чтобы проверить, как далеко простирается порез.
Однако Эдвин тут же повернулся к ней лицом, не позволяя закончить осмотр.
– Знаешь, с некоторых пор я как-то некомфортно себя чувствую, стоя к тебе спиной, – насмешливо сообщил он.
Тамира подняла на него укоризненный взгляд.
– Давай без глупостей, – попросила она. – Просто повернись. Надо разобраться с твоей раной.
– С моей раной все в порядке, – отозвался он. – По сравнению с ударом статуэткой по голове – сущая ерунда. Нет, это действительно ужасно, – продолжал Эдвин, пока Тамира, махнув рукой на его красноречие, разорвала рубашку и принялась как следует исследовать рану. – Жена, к которой боишься повернуться спиной. Потому как вдруг у нее под рукой окажется что-то тяжелое.
– Ну, тут все просто, – отозвалась Тамира, не отрываясь от своего занятия. – Женись на такой, к которой спиной повернуться не страшно.
– Поздно, – вздохнул Эдвин.
Тамира подозрительно посмотрела на него исподлобья.
– В каком это смысле?
– Такая жена меня уже не устроит, – скорбно сообщил Эдвин. Потом посерьезнел и, перехватив руку Тамиры, отвел ее в сторону, заставляя девушку отвлечься от раны. – Тамира, выходи за меня замуж!
Соратники Эдвина, возившиеся с пленными поблизости, постарались вести себя потише и с интересом прислушались к разговору. Травница застыла, оторопело уставившись на собственную отведенную руку.
– Ты с ума сошел? – высказала первое пришедшее в голову предположение она.
– Не знаю. – Тон Эдвина с серьезного сменился на беззаботный. – Но, во всяком случае, меня теперь точно можно назвать стукнутым на всю голову. У меня и свидетели есть.
Один из его союзников, тот самый, что в свое время увез Эдвина из дома Тамиры, беззлобно хохотнул. Но, заметив, что на него устремились не слишком довольные взгляды как потенциальной невесты, так и потенциального жениха, поспешно отвел глаза и сосредоточился на связывании еще не пришедшего в себя стражника.
– Я же хотела как лучше! – взвилась Тамира.
Она говорила полушепотом, чтобы их диалог не становился достоянием всех присутствующих в тоннеле. Стоит ли уточнять, что друзья Эдвина, немного поднапрягшись, все равно слышали каждое слово.
– Понимаю, – не стал возражать Эдвин. – Но ведь и ты должна понимать, что теперь, с такой контузией, за меня замуж никто не пойдет. Мало ли чего от меня теперь можно ожидать. Так что придется тебе это как-то компенсировать…
– То есть это предложение руки и сердца? – прямо спросила травница.
– Оно самое, – подтвердил Эдвин.
Девушка закатила глаза.
– Нет, я, конечно, всегда знала, что отличаюсь от нормальных людей, – вздохнула она, якобы разговаривая сама с собой. – И вот оно, подтверждение. Мне даже предложение делают, как никому другому! Кругом – трупы и лужи крови, стоим в забытом богами месте, и кандидат в женихи – человек, который, вполне вероятно, всего несколько часов назад получил сотрясение мозга!
– Ромааантика! – восторженно выдохнул приятель Эдвина.
Процесс связывания уже был завершен, и теперь мужчина стоял, привалившись плечом к стене, и с нескрываемым любопытством прислушивался к разговору.
– Соглашайтесь! – поддержал его второй соратник.
Поглядев на них, как хозяйка огорода – на шкодливых мальчишек, попытавшихся перелезть через забор, Тамира вновь сосредоточила внимание на Эдвине. Тот стоял неподвижно, вопросительно изогнув брови.
Травница поджала губы.
– Имей в виду: никаких пышных церемоний, – категорично заявила она. – И еще: я не хочу жить в большом городе.
Этот ответ был встречен таким громом аплодисментов, какого уж точно никогда не знал древний подгорный тоннель.
– Могу пообещать, что в ближайшее время больших городов не будет, – вмешался в разговор обнимающий меня за плечи Сэнд. – Мне понадобится во главе Оплота верный человек из местных. Темный, знакомый со здешним бытом и на которого я смогу положиться. Угадайте, кто это будет?
Глава 20
В Иллойю мы возвратились при помощи портала. Однако, поскольку этот вид светлой магии по-прежнему блокировался на территории Оплота (разобраться в принципе работы блокировки и отменить ее ученым пока не удалось), до Грани пришлось добираться обычным путем.
Грань снова работала, выпуская светлых на родину, но не позволяя им пройти в Оплот. Открывали ее лишь на два часа в сутки, в строго определенное время. Сочли, что это придаст населению чувство безопасности. К слову сказать, обстановка в стране была нервной, но напряжение порождал не страх. К счастью, светлая армия прошла по Оплоту спокойно, не трогая мирное население и, уж конечно, не сжигая деревни. Генерал Дер оказался профессионалом и выполнил свое обещание. Разделавшись с пограничным отрядом, солдаты в знак мирных намерений убрали мечи в ножны и ровным строем прошествовали к городу. Меж тем сопровождавшие армию герольды оповещали население о том, что цель светлых – не убивать жителей Оплота, а освободить заключенных и открыть границу. Насколько люди поверили, сказать трудно. Но светлые подкрепили свои слова делом, а когда все было кончено, я, невзирая на бессонную ночь и утомление, вышла на площадь. Народу собралось много: несмотря на естественные опасения, все хотели знать, что ждет Оплот дальше. И я стала объяснять, в меру своего собственного понимания. К счастью, с армией пришли люди, обладавшие способностью магически усиливать голос. В противном случае я вряд ли бы справилась.
Освобождение заключенных действительно стало одной из первых задач после взятия Замка Надежды. Занимался этим в основном Эдвин со своими товарищами. Но я, конечно же, удостоверилась в том, что все мои знакомые, и в первую очередь – старушка Клэр, вышли на волю и не успели серьезно пострадать. Старушка Клэр оказалась бодрее многих молодых. С разрешения мужа я пообещала ей дом в хорошей настрийской деревне, формально – в качестве награды за оказанную государству помощь.
Да, напряжение ощущалось в атмосфере Оплота, но причиной, как я упоминала ранее, был не страх. Скорее люди осознавали, что старой жизни пришел конец, и пытались разобраться, что принесет новая. В Настрию отправлялись пока далеко не все, и тем не менее, подъехав к Грани, мы обнаружили там длинную очередь.
В Оплоте нам с Сэндом пришлось провести несколько дней. Дел было слишком много, и некоторые следовало уладить прежде, чем оставлять Эдвина один на один с многочисленными сложностями, неизбежными при нынешних изменениях. В частности, была решена судьба Луиса Пятого. Убивать короля действительно никто не собирался: такая казнь имела бы лишь негативные последствия, да и не было в ней ни малейшей необходимости. Вместо этого Луису выделили в Настрии небольшую территорию, сопоставимую по размерам с Темным Оплотом, поселили в замке и оставили править. При этом, однако, не забыли прислать ему помощников, которые должны были удостовериться, что данное правление не скажется пагубно на вверенной бывшему королю земле. Такое решение придавало уверенности населению Оплота. Выходило, что после объединения с Настрией Луиса не казнили и даже не то чтобы свергли, скорее, просто перевели на другой участок.
Военнопленных по большей части отпустили. В том числе и Кеннингтона. Несмотря на то что он занимал место в самой верхушке правительства Оплота, а также участвовал в нашем похищении, после последнего поступка военного советника его было решено не заключать в тюрьму. Роберта выпустили и предоставили ему свободу действий, хотя, понимая, что человек его уровня может представлять опасность, продолжили потихоньку за ним присматривать. С другой стороны, помнили и о том, что профессионал, обладающий его знаниями и талантами, может принести немалую пользу. Однако предпочитали подождать с конкретными предложениями до тех пор, пока не удастся убедиться в его благонадежности.